Пятеро детей и оно Эдит Несбит Глава десятая Скальпы

Возможно, день сложился бы более удачно, не влепись Сирил в «Последнего из могикан». Он даже за завтраком продолжал читать, не отрываясь, и, налив себе третью чашку чая, мечтательно произнёс:

– Хотелось бы мне, чтобы и в Англии встречались краснокожие индейцы. Не очень большие, а такие, с которыми мы могли бы сражаться.

Никто особенно не поддержал его в этом желании, да и значения его словам тоже никто не придал. Но когда они отправились в песчаный карьер, чтобы наконец высказать разумное желание – попросить сто фунтов монетами по два шиллинга и чтобы на каждой монете была голова королевы Виктории – во избежание ошибок и кривотолков, – оказалось, что – увы! – они снова попали впросак!

Саммиэд был зол и к тому же казался сонным.

– Отстаньте же от меня, наконец, – сказал он. – Я уже выполнил сегодняшнее ваше желание.

– Но мы ничего не успели пожелать, – удивился Сирил. – Мы ведь только что пришли.

– Да? – продолжал сердиться Саммиэд. – А ты забыл, ты просил меня, чтобы ваши желания исполнялись, где бы вы ни оказались. И сегодня утром высказанное тобой желание было исполнено.

– Какое же это было желание? – недоумевал Роберт.

– Уже забыли? Ну ничего, скоро узнаете. Радуйтесь – вы снова удумали очередную дурость!

– Как всегда, – печально вздохнула Джейн.

Самое странное заключалось в том, что никто ни о каком высказанном за это утро желании не мог вспомнить. Мысль о краснокожих индейцах ни у кого не застряла в голове. До самого обеда дети жили в тревоге, потому что Саммиэд намекал на какое-то дурацкое желание, а это могло означать только одно – их ждут неприятности.

Когда Марта позвала их обедать, возле стола Джейн вдруг споткнулась о валявшуюся на полу раскрытую книжку. Это был «Последний из могикан». Антея помогла сестре подняться, а заодно подняла и книжку.

– Я знаю! – вдруг воскликнула Антея и в испуге опустилась прямо на коврик.

– Ах, Киса, – сказала она, чуть не плача. – Какой ужас! Это он… Сирил… ну, помнишь? Он пожелал, чтобы в Англии были краснокожие индейцы. Так они уже, конечно, здесь и наверняка уже снимают с людей скальпы.

– Ну, может, они в Англии, но где-нибудь далеко-далеко от нас, – попыталась успокоить её Джейн.

– И не надейся! – возразила Антея. – Саммиэд сказал же, что мы придумали очередную дурость. «Радуйтесь», – сказал он. Помнишь? А это означает, что они вот-вот появятся здесь. О боже мой! Вдруг они вздумают скальпировать Ягнёнка?

– А может быть, после захода солнца всё опять вернётся на прежние места? – с надеждой произнесла Джейн.

– Нет, этого никак не может быть. После заката исчезает только то, что мы пожелали. А что в результате вышло – остаётся. Вспомни про пятнадцать шиллингов. Ох, Киса, я должна кое-что разбить. А ты к тому же, пожалуйста, отдай мне все свои деньги. Мне это очень нужно. Индейцы обязательно появятся тут. Разве тебе это не ясно? Ведь этот противный Саммиэд как раз на это и намекал. Понимаешь, что я придумала сделать?

Джейн ничего не поняла, но послушно последовала за сестрой в мамину спальню. Там Антея схватила тяжёлый кувшин, на котором были изображены аисты на зелёной траве. Притащив кувшин в ванную комнату, она вылила воду в ванну, вернулась в мамину спальню и изо всех сил хрястнула кувшин об пол. Вы сами знаете, как моментально кувшин разбивается, если уронить его нечаянно. Но когда вы решите его разбить сами, тогда он ни за что не захочет разбиваться. Антея уронила кувшин три раза, а он всё оставался целёхонек. Тогда она принесла папину сапожную колодку и разнесла кувшин на черепки. Скверное это было дело!

Затем она схватила стоявшую у камина кочергу и разломала копилку миссионерского общества. Джейн пришла в ужас от этих её поступков, но Антея, поджав губы, сказала:

– Не будь дурочкой. Дело идёт о жизни и смерти.

В миссионерской копилке оказалось совсем немного денег: всего семь шиллингов и четыре пенса. И четыре шиллинга без малого составили капиталы обеих сестёр. Таким образом получилось одиннадцать шиллингов. Антея завязала деньги в уголок носового платка.

– Пошли, Джейн! – скомандовала она.

Девочки побежали на ближайшую ферму. Им было известно, что после обеда хозяин собирался ехать в Рочестер. Они ещё раньше договорились с ним, что он захватит всех четверых с собой, и обещали заплатить ему по два шиллинга с носа. Это было ещё тогда, когда они надеялись, что Саммиэд обеспечит их сотней фунтов в серебряных монетах по два шиллинга. Но теперь Антея сбивчиво объяснила ему, что они поехать не смогут, а пусть он лучше возьмёт с собой Марту и Ягнёнка. Фермер согласился, но без большой охоты. Ему было мало радости получить четыре шиллинга вместо восьми.

Оттуда девочки быстренько вернулись домой. Антея достала из ящика хорошенькую шкатулочку и пошла отыскивать Марту. Марта в столовой стелила на стол скатерть и была не в лучшем расположении духа.

– Знаешь что, – сказала Антея, – я разбила мамин кувшин.

– Очень на тебя похоже, – пробурчала Марта, со стуком ставя солонку на обеденный стол. – Вечно какие-нибудь безобразия.

– Марта, милая, не сердись, пожалуйста, – умильно попросила Антея. – У меня есть деньги на новый кувшин. Пожалуйста, будь другом, съезди за ним в город. Ведь там у твоей двоюродной сестры как раз посудная лавка, да? И надо бы съездить сегодня, а то вдруг мама завтра вернётся? Она же писала, что скоро собирается домой.

– Но вы же сами надумали ехать в город, – заметила Марта.

– Теперь мы не сможем – из-за кувшина. У нас денег не хватит.

– Знаю я, к чему вся эта затея, – сказала Марта. – Хотите сбыть Ягнёнка с рук на весь остаток дня. Вижу я вас насквозь.

Это было и на самом деле так. Но Марта не должна была знать, по какой причине. Поэтому Антея сдержалась и не стала возражать. Марта хлопнула на стол корзинку с хлебом, так что ломтики хлеба в ней подскочили.

– Ну уж ладно, – в конце концов согласилась Марта. – Только, чур, не бедокурить, пока меня не будет дома.

Когда Марта с Ягнёнком, одетые в самые лучшие одежды, удалились, Антея облегчённо вздохнула.

– Слава богу, хоть Ягнёнок будет в безопасности, – проговорила она.

– Глупости это всё, – сказал Сирил. – Раньше, чем я сказал про индейцев, Джейн пожелала хорошей погоды. Поглядите-ка, какой сегодня денёк!.. Ой-ой!

Он повернулся к окну, чтобы указать всем, какая чудесная стояла погода. И все повернулись вслед за ним. И все тут же точно остолбенели. В углу окна, среди листьев дикого винограда показалось лицо: темнокожее, с длинным носом, тонкими губами и чёрными глазами. Лицо было раскрашено разно цветными полосами, свисавшие по бокам чёрные прямые волосы были утыканы перьями. Через некоторое время лицо в окне исчезло. Дети с трудом пришли в себя.

– Ну вот, – сказала Антея. – Я же вам говорила!

Все спешно побежали наверх, чтобы осмотреть окрестности и сообща решить, что же им предпринять.

– И что же нам теперь делать? – спросил Роберт.

– Единственное, что мне приходит в голову, – сказала Антея, – это нам самим нарядиться индейцами и показаться в окнах или даже выйти из дому. Пусть они подумают, что мы вожди могущественного племени, и побоятся нас тронуть, чтобы избежать мести.

– Я думаю, Антея права, – сказал Сирил. – Только нам понадобится огромное количество перьев.

– Пойду схожу в курятник, – сказал Роберт. – Думаю, там я перьями разживусь. Индейки что-то здорово линяли последнее время.

Предварительная рекогносцировка из окон показала им, что на птичьем дворе индейцев не было.

Он ушёл и довольно быстро вернулся. Он притащил целый ворох перьев, но был сильно бледен и, как видно, здорово напуган.

– Послушайте-ка, – сказал он. – Дело-то не шуточное. Перьев-то набрать – я набрал. Вдруг вижу – под старой куриной клеткой притаился индеец. Я заорал на него – и дёру! Я успел удрать, пока он там вылезал из-под клетки. Пантера, давай тащи цветные байковые одеяла с наших кроватей.

Удивительно, как быстро можно сделаться похожим на индейца, если у вас есть цветные одеяла, пёстрые шарфики и куча перьев! Разумеется, ни у одного из ребят не было длинных чёрных волос, но зато в доме нашлось сколько угодно чёрного коленкора, которым обычно оборачивали книжки. Его нарезали узенькими полосками и прикрепили к коричневым ленточкам, которые содрали с девчачьих воскресных платьев. За ленточки, повязанные вокруг голов, натыкали перьев.

– Только лица у нас не того цвета, – заметила Антея, – а у Сирила, уж не знаю почему, оно вообще цвета оконной замазки.

– Ничего подобного, – возмутился Сирил.

– Индейцы там, снаружи, какие-то коричневатые, – заметил Роберт, – а я думаю, было бы хорошо, если бы мы сделались красными. Наверно, краснокожие индейцы ценятся выше.

Самой красной в доме оказалась охра, которой кухарка подкрашивала кирпичную печку на кухне. Ребята развели краску молоком, как это обычно делала кухарка, и осторожненько накрасили друг другу лица и руки. Они стали такими краснокожими, как индейцу и полагается быть. А может, даже чуточку краснее.

Закутанные в одеяла, украшенные перьями почти настоящие краснокожие индейцы выбрались из дому навстречу своим врагам. Вдоль живой изгороди, отделявшей сад от дикорастущего кустарника, торчал целый ряд голов, густо утыканных перьями.

– Нечего ждать, пока они на нас нападут, – сказала Антея. – Давайте притворимся ужасно опасными и свирепыми. Ну, начали!

Издав несколько воинственных кличей – насколько точно могли это сделать английские ребятишки без предварительной подготовки, – они выскочили за ворота и, приняв угрожающие позы, выстроились прямо напротив своих врагов. Все индейцы были одинакового роста, а именно – ростом с Сирила.

– Хоть бы они могли говорить по-английски, – шёпотом проговорил Сирил, не меняя при этом своей воинственной позы.

Антея почему-то была уверена, что по-английски они говорят, хотя откуда взялась эта уверенность, она и сама не знала. Она держала в руках белое полотенце, прикреплённое к тросточке. Это сооружение должно было изображать белый флаг. Антея размахивала им, думая: «Хоть бы индейцы понимали, что значит белый флаг».

Выяснилось, что они понимают. Один из индейцев, тот, что был лицом потемнее прочих, сделал им шаг навстречу.

– Вы хотите вступить в переговоры? – спросил он на чистейшем английском языке. – Я – Золотой Орёл из могучего племени Жителей Скал.

– А я, – отозвалась Антея, вдохновившись, – Чёрная Пантера, вождь племени… племени Мазаватти. Мои братья… то есть я хочу сказать, мои соплеменники… ну да… из племени Мазаватти – они все сидят в засаде вон за тем холмом.

– А кто эти могучие воины? – спросил Золотой Орёл, кивая на остальных ребят.

Сирил сказал, что он вождь племени Монинг Конго, прозываемый Белка Диких Лесов, и, поглядев, как Джейн в растерянности сосет палец, никак не в силах придумать, кто же она такая, Сирил добавил:

– А это великий воин по имени Дикая Кошка из племени Фиттизи.

– А ты, краснокожий брат? – спросил он у примолкшего Роберта. Тот не сообразил ничего лучше, как сказать, что он Бобс, предводитель конного полицейского отряда.

– Имейте в виду, – сказала Чёрная Пантера, – что стоит нам только подать знак, как наши племена все явятся сюда и в таком численном превосходстве, что ваше сопротивление будет бесполезно. Так что, о краснокожий брат мой, возвращайся-ка ты со своим воинством в свою страну, кури «трубку мира», оденьтесь в свои праздничные вигвамы и полакомьтесь свежесваренными мокасинами.

– Что ты несёшь? – зашипел на неё Сирил. – Ты же всё перепутала.

Золотой Орёл ничего не ответил, только поглядел на неё в удивлении.

– Твои обычаи отличаются от моих, о Чёрная Пантера, – сказал он, помолчав немного. – Но позовите же свои племена, чтобы мы могли вести переговоры в их присутствии, как и подобает великим вождям.

– Конечно, мы призовём их, и они тотчас явятся сюда с луками, стрелами, томагавками и ножами для снятия скальпов, если вы быстро не уберётесь отсюда подобру-поздорову.

Антея говорила довольно храбро, но душа у всех четырёх мало-помалу уходила в пятки. А краснокожие постепенно стали их окружать, подходя всё ближе и ближе. И лица их выглядели довольно свирепо.

– Ничего не выходит, – прошептал Роберт. – Я так и знал. Надо каким-то образом пробраться к Саммиэду. Возможно, он сможет нас выручить. А если ничего не получится, то, может, после заката мы опять воскреснем?

– Я буду снова махать белым флагом, – сказала Антея. – Если они хоть чуть отступят, мы прорвёмся и побежим к песчаному карьеру.

Она помахала полотенцем, и Золотой Орёл приказал своим соплеменникам несколько отступить. Тут все четверо опрометью бросились наутёк. По дороге они сбили с ног около дюжины индейцев, перескочили через них и рысью помчались к песчаному карьеру. Тут уж не пришлось послушно спускаться по дороге, по которой возили песок. Они ринулись вниз прямо с обрыва, хватаясь по пути за колючие кусты дрока, мимо ласточкиных гнёзд, цепляясь за пучки прошлогодней жухлой травы, скользя, спотыкаясь, и наконец просто покатились под откос. Золотой Орёл и его команда догнали их как раз в том месте, где утром обнаружился Саммиэд. Исколотые и исцарапанные бедные дети со страхом ждали того, что же с ними теперь будет. Вокруг блестели, отражая солнечный свет, ножи и топоры. Но страшнее всего были озверелые взгляды, которыми награждали их Золотой Орёл и его соплеменники.

– Вы солгали нам, – грозно начал Золотой Орёл. – И ты, Чёрная Пантера племени Мазаватти, и ты, Белка Диких Лесов, и ты, Дикая Кошка из племени Фиттизи, и ты, Бобс, предводитель полицейского конного отряда. Ты хоть и молчал, но всё равно был с ними заодно. Вы лгали под сенью белого флага, флага мира. А это не прощается! Там, за холмом, не ждут вашего сигнала никакие племена. Они, верно, где-то сейчас далеко отсюда, заняты охотой. Что будем с ними делать? – обратился Золотой Орёл к другим индейцам.

– Разложим костёр, – отозвались несколько голосов, и тут же десяток добровольцев отправились искать топливо для костра.

Каждого из четверых крепко держали за руки по два индейца. Все четверо тоскливо озирались, надеясь обнаружить Саммиэда. Но, увы, он нигде не показывался.

– Вы что же, снимете с нас скальпы, а потом изжарите на костре? – с тоской спросила Антея.

– А как же! – отозвался один из краснокожих. – Это всегда так делается.

Тут по одному, по двое стали возвращаться те, кто пошёл искать древесину для костра. Они не нашли ни щепочки, да и не мудрено. Потому что всякий сучок, всякую дощечку было принято убирать в этих краях.

Ребята было вздохнули с облегчением. Но ненадолго. В воздухе засверкали ножи, и индейцы с воинственным кличем кинулись на них. Дети зажмурились в ожидании, что острое лезвие ножа вот-вот полоснёт по голове. Но этого не случилось. В следующий миг индейцы оттолкнули их, и дети повалились друг на друга. Головам нисколько не было больно, только стало как-то прохладнее. Когда они решились открыть глаза, то увидели, что враги их скачут с дикими криками радости, а в руках каждый держит по скальпу, с длинными, чёрными, развевающимися волосами. Дикари таки сняли с них скальпы, но только тряпичные. Их собственные волосы были целёхоньки!

– Мы сняли с них скальпы! – распевал, пританцовывая, Золотой Орёл. – Их паршивые волосёнки росли без корней. Их было легко снять Жителям Скал! Правда и то, что нам мало радости от такой лёгкой победы. Есть ведь и другой способ мести: спалить на медленном огне. Но что это за страна, где человек не может найти дров, чтобы сжечь своих врагов как положено! Не то что в нашей родной стороне, где на тысячу миль распространились великолепные леса, где для этой благородной цели сколько хочешь древесины! Хотелось бы мне там оказаться сейчас!

И вдруг точно сверкнула молния, и вместо тёмных скачущих фигур дети увидели только золотистый песок карьера. Все индейцы до одного исчезли, как только их вождь успел произнести последние слова. Видно, Саммиэд был где-то совсем близко, и он мгновенно исполнил желание индейского вождя.

* * *
Марта привезла с собой кувшин, на котором были изображены аисты на высокой траве. И ещё она вернула Антее все её деньги.

– Моя двоюродная сестра подарила мне этот кувшин на счастье, – сказала она. – Сестра говорит, что таз от него разбился, а так, сам по себе, он никому не будет нужен.

– О, Марта, какая ты хорошая! – воскликнула Антея, нежно её обнимая.

– Да, – усмехнулась Марта. – Пользуйтесь мной, пока я у вас живу. Я попрошу вашу маму, как только она приедет, пусть ищет мне замену.

– Это мы виноваты, Марта, да? Мы плохо себя вели, поэтому?

– Нет, дорогая, – ответила Марта, посмеиваясь. – Я выхожу замуж. За лесника. С тех пор, как вы приехали от пастора – помнишь? ну, тогда, когда вас заперли на крыше, – он несколько раз уже делал мне предложение. Ну вот. Сегодня я решила его осчастливить и дала согласие.

* * *
Антея положила семь шиллингов и четыре пенса назад в миссионерскую копилку и заклеила бумагой то место, где её попортила кочерга. Она была счастлива, что смогла вернуть деньги.