Глава VI Поход в Венгрию Татарское иго Шелгунова
Юрий хотя и снова лег спать, но от волнения заснуть не мог. Он слышал, как еще до свету стали нагружаться телеги и навьючиваться отгулявшиеся верблюды.
Боярину Димитрию и Юрию велено было явиться в палатку к Батыю.
Друзья наши не могли не заметить, что Батый чем-то недоволен.
— Неужели Батый узнал, что я послал домой весточку? — с тревогою думал Юрий.
— Быть беде! — говорил Димитрий.
— Не вышло бы что из-за инока, — шептал Юрий.
Батый же долго смотрел на него и затем пальцем подманил к себе поближе.
— Тебя зовет Юрием?
— Юрием.
— Зачем же ты именуешь себя царевичем? — спросил Батый.
— Никогда себя царевичем не именовал.
— А когда задумал жениться на моей дочери?
— Никогда не хотел на ней жениться. У меня есть невеста в Венгрии, — твердо сказал Юрий.
Батый поверил ему и ушел в кибитку к старшей жене.
С этого времени Юрий никогда не видал больше Аллы, которая была выдана замуж за кого-то из важных ханов.
И вот, в этот же день двинулась грозная туча татар, в Галицкую и Владимирскую области.
Как появившийся в степи огонь пожирает все, до чего дотрагивается, так и татары жгли и убивали все, что попадалось им по пути. Князья южной России побросали свои города и бежали большей частью в Венгрию, а те города, которые не тотчас же сдавались, брались хитростью или обманными обещаниями. И в том и в другом случае все жители убивались, а дома их сжигались.
— Ты видишь, — говорил Димитрию хан Батый, — что против меня никто устоять не может.
— Видно так Господу угодно, — отвечал Димитрий.
— Отчего же ты не хочешь взяться за оружие?
— Против своих-то, хан?.. Помилосердуй! Лучше на себя руки наложить.
— Зачем, зачем? Не надо. Я это только так говорю.
Все чаще и чаще заговаривал Батый таким образом. А у Димитрия вся душа изболела, глядя на поля, усыпанные трупами русских.
— О, Господи! — говорил он, — да что же делает в Венгрии князь Михаил? Ведь он обещал просить короля Белу прислать войско против татар.
— Запировал на свадьбе сына, — отвечал ему Юрий.
Не стало, наконец, мочи Димитрию молча смотреть на истребление своего народа и стал он измышлять, чем бы ему помочь.
— Что это за Венгрия такая? — спросил у него однажды Батый, — зачем все ваши князья убежали туда?
— Убежали они туда за помощью.
— Как за помощью?
— Да. Там царствует гордый король Бела IV. Страна у него богатая, чудесная, города красивые, и теперь он набирает против тебя войско…
— Что? — вскочив, крикнул Батый.
— Да, войско. И наберет несметную силу и двинется на тебя, а с ним двинутся наши князья.
— Ты врешь!..
— Прикажешь молчать, я буду молчать, только я никогда не вру, — отвечал боярин.
С этого дня мысль о Венгрии не давала Батыю покоя и чем боярин больше отмалчивался, тем неотступнее приставал к нему хан со своими расспросами.
— Так скажи же мне, — говорил он боярину, — что по твоему мнению надо делать? Не ждать же мне здесь венгерского войска?
— Нет не ждать, — отвечал Димитрий, — а идти в Венгрию сейчас-же, пока войско еще не собрано. Не медлить ни минуты, и идти сейчас же.
Батый задумался. Все кругом него молчало. А боярин молился в душе. Ему более всего хотелось выжить татар из земли русской.
— Хотя этим-то принести пользу своим, — думал Димитрий, и точно принес пользу.
Долго сидел Батый, насупившись и, наконец, поднял свое смуглое лицо, сверкнув маленькими глазками и сказал:
— Ты прав! — Надо идти на Венгрию и завоевать весь мир, как завещал Чингиз-Хан.
Придя к себе в палатку, Димитрий упал на шею к Юрию и долго не мог говорить.
— Что случилось, крестный? — спрашивал Юрий, не помня себя от тревоги.
Пленники имели полное основание тревожиться от всего. Почувствовав, что боярин весь дрожит от рыданий, Юрий пришел к тому заключению, что опасность грозит ему, Юрию, так как крестный не стал бы плакать, если бы смерть грозила ему самому.
— Перестань, крестный, — твердо сказал он, — неужели ты думаешь, что я боюсь смерти? Да я десятки раз думал, что самая лютая смерть лучше нашей жизни среди татар.
— Не о том, сынок, плачу, — отвечал боярин, — а о том, что я взял на душу тяжкий грех. Батый идет на венгров и на другие народы.
— Так о чем же горевать? Радоваться надо. Значит, наши русские женщины не будут больше видеть, как конями топчут их детей. Помнишь, как билась в Галиче молодая женщина? А помнишь, как девушка, убегая от татар, при нас утопилась? И мы ничего сделать не могли? А помнишь, как люди живьем горели в хатах. Неужели ты хотел-бы, чтобы все это повторялось?
— Все это так, — отвечал боярин, — но я боюсь, что я его втравил в новую войну, в новую резню, а может быть он успокоился бы и ушел бы к себе.
— Никогда-бы этого не было. Почти двадцать лет пьют они русскую кровь и не перестанут ее пить. Пусть же русские вздохнут, а татары попробуют иноземной крови. Если ты натравил Батыя, то честь тебе и слава.
— Меня так потрясло известие, что татары уйдут, что я даже испугался, что взял грех на душу. Конечно, чужую кровь видеть легче, чем свою родную.
— Ведь если татары возьмут и Новгород, то вся Россия сгинет. Слава Богу, что хотя на время избавим родину от напасти и она пока вздохнет.
Воевода успокоился и с удовольствием узнал, что татары не мешкают и готовятся к новому походу.