Первые товарищи
Глава XX Он не виноват!
Бодрый и здоровый поднялся на другое утро Сережа. Приехавший доктор внимательно осмотрел его и остался очень доволен.
-- Молодчина! Чугунный он у вас, -- обратился он, смеясь, к Пушке.
Сережина мама уехала за теплым платьем для своего выздоровевшего мальчика, так как день был субботний и пансионеров распускали по домам.
Когда доктор уехал, позволив Сереже идти в класс, мальчик чуть не запрыгал от радости. Особенно приятно ему было обещание Принца пойти с ним в отпуск и провести целые два дня в гостях у Сережи.
Но в самую сильную минуту радости Сережа вдруг вспомнил о Грушине. И его бедной матери.
-- Антонина Васильевна, -- робко обратился он к начальнице, -- я хотел спросить вас о Грушине...
-- Не говори мне о нем, -- строго проговорила та, -- я сейчас сажусь писать письмо его матери, чтобы она взяла своего сына из пансиона.
-- За что? -- невольно вырвалось у Сережи.
-- Как за что! Или ты не знаешь, что тебя толкнул в бассейн этот негодный Грушин?
-- Ах, нет! -- горячо воскликнул Сережа, -- да, то есть... Он толкнул меня... нечаянно... Он не хотел... Я обидел его... Я начал первый... Я ударил сначала, а он только защищался... Уверяю вас, он не хотел меня толкнуть...
Начальница внимательно слушала взволнованный лепет Сережи. Когда он кончил, она сказала, строго сдвинув брови:
-- Так вот, как это было. А мне передали совершенно иначе. Это много изменяет дело. Ты оказываешься более виновным, нежели Грушин, и следовало бы тебя примерно наказать, но я полагаю, что ты достаточно наказан вчерашним падением в воду и потому советую тебе только постараться исправиться: я не люблю забияк! Второго такого поступка я не прощу.
Несмотря на строгое лицо начальницы и на её суровый тон, Сережа был ужасно счастлив, что ему удалось спасти Грушина. Если б он оглянулся, выходя из комнаты, то увидел бы, как строгое лицо Пушки озарилось доброй улыбкой и она чуть слышно прошептала вслед Сереже:
-- Храни тебя Бог, добрый мальчик, за твое чудесное сердечко. Ты не побоялся оклеветать себя, чтобы спасти своего недавнего врага.
А сияющий Сережа как пуля влетел в класс, отыскал глазами сидевшего в углу Грушина и со всех ног кинулся к нему, крича и махая руками:
-- Не печалься, Рыженький, не горюй! Она простила и ни за что тебя не исключит!
Грушин поднял на Сережу заплаканные глаза -- ему уже было объявлено об его исключении и он ничего не понимал, что ему кричал так радостно настроенный Сережа.
Последний должен был повторить... Мальчики окружили недавних врагов, закидали Сережу вопросами.
Потом, узнав в чем дело, все закричали в один голос:
-- Молодец, Сережа! Добрый, Сережа! Да здравствует Сережа!
И двадцать две маленькие ручонки протянулись к нему и, подхватив на воздух, начали качать. Когда счастливого, торжествующего мальчика опустили на землю, Грушин бросился на шею Сереже и, обнимая его, проговорил смущенно и растроганно:
-- Ты меня прости, Горин, я много виноват перед тобой!
-- Ну, вот еще! -- засмеялся Сережа, -- кто старое помянет, тому глаз вон.
И мальчики крепко поцеловались, как родные братья.