Гордость Роланда Песнь о Роланде

— Велико мусульманское войско! — сказал Оливье. — А наших французов очень мало. Друг Роланд, затруби в свой рог. Карл услышит его — и повернет с войском назад.

— В глупом же виде прибуду я тогда в милую Францию, — отвечал Роланд, — на том и конец моей славе! Нет, мой Дюрандаль не устанет наносить удары и обагрится кровью по самую рукоять. Не отстанут и наши французы. Негодяям нехристям пришла плохая мысль сражаться в этих ущельях. Клянусь тебе, они сами пришли сюда на смерть.

— Друг Роланд, труби в свой Олифант! Услышит Карл — и приведет большое войско. Сам придет он к нам на помощь со своими баронами.

— Избави Бог, — отвечал Роланд, — не положу я хулы на свой род, не погублю я чести милой Франции! Нет, буду я рубить Дюрандалем, моим добрым мечом, и, клянусь тебе, себе же на горе явились сюда мусульмане!

— Друг Роланд, труби в свой Олифант! Звук достигнет Карла, не вышедшего еще из ущелий; клянусь тебе, французы тут же вернутся!

— Избави Бог, — отвечал Роланд, — не скажут обо мне, что я искал помощи против мусульман. Не посрамлю я своих предков. В великой битве стану наносить я тысячи ударов, и меч мой весь выкупается в крови. Покажут себя наши французы, и сарацины не избегнут смерти.

— Не вижу я тут бесчестья, — отвечал Оливье. — Видел я сам испанских сарацин: долины и горы, песчаные степи и зеленые равнины — все покрыто ими. Велико и могуче чужеземное войско, и как же мала горсть наших людей!

— Тем лучше, — отвечал Роланд, — тем сильнее разгорается во мне жажда боя. Ни Господь, ни Его святые ангелы не допустят, чтобы Франция из–за меня утратила свою доблесть. Смерть лучше бесчестья!

Роланд отважен, Оливье же мудр, но ни один не уступит другому в храбрости.

Между тем войско неверных стремительно надвигается.

— Посмотри, Роланд, — говорит Оливье, — они уже близко, а Карл уже слишком далеко. Ах, если бы ты согласился тогда затрубить в свой рог, король был бы уже тут, и нам не грозила бы такая опасность. Но некого винить! Взгляни вниз, в ущелье Айры, на медленно движущийся арьергард: никто из находящихся в нем не увидит завтрашнего дня.

— Не говори пустяков, — резко отвечает Роланд, — мы будем, не отступая, держаться в этом ущелье, и им придется только принимать наши удары.

В виду битвы в Роланде просыпается гордость льва или леопарда. Он обращается с речью к французам и к Оливье:

— Перестань так говорить, друг и товарищ, император сам отобрал нам эти двадцать тысяч французов. Между ними нет ни одного труса, сам Карл это знает. Работай копьем, Оливье, как я Дюрандалем, моим добрым мечом, полученным мною от самого короля; тот, кто получит его после моей смерти, может смело сказать: «Вот меч благородного вассала!»

И епископ Тюрпин, со своей стороны, пришпоривает коня, въезжает на холм и держит речь:

— Благородные бароны! Сам Карл оставил нас здесь: он наш король, и за него должны мы сразиться с сарацинами. Беда грозит христианскому миру — поддержите его! Не миновать вам битвы, это верно. Покайтесь же в грехах и просите милости у Бога. Ради спасения ваших душ я отпускаю вам все ваши прегрешения. Если смерть суждена вам, вы умрете святыми мучениками, которым уготовано место в светлом раю.

Французы спешились, преклонили колена, и епископ благословил их во имя Господне и добавил:

— Вот вам епитимья: поражайте неверных.

Французы вскочили на быстрых коней, вооружились и приготовились к битве. Роланд в сопровождении Оливье подвигается по ущелью на Вейллантифе, на своем быстром коне. Граф Роланд очень красив в своем

оружии, лицо его светло, и он смеется. Гордо смотрит он на сарацин, кротко и ласково на французов.

— Благородные бароны, — говорит он, — не торопитесь! Эти нехристи, право, пришли искать здесь смерти. Вот так добыча достанется нам сегодня! Ни один король Франции не видал еще такой!

При этих словах оба войска сходятся.

— Уж лучше молчи, — говорит Роланду Оливье, — не согласился ты тогда затрубить в свой рог — не будет нам помощи от Карла. Конечно, он не виноват. Он ничего не подозревает, так же как и его спутники. Нам же остается только подвигаться вперед. Не отступайте, благородные бароны! И, ради Бога, думайте лишь о двух вещах: о том, чтоб наносить и получать удары.

Гордо скачут они, пришпоривая коней, и нападают на врага. Но не трусят и мусульмане, и завязывается страшная схватка.