VII. Как росла Никтерис - История Фотогена и Никтерис - Джордж Макдональд
Те жалкие познания, что Уэйто предназначала для Никтерис, она поверяла девочке на словах. Полагая, что в полутьме катакомб читать невозможно, не говоря уже о других причинах, ведьма не давала ей книг. Однако Никтерис видела куда лучше, чем полагала Уэйто, и света ей было вполне достаточно. Девочке удалось улестить Фальку, чтобы та показала ей буквы, после чего Никтерис сама выучилась читать, а Фалька время от времени приносила ей детские книжки. Но главной отрадой для Никтерис стал музыкальный инструмент. Пальцы девочки обожали его, и блуждали по клавишам, словно овечки — по пастбищу. Нельзя сказать, чтобы Никтерис была несчастна. О мире она ровным счетом ничего не знала; знала только гробницу, в которой жила, и находила удовольствие во всем понемножку. Однако же пленнице хотелось чего-то большего — или иного. Никтерис не отдавала себе отчета в том, что же это такое, и, стараясь выразить неясную мысль в словах, говорила себе, что нужно ей «больше места». Уэйто и Фалька уходили от нее за пределы сияния лампы и возвращались снова; наверняка где-то есть и другие залы! Оставаясь одна, Никтерис сосредоточенно разглядывала цветные барельефы на стенах. Барельефы изображали в аллегорических образах силы природы, а поскольку невозможно создать ничего такого, что не явилось бы частью общего замысла, пленница не могла не подметить некоторую связь между картинами: так достигали ее отголоски реального мира.
Было, однако, нечто, что растревожило ей душу и научило ее большему, чем все остальное, вместе взятое — а именно, укрепленная на потолке лампа, что никогда не гасла, хотя самого пламени девушка не видела: только к центру алебастрового шара зарево как бы сгущалось. И помимо воздействия света как такового, беспредельность шара и мягкое приглушенное сияние, заставляющие пленницу поверить, будто взор ее в состоянии проникнуть в алебастровую сферу, в ее бездонную белизну, тоже ассоциировались для нее с мыслью о просторе и обширных пространствах. Никтерис могла часами сидеть неподвижно, любуясь на лампу, и сердце девушки переполнялось. Обнаружив, что лицо ее влажно от слез, Никтерис не могла взять в толк, что такое причинило ей боль, и дивилась, что сама не заметила, как это произошло. Так она любовалась на лампу, только когда рядом не было ни души.