Послесловие к роману Мароны - Майн Рид
В романе «Мароны» Майн Рид снова обратился к теме, волновавшей его на протяжении всей жизни, — к борьбе негров против векового порабощения, против бесчеловечной эксплуатации, которая была их уделом всюду, куда добирались торговцы живым товаром.
Действие романа развертывается в одной из британских колоний, все благосостояние которой зиждилось на труде сотен тысяч негров. Ямайка — ад для негров: так называли этот красивый остров в течение трех столетий, пока на нем господствовали страшные законы рабства.
Открытая и захваченная испанцами еще на рубеже XV— XVI веков, Ямайка быстро лишилась своего коренного населения — индейцев. Они либо погибли в упорных и безнадежных схватках с колонизаторами, либо вымерли от непосильного труда на плантациях, куда их сгоняли испанские помещики, объявившие себя господами острова.
Так как климат Ямайки весьма благоприятен для разведения различных ценных культур — в том числе сахарного тростника, — то недостаток в рабочей силе испанцы еще в XVI веке стали восполнять неграми, которых они покупали у арабских работорговцев на африканском побережье.
В 1655 году Ямайку захватили англичане, сделавшие ее своим форпостом в той части Атлантического океана. Подобное обстоятельство еще более способствовало расцвету страшного плантаторского хозяйства на Ямайке. Следует подчеркнуть, что во второй половине XVII века на плантациях Ямайки наряду с черными рабами трудились и умирали тысячи белых: английские сахарозаводчики покупали у капитанов военных кораблей их пленных, у государства — осужденных на каторгу. Среди белых рабов Ямайки в конце XVII века было немало врагов английской монархии, участников революционных восстаний, вновь и вновь вспыхивавших в разных углах Англии.
Уже в XVII веке испанцам, а затем и англичанам пришлось столкнуться с нарастающим сопротивлением беглых негров. Географические особенности острова — наличие горных и лесных районов — способствовали тому, что на нем легко можно было укрыться довольно значительному числу беглых. Негры-беглецы, ушедшие из-под власти белых, составляли отдельные общины — подобия племен, — возвращались к тем формам жизни, к которым они привыкли у себя на далекой родине. Ямайская земля подходила для возделывания растений и злаков, к которым негры привыкли в Африке; восстанавливались и старые обычаи, племенные религиозные культы. Налаживание новой жизни на первых порах затруднялось тем, что новая община нередко объединяла представителей самых различных народов Африки, но постепенно эти различия стирались.
Как и в некоторых других странах Южной и Центральной Америки, беглых негров на Ямайке называли маронами. Поселения маронов возникали еще при испанском владычестве: колониальная администрация старой Испании не смогла с ними справиться. Добиться подчинения маронов не удалось и англичанам, хотя они упорно пытались сделать это в нескольких войнах, которые вели против них. Борьба маронов заметно активизировалась на рубеже XVIII— XIX веков, когда, в результате французской революции 1789—1794 годов, возникло самостоятельное негритянское государство на территории бывших французских колоний в Гаити.
Героическое сопротивление маронов — славная, хотя и трагическая страница в истории колоний. Поселки маронов сжигали и сравнивали с землей; маронов вешали, жгли, расстреливали, сгоняя в особые огороженные пространства, где за ними следила беспощадная стража, составленная из английских солдат и местных испанских колонистов. Маронов тысячами выселяли с Ямайки в другие колонии Англии, отрывая детей от родителей, навсегда разрушая семейные связи, пытаясь таким образом сломить сопротивление маронских общин.
Но мароны были непобедимы. Вновь и вновь возникали тайные маронские поселки, где беглец, независимо от цвета кожи и языка, находил пристанище и спасение. Мароны еще держались в своих орлиных гнездах, когда англичане отменили в 1831 году рабство на Ямайке. А когда в 1865 году на острове вспыхнуло восстание негров, возмущенных злоупотреблениями колониальной администрации, потомки маронов вновь поднялись с оружием в руках.
Выше мы сказали об отмене рабства на Ямайке. Английская буржуазная пресса, разумеется, изображала этот акт как проявление особой гуманности английского правительства. На самом деле такой решительный поступок объяснялся совсем другими причинами: подневольный труд был столь ненавистен невольникам-неграм, — а их было на Ямайке так много (свыше 800 тысяч при весьма незначительном проценте белого населения), — что работы на плантациях почти приостановились, перестали быть выгодными для плантаторов-рабовладельцев. Из года в год ширилось и углублялось это своеобразное пассивное сопротивление негров, дополняемое выступлением маронов. Под угрозой полной катастрофы английское правительство вынуждено было пойти на отмену рабства и на некоторые земельные реформы.
Майн Рид весьма сочувственно относился к отмене рабства на Ямайке. Он прямо пишет об этом в начале своей книги, вспоминая о времени, когда порты Ямайки были гораздо оживленнее и богаче, чем стали они к середине XIX века. Однако время действия своего романа Майн Рид перенес именно в 20-е годы XIX века, в пору, предшествовавшую освобождению рабов. Почему же обратился писатель к прошлому Ямайки? Для того чтобы, как это бывало и в других лучших его произведениях, прославить смелых людей, борющихся за свою свободу, не примиряющихся с неволей и принуждением. Таков и герой этого произведения Майн Рида — молодой марон Кубина, вождь одной из маронских общин.
Характерные черты этого героя в общем известны читателю и по другим романам нашего автора. Кубина похож на Оцеолу, на Белого вождя. Как это нередко бывает в романах Майн Рида, Кубина не чистый негр: в его жилах течет и кровь белых; но, подчеркивая свое презрение к расизму в любом его проявлении, Майн Рид показывает, что, независимо от цвета кожи, человек может быть героем, как марон Кубина, или негодяем, как белые плантаторы Воган, Джесюрон и им подобные.
Жизнь маронской общины противопоставлена в романе бесчеловечным отношениям, царящим с обществе плантаторов-рабовладельцев. Мароны и их вождь — настоящие люди, обладающие возвышенными чувствами, готовые защищать добытую с таким трудом свободу и берущие под свою защиту тех, кто в ней нуждается — например, молодой фулахский принц или Герберт Воган. Повествуя о жизни маронов, Майн Рид сравнивает их с вольницей Робина Гуда: это говорит и о дружеском отношении писателя к маронам, и о его желании приблизить к ним английского читателя, растолковать благородный характер борьбы маронов.
Но о маронских обычаях, о своеобразной жизни маронов и их славной борьбе Майн Рид мог бы рассказать и побольше, как и о других негритянских племенах, о которых он упоминает в своем романе. К сожалению, этнографическая часть романа слабее, чем в других произведениях Майн Рида: в книге немало ошибочного в изображении африканских нравов и культов, сохранившихся в среде маронов, есть ошибки в названиях племен и местностей. Нередко и вожди маронов были людьми гораздо более развитыми, с большим политическим кругозором, чем Кубина.
Впрочем, надо помнить, что в те годы, когда появился этот роман, о жизни народов Африки и о жизни негров в колониях знали еще очень мало. Важно уже и то, что Майн Рид с такой прямотой говорит о трагедии маронов и других негров, вынужденных сносить тяжкое бремя рабства, навязанное им белыми.
Если все симпатии Майн Рида на стороне Кубины и его друзей, живущих независимым и свободным бытом вольной общины, то с какой ненавистью и презрением пишет он о плантаторах, о торговцах живым товаром! Не в первый раз обращается Майн Рид к этой теме, но в «Маронах» его гневный протест против преступлений работорговцев и рабовладельцев прозвучал с особой силой.
С большим знанием дела описывает Майн Рид нечеловеческие условия жизни на плантациях Ямайки — вспомним, например, описание плантации Джесюрона. В юные годы, оказавшись в одном из южных штатов, Майн Рид сам служил на плантации. И хотя писатель пробыл на плантации недолго, но то, с чем он познакомился там воочию, сделало его навсегда врагом рабства и врагом тех, кто защищал и отстаивал интересы рабовладельцев. С большой обличительной силой описаны в романе белые хозяева Ямайки — все эти Воганы, Джесюроны, Смизи и их прислужники. Майн Рид наглядно свидетельствует, что беззакония, творимые плантаторами на Ямайке, ими же и одобряются и поддерживаются — недаром работорговец Джесюрон оказывается вместе с тем и мировым судьей. Его приказчик — констебль, то есть представитель исполнительной полицейской власти. Все на Ямайке в руках Воганов и Джесюронов, которые расправляются со своими противниками при помощи варварского «черного кодекса» — этого свода беззаконий, придуманного колонизаторами. Впрочем, помогая друг другу наживаться, они и ненавидят друг друга, так как они — конкуренты. В описании смертельной вражды между Воганом и Джесюроном так же много правды, как и в раскрытии их общих интересов.
То, что Джесюрон и Воган называют «законом», на самом деле — кровавое беззаконие. Их господство создает па острове условия, в которых безнаказанно действуют банды разбойников, охотно служащих Вогану и Джесюрону. Вполне понятно, что в зловещей атмосфере взаимной ненависти и преступлений благоденствует Чакра, соединяющий в себе черты старого африканского колдуна и наемного бандита; но ведь и Чакра — жертва жестокого режима рабовладельцев. Вполне понятно, что в этой атмосфере становится моральным уродом красивая дочь Джесюрона.
Но не все характеры обрисованы с такой четкостью. Насколько убедительно даны Кубина, Чакра, Воган, Джесюрон, даже несчастная Синтия — одна из жертв Чакры, настолько небрежно и поверхностно нарисованы другие персонажи романа. А их немало: среди них и сам Герберт Воган, весьма бледная схема благородного молодого человека. Правда, Герберт привлекателен тем, что он юноша передовых убеждений, с презрением относящийся к Смизи и к своему дядюшке; но это не мешает Герберту служить у Джесюрона.
Наивно обрисованы и обе героини — мисс Воган и мисс Джесюрон. Они ведут спор из-за сердца Герберта Вогана, но роли их неопределенны и очерчены Майн Ридом весьма поверхностно. Насколько обаятельна и мила мисс Воган, настолько же зла и бесчеловечна мисс Джесюрон. А молодой фулахский принц? И он — только набросок, впрочем правдивый в одной верной, и неприятной детали: разыскивая сестру, попавшую в рабство, он не только торгует своими рабами — пленными неграми из племени мандингов, но и сам становится рабом. Этот мотив — черный вождь-работорговец, вкушающий затем от горькой участи раба, — был весьма распространен в литературе середины XIX века и основывался на ряде фактов: нередко черные работорговцы сами попадали на невольничьи корабли. Конечно, этот эпизод введен Майн Ридом для разоблачения рабства и порожденных им уродств. Но добрая воля автора еще не делает его убедительным, как неубедителен и примитивен образ самого принца.
Читатели, наверное, обратили внимание на нередкие в романе политические отступления, в которых Майн Рид, верный своей традиции свободолюбца и защитника угнетенных, заявляет себя решительным сторонником полного и безусловного освобождения негров, противником колониального режима. Это важные страницы «Маронов». Они напоминают снова и снова о том, что и этот роман полон отзвуков ожесточенной политической борьбы, которая происходила в европейском общественном мнении тех лет вокруг вопроса об освобождении негров.
В 60—70-х годах эта борьба обострилась, во-первых, событиями в США, где шла гражданская война между Южными и Северными штатами, приведшая к ликвидации рабовладельческой системы, и, во-вторых, многочисленными столкновениями английских колонизаторов с народами Африки и Азии. Английская буржуазная пресса усиленно клеветала на негров в США и в Африке, изображая их варварами, не способными на самоуправление и на культурное развитие. Многие английские журналисты старались внушить своим читателям мысль о том, что негры в США и в Африке нуждаются в руководстве белого человека, что негритянские государства должны войти в империи белых. Надо вспомнить, что именно в последней трети XIX века Англия, Франция, Германия, Бельгия лихорадочно делили великий черный континент, пуская в ход оружие, деньги, дипломатию, миссионеров и оправдывая свои действия в прессе.
Позиция Майн Рида в вопросе о свободе негров и других колониальных народов совершенно ясна. Майн Рид был убежден, что негры США и Африки найдут свою историческую дорогу без помощи европейских и американских торгашей и политиканов, но вместе с теми белыми, которые, как и молодой Воган, видят в них равных себе. Каковы бы ни были слабости этого романа, главное в нем — ненависть к порабощению и эксплуатации, призыв бороться против них, вера в то, что борьба эта будет успешна.
Р. Самарин