Великое змеепускание - Босоногая команда - Лукашевич
Целую неделю «босоногая команда» находилась в большом волнении. Целую неделю мальчишки каждую свободную минуту что-то строгали, клеили, мастерили и волновались без конца.
Сам «советник», этот большой ребенок, был занят и волновался не меньше «босоногой команды». Его кабинет и маленький двор были завалены какими-то щепками, мочалами, бумагой.
Приходя со службы, наскоро пообедав, старик спешно принимался за работу. Степа и курносый Гришка ему часто помогали.
Они были не на шутку заняты и обсуждали серьезно дело со всех сторон.
— Важный хвост! — восхищался Степа, связывая длинные мочалы одну с другой.
— Ты только подожди… подожди!.. — взволнованно говорил «советник», склеивая огромные листы бумаги. — Мы около хвоста трещотку такую привяжем… Она затрещит…
— У-у-у-ух, дяденька… Знатно! — только и мог произнести Гришка, качая своей встрепанной головой.
— Это ужасно! У нас не квартира, а хлев какой-то! Это ни на что не похоже! — слышались в зале от времени до времени отчаянные возгласы Агнии.
— Ну что тебе, Агнесочка, пусть их себе занимаются, — возражал ей кроткий голос матери.
— Да что это, право, маменька… папашиным затеям конца нет… Точно малый ребенок! Что только не придумает! Даже смотреть неприятно!!! Ведь этой грязи век не наубираешься!..
— Ты бы пошла пройтись, — советовала мать.
— Пожалуйста, не ворчи, «принцесса на горошенке», я ведь тебя не трогаю и к себе в помощницы не зову, — отзывался добродушно отец из своего кабинета.
Агния умолкала… А за перегородкой в комнате Семена Васильевича кипела спешная работа.
В следующее воскресенье, на гаванском поле, которое тянулось огромной, зеленой площадью в конце Васильевского острова, было назначено «великое змеепускание». Сам «советник» так и сказал своей «босоногой команде», чтобы они все готовили змеи, что в воскресенье будет «великое змеепускание». И к такому важному событию старик сам готовил «гигантского змея».
Пришло воскресенье… День был отличный, а легкий ветерок точно нарочно хотел покровительствовать веселой затее.
В этот день с самого раннего утра в бедных закоулках, углах и подвалах, где по большей части ютились горе да нужда, с веселыми мыслями поднялись со своих жестких подушек многие дети… поднялись и вспомнили… Вспомнили «великое змеепускание»… Радостно забились сердца, заблестели счастьем глаза.
«Босоногая команда» показывалась из калиток в воротах небольших домов.
Ветер качал верхушки деревьев, поднимавшихся из-за старых заборов и сулил успех «змеепусканию».
Пришел полдень… Сколько раз пробегали и мальчики и девочки мимо любимого серого домика, они заглядывали в окно, но оно было задернуто синей занавеской; дети жадно припадали к щелкам забора, но и в саду было тихо.
Ожидание и волнение истомили «босоногую команду». Вдруг все ожило и заволновалось… Марфуша первая увидела и пронеслась не помня себя по 15 линии.
— Вышел!.. Вышел… Идет!.. — прерывистым голосом сообщала она по всей улице и, сама не зная почему, неслась, как стрела, по направлению к гаванскому полю.
Туда же бежали и мальчишки со змеями… Только некоторые поджидали «советника» и шли ему навстречу.
Он вышел из калитки серого дома. За ним вышли Степа и Гришка и двинулись с огромным змеем посреди улицы. Они с гордостью посматривали по сторонам.
«Советник» шел по деревянным мосткам.
Толпа около змея все больше и больше увеличивалась… Даже взрослые люди останавливались и с улыбкой смотрели то на великолепного зеленого с красными разводами змея, то на мальчишек, несших его, то на «советника».
— Ишь ты! Чудак «советник», право, чудак! Опять со своими мальчишками пошел. Сегодня змея запускать пошли. И охота ему забавляться! — судили и рядили взрослые.
А на гаванском поле ребятишки сгорали от нетерпеливого ожидания.
— Идет! Идет! — радостно крикнул кто-то.
Целая толпа со змеями в руках и без змеев с радостным гулом бросилась к показавшемуся из-за угла «советнику», а вслед за ним — к гигантскому змею, который торжественно несли Степа и Гришка.
— Вот так змей! Это, можно сказать, настоящий змей.
— Как ты, дяденька, долго! Уж мы тут не дождемся…
— Хвостище-то! Ну, знатный хвост!
— Смотрите, ребята, по змею-то разное зверье намалевано…
— Хвост-то поболе сажени будет…
— Эва хватил! И все три считай…
Восторги, восклицания, одобрения так и слышались со всех сторон.
Да что дети — тут и многие старики, взрослые мастеровые и фабричные с нескрываемым удовольствием и с простодушным восторгом смотрели на эту затею, с детства близкую их сердцу.
Между тем змей, окруженный плотной глазеющей толпой, был принесен на середину поля.
— Знаете, ребята, сначала запустим ваши — мелкие… Посмотрим, как они сегодня будут держаться в воздухе! — схитрил Семен Васильевич, чтобы порадовать ребят.
Мальчуганы разбежались по полю со своими самодельными змеями, стоившими стольких забот и слез: не легко было достать ниток, еле добыли бумаги.
По огромному полю, в разных направлениям взвились и завертелись, где низко, где высоко, белые змеи с мочальными хвостами…
Ясное голубое небо; зеленое поле; оживленные группы бегавших детей, одушевление и громкий раскатистый смех, — когда один змей вырвался из рук мальчика и, подхваченный ветром, понесся по направлению к домам, — все это изображало такую жизненную, полную движения и прелести картину, которой нельзя было не залюбоваться.
И Семен Васильевич любовался затаив дыхание, он радовался, что эти босоногие ребятишки, из которых многие целыми неделями корпели в душных мастерских, на заводах и фабриках, согнув свои спины над тяжелой работой, дома ютились в сырых темных подвалах, а теперь, в теплый воскресный день, пользуются здоровым, хорошим развлечением и так счастливы, веселы.
Смотря на оживленные лица детей прекрасными, глубокими, черными глазами, старик сам молодел душой, блаженно улыбался и был счастлив не менее их.
Сбросив свою неизменную шинель на траву, Семен Васильевич громко захлопал в ладоши.
Дети примчались к нему со всех сторон.
— Ну, теперь мой громадина полетит. Я сам буду запускать… А кто же будет держать?
— Я, дяденька… Нет, — я… Лучше — я. Позволь мне, дяденька, миленький!.. — просили мальчики.
— Нет, ребятишки, не удержите. Надо кого-нибудь побольше…
— Позвольте мне, Семен Васильевич!.. — Из толпы выдвинулся молодой мастеровой.
— Вот и отлично! Держи, голубчик Игнатий. Небось, знаешь нашу затею?!
— Как же, Семен Васильевич! Ведь мы с вами не впервые… — и молодой парень улыбнулся по весь рот, обнажив белые зубы.
— В твоих богатырских руках, Игнаша, удержится наш Змей Горыныч…
— Верно, дяденька, что Змей Горыныч… Ишь какой! — со смехом подхватили дети.
— Отходи, Игнатий… Да полегоньку веревку отматывай, а потом, как разбежишься, так и пускай веревку скорее, — заботливо учил Семен Васильевич, держа прямо перед собой зеленого змея.
Игнатий побежал, отпуская веревку. Змей полетел…
— Летит! Вьется! Подымается!
— Хвост, ребята, у него трещит…
— Глупый, не хвост, а трещотка…
— Ишь, вьется-то как! Небось, голубчик, домой хочется…
— Ай, упадет! Ай, упадет!
— Опять взвился…
— Ух, как высоко! Вот так забрался… Вот так поднялся… Чуть виднеется.
— Прощай, Змей Горыныч! Кланяйся там.
— Покричим ему громче.
— Прощай… Назад ворочайся… Эй, змеюшка! — кричали ребята, стоя с разинутыми ртами.
Вдруг несколько шапок с криками «ура! ура!» полетело в воздух. Кто-то перекувырнулся от восторга, другие бегали, хохотали, хлопали в ладоши.
Долго продолжалось шумное веселье на гаванском поле. Все ребятишки по очереди носились со змеем-гигантом. Много было веселья и говору… Семену Васильевичу пора было домой. Жаль было расставаться… Змей все время держался где-то далеко-далеко, чуть ли не в самых облаках…
Потянули его к земле… Как красиво он спускался: то крутился, то держался прямо — и вдруг с жужжанием и треском грохнулся на землю.
Мальчики бережно понесли его домой, окружив «советника»… Толкам не было конца.
— Я думал, дяденька, что он у меня из рук вырвется… Дюже сильный!
— А крутился-то как! Словно ястреб, право!
— Скажи, дяденька, как ты трещотку-то приделал?
Разговоров хватило не только на этот день, а долго-долго не могли забыть ребятишки «великое змеепускание».
Сам же зеленый Змей Горыныч до нового полета очень удобно пристроился в кабинете «советника» за диваном.