Первые товарищи
Глава XXII. Новая затея
Как-то раз, проснувшись холодным осенним утром, мальчики увидели в окно спальни, что вся земля, крыши домов и деревья покрыты сплошь толстым слоем белого снега.
-- Вот так штука! -- вскричал Принц, -- легли спать осенью -- проснулись зимой.
-- Зима! Зима! -- раздалось со всех сторон, и мальчики гурьбой хлынули к окошку.
-- Ну, теперь надо готовить коньки и салазки! -- рассудительно произнес черненький Жучок.
-- Братцы, -- предложил Петух, -- давайте выстроим гору!
-- Ну, вот еще выдумал, -- насмешливо пожал плечами Грушин, -- разве можно из первого снега гору строить... Как по такой прокатишься, так и провалишься.
-- Вверх тормашками, -- ввернул свое слово Принц, примирившийся теперь окончательно со своим бывшим врагом.
После Сережиного падения в бассейн и последовавшего затем полного раскаяния со стороны виновника этого несчастья, Грушина, между троими мальчиками не было и помину о прошлых ссорах. Напротив того, они даже подружились с Грушиным и охотно играли с ним во время рекреаций.
Грушин оказывался вовсе не таким злым, каким его представляли себе наставники и товарищи: он был только чрезвычайно ленив и очень любил поддразнивать младших пансионеров; но со дня примирения его с Сережей и Принцем Грушин дал торжественное слово перед всем классом отвыкать от этой несносной привычки.
-- Господа! -- внезапно раздался голосок Принца, в то время как мальчики в полнейшем безмолвии созерцали побелевший, точно одетый в белое одеяние, сад и двор пансиона, -- знаете что? Давайте-ка, вместо горы, устроим в саду снежную бабу!
-- Да, да, бабу, бабу! Отлично! -- послышалось со всех сторон и вся толпа маленьких пансионеров обступила Принца.
-- И знаете что! -- продолжал тот, блестя разгоревшимися глазами от предвкушения новой забавы, -- сделаем бабу и изведем Пушку.
-- Да, да, изведем Пушку! -- подхватили веселые голоса мальчиков, почуявших новую проказу в предложении Принца.
-- Братцы, не надо! -- нерешительно произнес голосок Мартика Миллера, ужасно не любившего тех шалостей, которые приносили кому-нибудь вред и неприятность.
-- Ну, вот глупости! -- вспыхнул Принц, -- что- тебе жалко её, что ли? Или ты боишься, что она, похудеет от злости? Так ведь это ей полезно, смотри, какая она толстая! -- и Принц, совершенно позабыв о том, что дал себе слово не раздражать начальницу, беспечно тряхнув кудрями, повернулся к Мартику спиной и стал объяснять мальчикам, как им надо извести Пушку.
На Пушку Принц был ужасно сердит. Во-первых, она пожаловалась как-то на его проказы месье Рено, приходившему аккуратно каждую неделю узнавать об ученье и поведении его маленького воспитанника, а во-вторых, не пустила последнюю субботу в отпуск к Сережиной маме. Принцу было страшно тяжело это наказание. Еще бы! Он обещал Адочке, которую любил не меньше Сережи, выдрессировать Арапку и сделать крепость из картонки от шляпы, а тут на вот! Точно нарочно, вместо этого целый вечер субботний и все воскресенье пришлось чинно просидеть в кабинете приемного отца, подле ненавистного Рено и учить французские глаголы! И Принц, рассерженный не шутку, поклялся с этого дня изводить Пушку чем и как только может.