Первые товарищи
Глава XI. Попались!
-- Господин повар, не откажите дать нам кочерыжек! -- насколько мог любезно проговорил Принц и улыбнулся. А когда Принц улыбался, то отказать ему в просьбе уже не было никакой возможности. Так думал, по крайней мере, Сережа, и так, по всей вероятности, подумал и повар, потому что оставил рубить капусту, доверху наполнявшую большую кадку, и ласково посмотрел на хорошенького голубоглазого и белокурого, как маленький ангел, мальчика.
К тому же Принц назвал повара господином. А кому не известно, что повара ужасно любят, когда их так величают.
-- Как вас зовут, маленький барчонок? -- спросил повар.
-- Меня зовут Принц, -- смело ответил мальчик и, заглянув в глубокую кадку с капустой, через несколько секунд прибавил, указывая на своего спутника: -- а его зовут Сережа.
-- Ну-с, господин Принц и господин Сережа, -- ласково произнес повар, -- я дам вам кочерыжек, только, сохрани Бог, как бы Антонина Васильевна не узнали. А то всем нам плохо придется!
И, подойдя к кухонному столу, повар отобрал из нескольких десятков лежащих на нем кочерыжек пять штук самых больших, белых, и протянул их мальчикам.
-- Только пять! -- разочаровано протянул Принц. -- А нам нужно одиннадцать! Ах, господин повар, будьте так добры, дайте нам одиннадцать кочерыжек!
Повар взглянул на красивое и молящее личико Принца и громко расхохотался. Даже белый колпак его трясся от смеха и передник плясал и вздрагивал на его большом, полном животе.
-- Одиннадцать кочерыжек, -- еле мог выговорить он между взрывами смеха, -- да куда же вам столько? Солить или мариновать их на зиму будете?
Повар оказывался очень веселым человеком: он смеялся все время, пока Принц старался пояснить ему, что одиннадцать кочерыжек съедят одиннадцать мальчиков, что их собственно двенадцать пансионеров в младшем классе, но что Рыжий не получит своей доли, так как позволил себе насмехаться над ним, Принцем, и считать его трусом.
Повар выслушал мальчика и дал по его просьбе все одиннадцать кочерыжек.
-- Ну, с Богом! Смотрите, барыне не попадитесь, -- напутствовал оп ликующих шалунов.
-- Благодарю вас, большое спасибо, господин повар! -- торжествуя говорил Принц и вдруг замолк на полуслове.
Из-за смежной со столовой двери кухни послышался резкий и крикливый голос Пушки:
-- Почему неплотно закрывают кухню? По всему пансиону пахнет капустой!
В ту же минуту дверь шумно распахнулась и влетевшая в кухню, как пуля, горничная Паша прошептала отчаянным шепотом:
-- Спасайтесь! Начальница идет!
Мальчики замерли на месте. "Господин" повар растерялся не меньше. Одна только краснощекая Паша не потеряла присутствия духа и, быстро схватив Принца за плечи, подняла его над бочкой и тотчас опустила туда, прямо в самую кашу нарубленной капусты. В следующую секунду она то же самое проделала и с Сережей. Мальчики очутились на дне бочки, по пояс ушедшие в капусту, которая своим запахом ужасно била по носу.
-- Господи! Только бы не чихнуть! -- взмолился Сережа и обеими руками зажал свой нос.
Пушка вошла в кухню. Повар настолько оправился, что мог приветствовать свою барыню и начальницу с добрым утром.
Но Пушка, раздраженная с утра запахом капусты, наполнявшим пансион, не обратила внимания на приветствие повара и сердито спросила:
-- Зачем на полу валяются кочерыжки? Надо все их выбросить в помойную яму. Не вздумайте только угощать ими пансионеров!
-- Боже храни! -- искренно вырвалось из уст Паши.
Она как будто забыла вовсе о данной ею за чаем Мартику Миллеру кочерыжке.
Сережа и Принц, несмотря на страх, не могли не переглянуться в своем убежище.
-- Скоро ли она уплывет? -- шепнул Принц.
-- Ах, скорее бы! -- также шепотом проговорил Сережа, -- мне ужасно хочется чихнуть!
-- Ай, Боже тебя сохрани! -- искренно взволновался Принц, -- потерпи как-нибудь, пожалуйста, потерпи как-нибудь, голуб...
Но было поздно... Того, что случилось, никак не ожидали ни Принц, ни Сережа.
Несмотря на искреннее желание терпеть, Сережа, однако, не выдержал и... чихнул, -- да так громко, что не только можно было его услыхать в кухне, но и в классах пожалуй, и в спальне, и гимнастической зале.
Мальчики помертвели и с ужасом ждали роковой минуты.
Ждать, однако, пришлось недолго. Прямо над ними наклонилось красное и взбешенное лицо Пушки.
-- Так вот оно что! -- зашипела она, -- вот вы как! И ты, Сидор, их покрываешь, -- бросила она в сторону оторопевшего повара, не удостоив его, однако, взглядом. -- Очень хорошо, прекрасно, от-лично! Вы оба будете примерно наказаны! Вылезайте из бочки.
Вылезайте! Хорошо ей было приказывать, а каково выполнить!
И Сережа, и Принц поняли оба, как трудно им будет вылезть из их убежища.
Бочка была гораздо выше их роста.
Если бы они позвали на помощь повара или Пашу, то начальница узнала бы о сообщничестве прислуги. А этого добрые шалуны не хотели.
-- Я тебя подсажу, -- сказал Принц, -- а ты ухватись за край бочки и вылезай, а потом и я попробую вылезть.
Он подсадил Сережу, и тот уже взобрался на верх бочки, но в это время от тяжести обоих мальчиков, налегших на один край её, бочка опрокинулась вместе с шалунами и капустой. Мальчики поднялись с пола смешные и жалкие, при чем их волосы, платье, ботинки -- все было облеплено сырой и скользкой капустой, а карманы топорщились от наложенных в них доверху кочерыжек.
В таком виде предстали они перед грозными очами Антонины Васильевны.
-- Очень хороши! Куда как хороши! Полюбуйтесь-ка на них! -- обратилась начальница к оробевшей прислуге.
Но никто не любовался.
Даже смешливому повару было не до смеха. Он ужасно боялся потерять свое место в пансионе.
Между тем Пушка взяла за одну руку Принца, за другую Сережу и повела их в класс.