На все Господь Сказка для детей Ремизов

1
Жил Ипат не бедно, не богато, да пришло крутое время, и до того добился, что и питаться нечем стало. Жена, дети – что делать? И пошел он из села за тридцать верст на озеро рыбачить. И там, на озере, исправил себе балаган земляной и перевез на новое место жену и детей.
И так ему было горько на новом месте и жалко, – да так, стало быть, Бог дает! И положил он каждый день удить для жены и детей.
«Если на себя не заужу, то не буду есть!»
День удит, ночью Богу молится. И с месяц удил, зауживал на жену и детей, а на себя хоть бы раз попало. И дал ему Бог терпение, – за этот месяц он ничего не ел.
И вот выдался денек такой, заудил он две рыбки лишних.
«Слава Богу, сжалился надо мной Господь и мне дал. Нынче и я поем!»
Приходит с рыбой к балагану.
– Говори, жена, «слава Богу»!
– А что «слава Богу»?
– Я на себя заудил, две рыбки лишних попались, Господь на меня дал!
– Не на тебя это, я тебе еще родила два сына, на них Господь и дал.
– Ну, придется и опять не евши. Слава Богу, что родила благополучно.
И трое суток еще удил, заужал на жену и детей, а на себя нисколько. Трое суток кончилось, пора бы ребят крестить.
– Надо ребят крестить, пойду на село к попу!
И поутру пошел, оставил жену с детьми на озере в балагане.
2
Встречу попадает Ипату молодец.
– Куда, Ипат, идешь?
– А родила у меня жена два сына, надо крестить.
– Возьми меня в кумовья. Посмотрел Ипат через правое плечо.
– Нет, ступай уж… И без тебя потонул я в грехах. А тот как захохочет, да в сторону.
– Ишь, какой!
Нечистый был это дух.
Отошел Ипат немного, идет молодец чище того.
– Куда тебя, Ипатушка, Бог несет?
– Жена родила два сына, иду к попу, надо окрестить.
– Возьми меня в кумовья.
Посмотрел Ипат через правое плечо, видит, хорошей души.
– Ладно, покумимся.
– На тебе три золотых, – подал кум, – даром поп на своей лошадке не поедет. Отдай ему золото, а я пойду к твоей жене.
А это был ангел. За терпение человеку послал его Господь.
Не долго шел Ипат, за какой час в село поспел к попу.
– Батюшка, я до твоей милости… жена у меня родила два мальчика, а живу я нынче в балагане на озере за тридцать верст, надо бы мне их окрестить. Я до твоей милости.
Посмотрел на Ипата поп.
– А ты б их склал в полу, притащил сюда, я бы их и окрестил. Мне тащиться такую даль не рука!
И вышел в горницу.
Тут Ипат три золотых на столик, мнется.
– Ты чего? – выглянул поп.
А на столике золото так и блестит. Поп как увидел золотые и сейчас же стряпке: «Станови самовар!» – а кучеру: «Лошадь запрягай!»
– Ну, Ипат, чайку напьемся, поедем, окрещу тебе ребят.
– Нет, батюшка, чаю твоего не буду пить. Ты чаю напьешься, поедешь и меня нагонишь, я пойду пешком.
3
Поп пожалуй только еще из двора пошевелился, уж Ипат пришел на озеро. Смотрит: проруби его, а где балаган? Нет балагана, а на том самом месте стоит дом каменный и круг дома цветы расцвели.
Удивился Ипат. «Али неладно пришел?» А ему навстречу из дому старшие дети бегут.
– Кто этот дом построил?
– Пришел к нам какой-то молодец, вдруг все появилось.
Ипат за детьми.
В новом доме кум сидел на лавке.
– Что, Ипат, загрустил?
– А что, кум, непременно поп раздумал. Сколь я дорогой оглядывался, все нет, не догоняет.
– Скоро будет! – утешил кум.
А поп тут-как-тут. Остановил лошадку.
Что за причина? Звал его Ипат в балаган, а, на-кась, дом каменный!
«Али неладно приехал?»
И повернул, было, лошадку назад ехать.
– Иди скорей, Ипат, зови батюшку! – говорит кум.
Ипат на крылечко вышел. Поп увидал Ипата.
– Ах, Ипат! Как поживаешь? Домик-то какой состроил, этакого и на селе нет!
– На все Господь.
И повел Ипат попа в дом.
4
– Ты, Ипат, поди в кладовую, – посылает кум, – три поклона положь, там стоит купель, а я за водой пойду, мне, брат, это полагается.
Ипат нашел кладовую, положил три поклона. Дверь сама ему отворилась. Там стоит купель золотая и купель серебряная. Он их вытащил в горницу, поставил середь горницы.
Кум с водой поспел, налил полну купель золотую и серебряную, велит за детьми сходить, детей принести.
Пошел Ипат и скоро вернулся один. Испугался.
– Сходи, кум, сам принеси, руки не подымаются!
– Экой, ты! – и пошел: одного взял на руку, другого – на другую, принес детей.
Один – в золотой ризе, другой – в серебряной. Поп, как увидел, и оробел.
– Подобает ли крестить таких?
– Открой книгу, – сказал кум, – гляди, какой сегодня день ангела, и крести!
Сам снял с них ризы, подал их попу.
Поп посмотрел в книгу, назначил имена им.
– Во имя Отца и Сына и Святаго Духа.
Кум передал их Ипату.
– Снеси жене и по три поклона за них положь.
А сам из купели воду вылил, из золотой и серебряной, и опять поставил середь горницы.
Вернулся Ипат от жены.
– Неси купель, – говорит ему кум, – а выйдешь из кладовой, три поклона положь.
Поп глядит и в толк не возьмет, что они это такое исправляют.
А Ипат снес купель золотую и серебряную, да к куму.
– Нет ли, – говорит, – чем попа угостить? За тридцать верст приехал, небось есть захотел.
– А поди, Ипат, вон к той кладовой, – учит кум, – три поклона положь, там на столике все приготовлено, тащи сюда.
Пошел Ипат, положил три поклона. Дверь сама ему отворилась. Там на престоле всего довольно. Постоял, посмотрел, а взять не взял, не решился.
– Кум, – вернулся Ипат, – нельзя ли нам, чем таскать-то, за этим престолом угоститься?
– Можно; иди, батюшка, с нами.
И втроем пошли в кладовую. И там угощались и поздравляли.
– Батюшка, – поднялся кум, – тебе домой пора, засиделись долгонько.
– Не очень-то, – ответил поп, – часа, поди, три прошло, не больше.
– Нет, батюшка, ты у нас в гостях три года: три зимы прошло, три лета. Там тебя без вести потеряли и на твоем месте другой уж служит.
– А нельзя ли мне с вами еще пожить? – попросился поп: больно уж приглянулось ему.
– Ступай на свое место, – сказал кум, – недостоин ты жить здесь. И знай наперед: хочешь свою душу спасти, так ты, что дадут тебе, только то и бери… слышишь? Слепых на ум наставляй, чтобы они Бога могли признавать.
И проводили попа домой.
– Тебе от Божьего храма не откажут! – утешил кум попа.
Так и распрощались.
5
– Кум, – сказал Ипат, – мое дело – не легкое: ты уйдешь, останусь один, чем я буду детей пропитывать?
– А есть тут еще кладовка, в этой кладовке лежит мешок большой, лопата и кирка, неси сюда.
Пошел Ипат, принес мешок, кирку и лопату.
– Вот жене твоей, – сказал кум, – тут на пропитание всего довольно будет. А ты со мной пойдем.
И повел его с озера не путем, не дорогою, – диким местом Уралом.
И так его вел, что тот на себе все порвал, и с тела кровь на нем ручьями льет. Все терпел.
– Кум, – стал Ипат, – за тебя, гляжу, ничто не задевает, а я на себе все прирвал, мне трудно за тобой идти.
– Эх, Ипат, Господь не то терпел, а ты что не можешь терпеть: что кровь бежит?
И завел его в пещеры.
Там свечи горят.
– Что же это, к чему свечи горят?
– Это наша жизнь продолжается: который человек родится, тому становится свеча. Если может кто сто годов жить, сто годов горит и его свеча.
– А которая моя свеча?
– А вон, гляди, свеча сейчас потухнет и жизнь твоя нарушится.
– Кум, у меня дети малые…
– Жизнь твоя – короткая. Дойдешь домой, – хорошо, не дойдешь… Иди скорей, может, поспеешь.
Побежал Ипат. Добежал до озера, где оставил каменный дом. А дома-то уж нет, балаган стоит земляной.
– Жена, дай мне рубашку беленькую, мне теперь помирать.
Обрядился, лег под святые, благословил детей, перекрестился…
– Здравствуй, Ипат, Христос воскрес! Кум… не кум стоит, ангел Господень.