Нужда Сказка для детей Ремизов
Первое, видеть надо и все узнать… не узнаешь – не почувствуешь, не почувствуешь – не откликнешься, не откликнешься – не будешь свой, не будешь свой – изомрешь.
Рос царевич до всего вострый и чтобы все самому, задумал царство объездить, всю державу выведать – и кто как живет и кому чего надо, чтобы верою править и правдой судить.
Слушает, бывало, царь мальца, не натешится – и в кого такой зародился! – то-то горазд.
– Я, батюшка, все сам хочу знать! – скажет и смотрит, и так, ровно уголечки глаза горят: дай подрастет, будет первым царем, не пропадет с таким русское царство.
Отпускал царь царевича – сына, куда ему любо: пускай ездит один по белому свету. Только что Тимофей с ним, кучер.
Вот раз въезжает царевич на тройке в село под Москвою.
А морозило крепко и от мороза не только что люди, шавки и те попрятались все по конуркам, а от коней так пар и валит, и видит царевич, на краю дороги мужичонко дрова рубит, вот как резко рубит – лицо от морозу разгорается, а видно, не может согреться, уж очень одежонка-то худа.
– Бог помощь тебе, крещеный!
– А спасибо ж, царевич.
– В такую стужу ты рубишь?
– Не я, царевич, нужда рубит.
Царевич к Тимофею:
– А что, Тимофей, какая это нужда? Ты ее знаешь?
Усмехнулся во весь рот царский кучер, инда с бороды сосульки поскакали, а пар лошадиный пошел.
– Запамятовал что-то… Нам харчи сытные.
– Какая же это нужда? – соскочил царевич с саней да мужичонке, – где она у тебя, мне бы ее поглядеть!
– На что тебе, царевич, и не дай Бог с ней познаться!
– Нет, мне ее надо видеть!
А там в чистом поле на бугрине стояла со снегом былина.
– А вон, царевич, на бугрине стоит! Эвона как от ветру шатается.
– Веди нас, покажи.
– Можно, – положил мужичонко топор, прикрыл ветками.
Вот сели на тройку и поехали в чистое поле глядеть нужду. И скоро выехали на бугор, миновали былину, а за нею там дальше другая стоит.
– Где же нужда?
– А вон – вон за тою былиной… Только ехать нельзя: снег глубок.
Царевич соскочил с саней.
– Покарауль-ка, крещеный, пойду погляжу.
И пошел, ну и Тимофей за ним, – царская служба, – нельзя.
И полезли по снегу: былину пройдут, другая маячит, к другой подойдут.
Где же нужда?
А мужичонко стоял и стоял у саней, караулил. Иззяб, окоченел весь бедняга, ну, взял, да и выстегнул царскую тройку, сел, – только и видели.
Все по сугробу, да по сугробу, полазали вот как царевич с Тимофеем, и все попусту, нет нигде нужды, не оказывалась.
– Где, где она, эта нужда?
Уж смеркалось, пора было домой возвращаться, и повернули назад. Едва-едва на дорожку выбрались, хвать, а лошадушек и след простыл.
Эка беда! Что делать? И сани бросать не годится: за царское добро Тимофей в ответе.
– Впрягайся в корень, а я на пристяжку! – говорит царевич.
А Тимофей думает себе: так не годится.
– Так не годится, я простой человек, тебе царевич, в корень, а я на пристяжку.
Запряглись и поехали. Везут и везут, повезут и привстанут.
А тот мужичонко – не промах – поприпрятал лошадушек царских, да на дорогу, и пошел им навстречу.
– Чтой-то ты, царевич, санки на себе везешь?
А царевич из сил выбился, уж не смотрит.
– Уйди! Это нужда везет.
– Какая это нужда?
– Ступай, там вон в поле на бугрине!
А сам везет да везет.
Едва до села добрались. Тимофей на что крепок – царский ведь кучер! – и тот уморился. Слава Богу, наняли на селе лошадей. И приехали домой в Москву на троечке – на чужих.
Спрашивает царь:
– Чьи ж это лошади?
А царевич ему:
– Батюшка, я нужду увидел, лошадушек потерял!
Вот он какой – сам нужду увидел! А станет царем, будет первым царем, царь первый Петр.