VIII. Отправление — Люди тумана — Генри Хаггард
Прежде всего надо было позаботиться о пище, и Леонард приказал Оттеру нарезать ломтями козье мясо и положить его на скалы для сушки под палящими лучами солнца. Затем они рассортировали свое имущество и выбрали то, что можно было взять с собой. Увы! Его было немного. По одеялу на каждого, по паре сапог, немного лекарств, два самых лучших ружья с запасом снарядов, компас, бутылку для воды, три ножа, гребень и маленький железный котелок — все-таки значительная тяжесть для двух мужчин и одной женщины, решившихся идти через горы, равнины и болота.
Этот багаж был разделен на три части, причем Соа досталась самая легкая, а Оттеру наиболее тяжелая.
— Ничего, — сказал карлик, — я мог бы нести все три узла, в случае необходимости! — и зная силу карлика, Леонард не счел его слова за хвастовство.
Все вещи, которые они решили не брать с собой, были зарыты в гроте вместе с горными инструментами. Леонард взял также и все добытое им золото — около ста унций. Одну половину его он спрятал вместе с рубином в своем поясе, а другую отдал Оттеру. Сначала он хотел оставить золото в гроте, но потом вовремя вспомнил, что золото ведь может пригодиться, тем более среди португальских и арабских работорговцев.
Вечером, когда все вещи были уложены и луна показалась над горизонтом, Леонард прикрепил свой узел себе на плечи ремнями. Оттер и Соа последовали его примеру. Для того, чтобы избежать дневного зноя и опасности натолкнуться где-нибудь на работорговцев, решено было путешествовать ночью, при свете луны.
— Следуйте за мной через несколько минут, — сказал Леонард Оттеру, — я побуду на могиле брата!
Через четверть часа они тронулись в путь навстречу новым опасностям, а, быть может, и смерти. Впрочем, Леонард бодро смотрел в будущее. В самом деле, разве не исполнилось предсказание его брата? Разве к нему не пришла женщина и не дала ему драгоценный камень, который, если только он настоящий рубин, сам по себе — целое состояние?
Мы не будем следовать шаг за шагом за Леонардом Утрамом и его спутниками. Целую неделю они уже шли по ночам, как и предполагали. Они взбирались на горы, проходили болотами, переплывали реки, то голодая, то имея обильные запасы пищи, которую находили в изредка попадавшихся им бедных краалях.
На восьмую ночь они остановились на склоне высокой горы. Луна зашла, идти далее было невозможно; кроме того, они были утомлены долгим путешествием. Завернувшись в свои одеяла, чтобы защитить себя от ночного холода, они легли под тенью нескольких кустарников, рассчитывая проспать до зари.
На рассвете Оттер разбудил Леонарда.
— Смотри, баас, — сказал карлик, — мы шли правильно. Внизу большая река, а там вдали, вправо, море!
Оттер был прав. Действительно, в нескольких милях от них по большой равнине, покрытой кустарниками и переходившей постепенно в болото, шел тот рукав Замбези, которого они хотели достичь.
— Около пяти часов пути отсюда, — продолжал карлик, — горы приближаются к реке. Туда-то нам и надо идти, чтобы достичь того большого болота, возле которого и находится гнездо Желтого дьявола!
После полудня путники отправились дальше и к ночи, еще до восхода луны, очутились у изгиба горы, примыкавшего к берегу реки. Взошедшая вскоре луна осветила удивительно безотрадную картину. В обширном полукруге, образованном изгибом гор, текла река, усеянная зелеными островами. Низменный берег реки переходил в громадное болото, имевшее в ширину от одной до двадцати миль и заросшее камышом. Запах гнили носился в воздухе над этим местом, наводившим ужас своей пустынностью и разрушением. Однако, оно жило своею собственной жизнью. Стаи диких уток летели с моря, чтобы искать здесь пищи; аллигаторы и гиппопотамы плескались в воде; выпь кричала в камышах, и отовсюду раздавалось кваканье тысячи лягушек.
— Там проходит дорога работорговцев, — сказал Оттер, указывая на одно место на горном берегу реки, — или, по крайней мере, раньше она проходила там!
— Выйдем на эту дорогу, — ответил Леонард, — мы можем немного пройти по ней и затем расположиться на ночлег!
Путники дошли до указанного карликом места, где Оттер стал, точно гончая собака, рыскать по кустам. Через несколько минут он поднял руку и свистнул.
— Так я и думал, — сказал он, когда его спутники подошли ближе, — тропинка та же, что была и раньше. Смотри, баас!
С этими словами Оттер раздвинул один из кустов, под которым оказался разложившийся труп женщины с ребенком.
— Умерла не более двух недель тому назад, — флегматично произнес карлик. — Да! Желтый дьявол оставляет за собой такие следы, что по ним нетрудно найти дорогу!
Соа стала внимательно всматриваться в скелет.
— Одна из женщин Мэвума, — сказала она, наконец, — я узнаю это по костям ног!
После этого пошли далее и часа через два достигли такого места, где тропинка упиралась в реку.
— Что теперь делать, Оттер? — спросил Леонард.
— Здесь рабов сажают в лодки, — отвечал карлик, — перед этим они «выпалывают сорную траву», т.е. убивают слабых и больных, чтобы не возиться с ними. Пойдем туда, посмотрим, там, наверное, есть лодки!
Леонард и Соа пошли по указанному Оттером направлению.
— Есть одна лодка, — сказал карлик, остановившись в одном месте, — и «сорная трава» лежит здесь по-прежнему!
Леонард, подойдя ближе, увидел ужасную картину. На небольшом открытом пространстве лежали сложенные в кучу тела человек сорока мужчин, женщин и детей, недавно умерших. Вблизи виднелись другие кучи костей, страшно белевших при лунном свете — следы прежних жертвоприношений. Первая куча мертвецов лежала вблизи заросшего мохом места, где были видны следы лодок, очевидно, недавно только отчаливших отсюда.
При виде костей несчастных жертв зверства работорговцев в душе Леонарда вспыхнуло сильное желание встретиться лицом к лицу с Желтым дьяволом, издевавшимся над кровью и агонией беззащитных, и отомстить ему за это, если можно.
— Мы должны остановиться здесь до утра, стало уже темно! — сказал Леонард.
Путники расположились на ночлег на этой Голгофе, в этом ужасном месте, покрытом костями, из которых каждая вопияла к небу о мщении.
В гигантских камышах шумел ночной ветер, придавая клубам тумана фантастические очертания. По временам лягушки поднимали свой концерт, затем снова замолкали; цапля кричала вдали, когда аллигатор или гиппопотам разрушали ее гнездо, а с высоты доносился шум крыльев диких уток, летевших к океану! Но в воображении Леонарда все эти голоса природы сливались в один хор, раздававшийся из кучи костей, хор скорбных звуков, летевших со стоном к небесам и вопиявших: Боже, доколе беззаконие будет царить на земле, доколе Твоя рука будет бездействовать?
Когда темнота прошла, и солнце показалось во всем своем блеске, путешественники поднялись, стерли ночную росу с волос и принялись за скудный завтрак. Затем они молча направились к лодке, спустили ее в воду, и Леонард с Оттером взялись за весла.
В этом путешествии по реке оказала им большую услугу превосходная память карлика. Без него они не могли бы сделать ни одной мили, так как река дробилась на бесчисленные лагуны и естественные каналы, прорезанные течением воды в густой чаще тростника. Не было никакой возможности отличить один канал от другого. Тем не менее, карлик уверенно показывал дорогу. Десять лет тому назад он был в этих местах и все же вел Леонарда безошибочно. По временам попадались новые каналы, не существовавшие прежде, но, подумав немного, Оттер указывал, по какому следовало ехать.
Так они двигались вперед большую часть дня, пока к вечеру не достигли места, где отдельный канал, которым они следовали, разделялся на два рукава, принимавших один северное, а другой южное направление.
— Как теперь ехать, Оттер? — спросил Леонард.
— Ну, баас, я и сам не знаю. Вода изменила свое течение: здесь была прежде земля, и дорога шла прямо.
Это была большая опасность; один неверный шаг — и они могли заблудиться в этом лабиринте.
После долгого размышления Оттер предложил, наконец, ехать по левому рукаву, но Соа, до сих пор молчавшая, посоветовала взять вправо. Леонард сначала не согласился, но она настаивала, и лодка поехала в новом направлении. Пройдя ярдов 300 и не видя ничего, Оттер хотел посоветовать повернуть назад.
— Подожди, белый человек, — произнесла вдруг Соа, своими быстрыми глазами внимательно оглядевшая поверхность воды. — Что это там? — указала она на что-то белевшее в тростниках ярдах в сорока впереди.
— Перья, я полагаю, — отвечал Леонард, — однако, поедем туда и посмотрим!
— Это бумага, баас! — сказал Оттер, когда они подъехали близко к заинтересовавшему их белому предмету, — кусок бумаги на тропинке!
— Сними его поосторожнее! — сказал Леонард, с невольно забившимся сердцем при виде куска бумаги в подобном месте.
Когда Оттер положил на скамейку лодки снятый им с тростника кусок бумаги, Соа стала внимательно разглядывать его.
— Это лист из священной книги, которую читала моя госпожа, — произнесла, наконец, она с убеждением. — Я узнаю ее. Моя госпожа вырвала один лист и укрепила на тростнике, как знак для того, кто бы пошел по ее следам!
— Очень вероятно, — отвечал Леонард. — Тебе пришла очень хорошая мысль поехать по этому направлению. — Затем, нагнувшись к листу бумаги, он прочел следующие стихи, которые еще можно было разобрать:
«Ибо Он смотрит с высоты своего святилища; с неба Господь взирает на землю…
«Слышать стоны пленников, освобождать приговоренных к смерти…»
— Гм… — произнес Леонард про себя, — тексты весьма соответствуют нашему положению. Верящий в приметы счел бы это за хороший знак!
Через час они достигли конца острова.
— Ага, — сказал Оттер, — теперь я снова узнаю дорогу. Это тот самый рукав. Если бы мы не вошли в него, то, вероятно, так бы и не попали на правильную дорогу!
— Скажи, Оттер, — спросил Леонард, — ты убежал из лагеря работорговцев, как же это ты сделал, — в лодке?
— Нет, баас. Баас знает, что я силен. Мой дух, давший мне безобразие, одарил меня зато силой, а если бы я был также красив, как ты, но не имел силы, то я был бы теперь или рабом, или мертвым. Со скованными цепями руками я убил того, кто был приставлен стеречь меня, и взял у него нож. Затем я разорвал свои цепи; смотри, баас, у меня до сих пор остались от них рубцы. Затем, когда другие подбежали, чтобы убить меня, я бросился в воду и нырнул, так что они более не видали меня. После я плыл этой дорогой, останавливаясь по временам на островах, иногда же бежал вдоль берега, где тростники настолько густы, что меня никто не мог увидеть. Через четыре дня я был уже в безопасности!
— Чем же ты питался все это время?
— Кореньями и птичьими яйцами!
— А крокодилы не пробовали съесть тебя?
— Да, баас, однажды, но я ловок в воде. Я вскочил на спину водяной змеи и через глаз вонзил нож в ее мозг. Ах! Мой дух тогда был со мною. Затем, вымазавшись кровью крокодила, я спокойно поплыл далее, и аллигаторы более не трогали меня, принимая по запаху за своего брата.
— Скажи, Оттер, а теперь разве ты не боишься возвращаться в эти места?
— Немножко, баас; ведь мы идем в тот ад, о котором говорите вы, белые люди. Но куда идет баас, туда охотно последую и я. Кроме того, мне хотелось бы взглянуть еще раз на Желтого дьявола, чтобы убить его этими руками!
И карлик, подняв весло, зарычал в ярости:
— Убить его! Убить его! Убить его!
— Тише! — сказал с досадой Леонард. — Ты хочешь напустить на нас арабов, что ли?