Беков мед Сказка для детей Ремизов

Бил молодой пастух мать-старуху, бил да приговаривал:
– Иди, старая карга, к беку, скажи, чтоб дочь за меня отдал!
Сам брал кувшин с мацони (вроде простокваши) и шел в степь к стаду.
Ну, мыслимо ли дело, у бека просить такое? Старуха побои терпела: легче от своего, чем от бека.
И вот однажды, отколотив мать, взял пастух кувшин и ушел в степь, гоня стадо.
И случилось, – дождь. Что делать? Степь, никуда не схоронишься. Вылил он мацони наземь, снял с себя все, запихал в кувшин, сам сел на кувшин, да так на кувшине и переждал ливень.
Показалось солнышко, тут он опять оделся и идет, как ни в чем не бывало, а кругом грязища.
Навстречу шайтан.
– Ва! Шел дождь, а ты сухой?!
– Как видишь!
– Скажи секрет, почему?
– Эге, чего захотел! Нет, ты какой свой мне скажи, тогда и я скажу.
– Ладно. Вот тебе молитва: если скажешь ее на еду врага, украдешь язык.
– Ладно. А ты, коли сухим хочешь быть в дождь, носи всегда с собой кувшин с мацони.
– Ва! – Шайтан плюнул с досады и пошел. Так и разошлись.

* * *
Вернулся пастух домой и застал мать: собиралась куда-то старуха, в руках чашка с медом.
– Что такое? Откуда такой мед?
– Беку, – сказала старуха, – велел бек достать.
– Дай сюда!
Взял он из рук чашку да молитву шаитанью и прочитал над медом.
– Ну, ступай, мать, к беку.
И пошла старуха.
С медом-то куда хочешь, с медом и к беку – пожалуйте!
Ну, что, старуха, хорошего меда принесла?
– Сам, батюшка, отведай! – поклонилась старуха беку, поставила перед ним чашку.
Бек сунул в мед палец, обсосал хорошенько.
– Хор-хоро-хррр… – хрипит, языком крутит, надсаживается, а ничего уж, – жен-на-нна!!! – только и выпалил.
Прибежала бечиха, видит, – бек, как бек, мед перед беком, чашка и палец в меду, – сама и сунь палец в мед по пробовать.
– Что-то-то-то… – да как на весь дом вовсю, – ка-ра-ул!
Тут, кто был, дворовые, лекаря, соседи – все к беку.
И первым делом палец в мед: пробовать. А как попробует кто, и готово дело: ровно тебе там защемит чего, и нипочем не повернуть языком.
И такое поднялось, такой гвалт, – не то режут, не то пожар.
Прибежал стражник. Да понять-то ничего не поймешь, одно: мед – в меду все.
И тоже медку отведал. Да к приставу.
– Ваш-ст-ссс-чи-чи… – чивит, свистит, выпучил глаза.
Пристав к беку.
А там не только в доме, а и на улице такое творится, не дай Бог.
– В чем дело?
Все на мед.
Ну, и пристав палец в чашку
И готово, зачивил.
Ходит пастух да посмеивается – известно, когда у богача что случится, бедняка не позовут! – ходит пастух, сам посмеивается.
Мучился бек с лекарями, уж они ему и то, и другое, над языком его мудрили: и шелковинкой-то его перевязывали и щипчиками дергали, и перышком, и волоском щекочут, а ничего не выходит.
И не вытерпел, объявил бек: тому, мол, кто его вылечит, даст он что угодно.
А пастух тут-как-тут.
– Отдай за меня дочку, вылечу.
Ну, конечно, бек и всех дочерей отдать рад, только бы вылечил.
Взял пастух чашку, – пальцем-пальцем, а уполовинили-таки порядочно! – что делать, и над тем, что есть, пошептал он над медом отговор и дает беку на пальце.
И как только обсосал бек пастухов палец, так все опять и вернулось.
А тут и все, кто был, дворовые, лекаря, соседи, и стражник, и пристав, и бечиха сейчас же на пастухов медовый палец – и как рукой сняло, заговорили разом по-прежнему.
И отдал бек за пастуха свою дочку.