Русалки — Рассказ Андреевской Варвары

На обрывѣ скалистой горы, по берегу моря, стоялъ маленькій домикъ, принадлежащій одной не богатой старушкѣ, которая жила въ немъ со своими внуками.
Старшаго звали Ваней; онъ былъ здоровый, рослый мальчуганъ, главнымъ образомъ занимавшійся рыбною ловлею, благодаря чему имѣлъ хорошій заработокъ, служившій не малымъ подспорьемъ, тѣмъ болѣе, что Ваня кромѣ того въ свободное время самъ исполнялъ различныя домашнія работы, такъ что посторонняго работника нанимать не приходилось, онъ вскапывалъ гряды въ огородѣ, кололъ дрова, носилъ воду, однимъ словомъ, дѣлалъ все, въ чемъ встрѣчалась надобность.
Сестра его Маша съ своей стороны тоже не сидѣла сложа руки; по наружности очень похожая на Ваню, она и въ остальномъ отъ него не отставала; копать гряды, колоть дрова и носить воду она, конечно, не могла, но зато, на ея рукахъ лежало все хозяйство, которое она вела въ замѣчательномъ порядкѣ; бабушка ни во что не вмѣшивалась, хотя, несмотря на преклонныя лѣта, праздности не любила, и если по слабости силъ ни убирать комнатъ, ни варить кушанья, ни стирать бѣлья уже, конечно, не могла, то починку бѣлья, вязанье чулокъ, и прочія, тому подобныя женскія рукодѣлія выполняла въ совершенствѣ.
Такимъ образомъ они жили втроемъ, повидимому, совершенно счастливо.
О бабушкѣ и о Машѣ выразиться такъ можно было вполнѣ безошибочно, но что касается до Вани, то онъ въ глубинѣ души порою оставался недоволенъ окружающею обстановкою, и очень тяготился непосильнымъ трудомъ. Отъ бабушки онъ тщательно скрывалъ свои мрачныя думы и въ ея присутствіи всегда старался казаться даже веселымъ, но съ сестрою часто говорилъ откровенно*
-- Ваня, я тебя не понимаю,-- сказала ему однажды Маша:-- ты порою бываешь такой сумрачный, все тебѣ не по вкусу, все ворчишь... вѣдь это не хорошо, бери съ меня примѣръ, я работаю съ утра до ночи и никогда не скучаю.
-- А я, развѣ не работаю?-- отозвался мальчикъ нѣсколько обиженнымъ голосомъ.-- Кажется тружусь довольно...
-- Милый, да я тебя и не упрекаю, а говорю только, что для меня непонятно, почему ты бываешь угрюмъ и всѣмъ недоволенъ.
-- Непонятно это для тебя Машутка?
-- Положительно.
-- Могу объяснить, ежели хочешь.
-- Пожалуйста.
-- Работать я, конечно, буду, потому что безъ работы мы существовать не можемъ, наша бабушка слишкомъ стара. Какъ ты, такъ равно и я должны ее поддерживать...-- Но еслибы ты знала, до чего эта противная работа мнѣ иногда надоѣдаетъ, и до чего становится досадно видѣть, какъ на долю однихъ людей въ жизни выпадаетъ все только хорошее, отрадное, веселое, а другимъ напротивъ...
-- Опять-таки, Ваня, я не возьму въ толкъ, къ чему ты все это говоришь. Развѣ на нашу долю, напримѣръ, ужъ ничего не выпадаетъ хорошаго?
-- Если не ничего, то во всякомъ случаѣ очень мало.
-- А я такъ своею жизнью вполнѣ довольна.
-- Потому что ты не знаешь жизнь и дальше на шей убогой хижины не дѣлаешь шага, я же, таскаясь по городу съ моей рыбой и продавая ее большей частью людямъ богатымъ, вижу какъ они пользуются благами жизни, о которыхъ мы съ тобою не можемъ имѣть и понятія...

-- Но, Ваня, развѣ они не могутъ при всемъ этомъ оставаться несчастными; почемъ ты знаешь, можетъ быть, многіе изъ нихъ еще намъ съ тобою позавидуютъ.
Мальчикъ насмѣшливо улыбнулся, и "покачалъ головою.
-- Не думаю,-- сказалъ онъ послѣ минутнаго молчанья:-- намъ съ тобою завидовать не въ чемъ.
-- Какъ не въ чемъ, а хотя бы въ томъ, что мы пользуемся хорошимъ здоровьемъ?
-- Они за то пользуются богатствомъ, что гораздо лучше...
-- Пересданъ, перестань,-- перебила Маша испуганно.-- Здоровье для человѣка главное.
-- А по-моему богатство...
Маша вмѣсто отвѣта поспѣшила закрыть ладонью ротъ брата, какъ бы для того, чтобы помѣшать ему говорить дальше, и затѣмъ перевела рѣчь на другое; при всемъ ея стараніи разговоръ, однако, не вязался. Ваня отвѣчалъ нехотя, невпопадъ, а подъ конецъ и совсѣмъ замолчалъ, притворившись спящимъ; тогда Маша осторожно приподнялась съ мѣста и хотѣла уйти.
-- Я не сплю,-- проговорилъ мальчикъ внезапно открывъ глаза.-- Я думаю... и знаешь о комъ?
Маша отрицательно покачала головою.
-- О русалкахъ.
-- О русалкахъ!-- повторила она громко, расхохотавшись.-- Какъ тебѣ не стыдно занимать голову подобными пустяками?.. Что же ты о нихъ думаешь?
-- Думаю, какъ хорошо имъ живется въ прекрасномъ подводномъ царcтвѣ; сколько у нихъ тамъ разныхъ драгоцѣнностей, богатства, какъ онѣ пріятно и весело проводятъ время...
-- Перестань Ваня, не смѣши; ты говоришь такъ, точно русалки въ самомъ дѣлѣ живыя существа; вѣдь ихъ въ дѣйствительности нѣтъ, вѣдь онѣ существуютъ, только въ сказкахъ...
-- По-твоему такъ, а по-моему иначе,-- твердо возразилъ мальчикъ.-- Каждый разъ, когда я бываю по близости моря, мнѣ почему-то кажется, что рано или поздно непремѣнно увижу русалку, которая сдѣлаетъ меня богатымъ. Вотъ тебѣ разгадка, почему я такъ люблю сидѣть на берегу и по цѣлымъ часамъ смотрѣть на воду.
Маша пожала плечами; нѣсколько минутъ спустя встала съ мѣста и пошла на огородъ полоть гряды. Ваня тоже направился было туда посмотрѣть, успѣли ли просохнуть его рыболовныя сѣти, которыя онъ недавно тщательно выполоскалъ -- но затѣмъ передумалъ, и вмѣсто того, чтобы идти въ огородъ, отправился по склону обрыва, ведущему къ берегу моря.
Нелѣпая мысль о возможности увидѣть русалокъ не покидала его съ тѣхъ поръ, какъ недавно одинъ изъ товарищей далъ ему прочитать книгу, въ которой онъ случайно напалъ на чрезвычайно интересную сказку о. русалкахъ, жившихъ въ прекрасномъ хрустальномъ дворцѣ подъ водою и расточавшихъ нескончаемыя милости на простыхъ смертныхъ.
Опустившись на траву, Ваня съ наслажденіемъ вытянулъ ноги, и уставившись глазами въ плескавшіяся о каменистый берегъ волны, задумался.
Вдали виднѣлся цѣлый рядъ подводныхъ, камней, мѣстами довольно высоко выдающихся надъ уровнемъ моря. Кругомъ все было тихо-покойно; но вотъ, вдругъ на этихъ камняхъ появились какъ бы какія-то человѣческія фигуры; за дальностью разстоянія и вслѣдствіе наступившихъ уже изморосей, Ваня не могъ хорошо разсмотрѣть ихъ, но благодаря отливу воды ему удалось- перескакивая съ камня на камень, пробраться къ нимъ ближе и тогда онъ уже совершенно ясно увидѣлъ въ нѣсколькихъ шагахъ отъ себя двухъ замѣчательно красивыхъ женщинъ, съ - распущенными бѣлокурыми волосами, на головахъ у нихъ были надѣты вѣнки изъ водорослей и водяныхъ лилій... Они сидѣли рядомъ, взявшись за руки и что-то тихо напѣвали. Ваня сталъ прислушиваться, ему хотѣлось разобрать слова, но это оказалось невозможнымъ.
Не подлежитъ сомнѣнію, что это тѣ самыя русалки, которыхъ я такъ давно жаждалъ увидѣть,-- мысленно проговорилъ самъ себѣ нашъ мальчуганъ, и тутъ ему вдругъ сдѣлалось такъ страшно, что онъ невольно остановился въ нерѣшимости, не зная, что дѣлать, т.-е. идти ли дальше или вернуться назадъ.
-- Не бойся,-- крикнули обѣ молодыя женщины въ одинъ голосъ:-- мы не сдѣлаемъ тебѣ вреда, а, напротивъ, доставимъ много удовольствія, и исполнимъ всѣ твои желанія, если только ты согласишься послѣдовать за нами въ наше подводное царство, гдѣ мы окружимъ тебя такою роскошью, о которой тебѣ никогда и во снѣ не снилось.
Предложеніе русалокъ, такъ какъ это были дѣйствительно онѣ, показалось Ванѣ очень соблазнительнымъ, онъ уже сдѣлалъ шагъ впередъ, чтобы довѣрчиво броситься къ ихъ ногамъ, но ему вдругъ стало жаль Машу, которая могла случайно увидѣть съ берега, какъ онъ скроется подъ водою и, конечно, считать утонувшимъ.
-- Иди, иди, не бойся! Мы надѣлимъ тебя золотомъ, серебромъ, деньгами. всѣмъ, чѣмъ только пожелаешь,-- продолжили русалки, протягивая къ нему руки и нѣжно улыбаясь.
-- Хорошо,-- отвѣтилъ наконецъ Ваня послѣ минутнаго размышленія:-- я согласенъ слѣдовать за вами, только не обманите; сдѣлайте меня счастливымъ...
Русалки въ отвѣтъ засмѣялись. Прежде чѣмъ Ваня успѣлъ опомниться, онѣ схватили его за руки и моментально увлекли подъ воду, при чемъ у него поднялся такой страшный шумъ въ ушахъ, что онъ потерялъ сознаніе.
Какъ долго продолжался его обморокъ, Ваня опредѣлить не могъ, но когда вслѣдъ за тѣмъ очнулся и открылъ глаза, то къ великому своему удивленію увидалъ себя лежащимъ на кровати и окруженнымъ какимъ-то особеннымъ, необыкновеннымъ свѣтомъ. Голова его покоилась на шелковыхъ подушкахъ, надъ кроватью возвышался балдахинъ, но это не мѣшало ему разсмотрѣть, что стѣны комнаты и потолокъ были изъ чистаго горнаго хрусталя. Обѣ знакомыя русалки, которыя теперь показались ему еще красивѣе, чѣмъ прежде, стояли около изголовья и съ чарующими улыбками на губахъ ждали его пробужденія.
Когда онъ приподнялся на кровати, онѣ выразили ему свое привѣтствіе, затѣмъ принесли роскошное платье, и, увѣнчавъ его голову цвѣтами, повели представляться королевѣ, которая возсѣдала на тронѣ, сдѣланномъ изъ раковинъ и украшенномъ кругомъ жемчужинами.
Стѣны тронной залы были всѣ сплошь покрыты кораллами, рубинами, изумрудами и даже брилліантами; вообще, все кругомъ было такъ волшебно, роскошно, красиво, что трудно передать.
Королева очень милостиво заговорила съ Ваней и предложила ему осмотрѣть ея подводное царство, назначивъ вмѣсто проводника тѣхъ же самыхъ русалокъ, которымъ предварительно. приказала для подкрѣпленія его силъ принести ему обѣдъ и кофе.
Никогда въ жизни не ѣлъ и не пилъ Ваня ничего подобнаго, точно также, какъ никогда въ жизни не видывалъ такой роскоши, блеска и богатства, какіе приходилось ему видѣть во время осмотра подводнаго царства чуть не на каждомъ шагу.
Красавицы-проводницы были съ нимъ очень ласковы, много смѣялись, шутили и въ заключеніе предложили играть въ пятнашки. Ваня бросился догонять ихъ, онѣ отъ него отвертывались, онъ непремѣнно хотѣлъ ихъ поймать, но къ удивленію своему замѣтилъ, что это далеко не такъ легко сдѣлать, какъ ему казалось, потому что у русалокъ вдругъ вмѣсто ногъ явились рыбьи хвосты, съ помощью которыхъ онѣ такъ ловко ныряли и плескались въ водѣ, что были положительно неизловимы.
Натѣшившись наконецъ вдоволь надъ желаніемъ мальчика -- во что бы то ни стало поймать ихъ,-- онѣ отбросили въ сторону свои рыбьи хвосты, снова приняли прежній образъ русалокъ и, взявъ его за обѣ руки, предложили сѣсть отдохнуть на спину дельфина, который въ эту минуту плылъ поблизости.
Баня принялъ сдѣланное предложеніе и едва успѣлъ прыгнуть на спину этого импровизированнаго коня, какъ съ быстротою молніи понесся впередъ по волнамъ; обѣ спутницы его находились тутъ же.
-- Можетъ быть, ты хочешь вернуться на землю, вернуться къ прежней трудовой жизни, полной всякихъ лишеній, или не прочь остаться съ нами навсегда?-- спросили его русалки:-- говори, мы въ томъ и въ другомъ случаѣ охотно выполнимъ твое желаніе.
-- Мнѣ здѣсь такъ хорошо и весело, что я позабылъ и думать о прежней земной жизни -- отозвался мальчикъ:-- но, конечно, въ виду того, что вы надѣлите меня богатствомъ, я все-таки долженъ вернуться туда, чтобы имѣть возможность обезпечить судьбу сестры и бабушки.
-- Какъ это такъ, что ты тамъ бормочешь?... Мы тебя не понимаемъ?-^возразили русалки, громко расхохотавшись.
Ваня взглянулъ на нихъ съ удивленіемъ; ихъ смѣхъ въ данную минуту уже совсѣмъ неумѣстный, начиналъ раздражать его.
-- Не понимаемъ... не понимаемъ,-- продолжали между тѣмъ русалки.
Ваня повторилъ свои слова.
-- Ба, ба, ба,-- отозвалась тогда старшая изъ русалокъ:-- вотъ ты чего захотѣлъ!-- Нѣтъ, любезный другъ, ты иначе перетолковалъ наше условіе; мы дѣйствительно предлагали тебѣ и золото, и серебро, и деньги... но ты можешь пользоваться этимъ только здѣсь, у насъ подъ водою, а не брать на землю.
Такой отвѣтъ въ первую минуту очень опечалилъ Ваню, и заставилъ задуматься, но затѣмъ увлеченный постояннымъ весельемъ русалокъ и забавами, онъ скоро успокоился.
Русалки окружили его лаской и заботливостью. Столъ онъ имѣлъ превосходный, помѣщеніе тоже, и въ общемъ ему у нихъ жилось такъ хорошо, что онъ въ продолженіе долгаго времени ни разу даже не вспомнилъ о своей сестрѣ и престарѣлой бабушкѣ. Время летѣло незамѣтно. Въ подводномъ царствѣ не считали ни дней, ни недѣль, ни мѣсяцевъ. Ваня тоже не считалъ ихъ сначала; для него съ утра начинался цѣлый рядъ наслажденій, но затѣмъ всѣ эти наслажденія до того прискучили и надоѣли ему, что въ одинъ прекрасный день онъ заявилъ желаніе отправиться домой на "побывку".
-- Что значитъ "побывка"?-- спросили русалки:-- мы такого слова не знаемъ.
-- Это значитъ не совсѣмъ, а только на время,-- пояснилъ Ваня.
Русалки отвѣтили, что своей властію рѣшить вопросъ не могутъ, и что надо доложить королевѣ,
-- Доложите,-- попросилъ Ваня.
Желаніе его было исполнено немедленно, и отвѣтъ получился слѣдующій: "На время, королева отъ сюда никого, никогда, не выпускаетъ, а ежели ему хочется взглянуть на свѣтъ Божій, то въ видѣ особой милости, ему разрѣшатъ въ сопровожденіи своихъ" всегдашнихъ спутницъ подняться на поверхность воды".-- Ваня и за это былъ благодаренъ.
-- Когда хочешь подняться?-- спросили его русалки.
-- Чѣмъ скорѣе, тѣмъ лучше.
-- Можно хоть сейчасъ.
И Ваня не успѣлъ глазомъ моргнуть, какъ русалки подхватили его подъ обѣ руки и стали подниматься кверху.
О, съ какимъ наслажденіемъ вдохнулъ онъ въ себя струю свѣжаго воздуха, затѣмъ принялся съ любопытствомъ оглядываться на всѣ стороны, и пожалѣлъ только объ одномъ, что поднялся не днемъ, а ночью, да еще вдобавокъ въ такую сильную бурю, какой давно не запомнилъ. Все небо было покрыто густыми, черными тучами; вдали раздавались страшные громовые раскаты, и отъ времени до времени сверкала молнія; но все это было ничего въ сравненіи съ тѣмъ ужаснымъ ураганомъ, который свирѣпствовалъ надъ моремъ, поднимая волны высоко, высоко и затѣмъ точно съ досадою откидывая ихъ въ сторону.
Ваня струсилъ не на шутку; онъ хотѣлъ уже просить своихъ спутницъ скорѣе снова вернуться въ подводное царство, но онѣ, т.-е. спутницы, съ такимъ увлеченіемъ плясали передъ нимъ какой-то особенный танецъ, и казались такими счастливыми, радостными, что онъ, глядя на нихъ, не могъ надивиться.
-- Чему вы радуетесь?-- спросилъ онъ -наконецъ, совершенно обезумѣвшихъ русалокъ.
-- Сколько золота, сколько драгоцѣнныхъ камней, сколько богатства мы пріобрѣтемъ сегодня,-- вскричали онѣ въ отвѣтъ, хлопая въ ладоши.
-- Откуда, какимъ образомъ, когда? Вы, кажется, помѣшались!
-- Ты видишь вдали плыветъ корабль?-- видишь, какъ гордо несется онъ по морскимъ волнамъ?-- отвѣчали русалки, указывая рукою по извѣстному направленію, откуда дѣйствительно виднѣлось большое купеческое судно; на этомъ кораблѣ много золота, много драгоцѣнныхъ вещей,-- продолжали онѣ, все болѣе и болѣе воодушевляясь:-- капитанъ корабля надѣется благополучно перенести штормъ и достигнуть цѣли путешествія, но надежда его не осуществится -- корабль погибнетъ въ морской пучинѣ, и весь грузъ сдѣлается нашей собственностью!
Едва успѣли русалки окончить эту послѣднюю фразу, какъ корабль дѣйствительно со страшнымъ трескомъ ударился объ утесъ скалы и въ одно мгновеніе оказался разбитымъ.
-- Несчастные люди!-- вскричалъ Ваня громкимъ отчаяннымъ голосомъ.-- Неужели вы не можете оказать имъ хотя какую-нибудь помощь?.. О. ради Бога, прошу васъ, помогите, помогите этимъ несчастнымъ, вѣдь они вамъ не причинили никакого вреда.
-- Еслибы мы даже были въ состояніи спасти ихъ, то и тогда бы этого не сдѣлали,-- отвѣчали русалки.-- Откуда намъ и нажиться, какъ не Съ кораблей, потерпѣвшихъ крушенія, вѣдь это источникъ нашего богатства, такъ какъ на днѣ морскомъ драгоцѣнностей находится относительно очень мало!
-- Ну, хорошо, драгоцѣнности берите себѣ, но пассажировъ-то по крайней мѣрѣ спасите -- умолялъ Ваня.-- Развѣ вы не слышите, какъ они молятъ о помощи.
-- На это не слѣдуетъ обращать вниманія,-- спокойно возражали русалки: -- пассажиры должны считать за счастье принести свою жизнь въ жертву морской царицѣ; не они первые, не они и послѣдніе... Ты обратилъ вниманіе на тѣ раковины, изъ которыхъ сдѣланъ тронъ морской царицы; это тоже когда-то. были живые люди, точно такъ же какъ и эти, которыхъ ты теперь оплакиваешь... Послѣ крушенія они всѣ пойдутъ ко дну, и тамъ по прошествіи извѣстнаго срока превратятся въ раковины...
Ваня, почти не слушалъ того, что ему говорили русалки, онъ не могъ оторвать глазъ отъ несчастныхъ погибающихъ, и доброе всегда отзывчивое къ чужому страданію сердце его обливалось кровью, а противныя русалки не прекращавшія ни на минуту своей пляски, смѣялись надъ нимъ и ликовали, благодаря тому, что такъ богато нагруженный корабль попалъ въ ихъ подводное царство.
-- Чего насупился? Радоваться надо, а не печалиться!-- обратились. онѣ къ своему спутнику, и когда замолкли послѣдніе стоны умирающихъ пассажировъ, то поспѣшно скрылись подъ водою, увлекая съ собою, конечно, и Ваню.
-- Ваше Величество, мальчика нельзя брать съ собою на поверхность моря, онъ только смущаетъ насъ слезами, да разными глупыми возгласами;-- считали долгомъ доложить королевѣ русалки.
-- Напротивъ, онъ долженъ пріучиться,-- возразила королева:-- Я приказываю вамъ обязательно брать его съ собою на поверхность моря каждый вечеръ, при чемъ, конечно, никогда не обращать вниманія ни на какія слезы, ни на какіе возгласы, хотя бы они были самые разумные!
Русалки почтительно поклонились и объявили Ванѣ, что теперь по волѣ королевы онъ долженъ сопровождать ихъ ежедневно на всѣ экскурсіи. Ваня противъ этого ничего не имѣлъ. Какъ только наступилъ вечеръ, русалки позвали его и потащили на поверхность воды; на этотъ разъ море оставалось совершенно покойно, луна свѣтила весело и на небѣ не было видно ни одной тучки; русалки принялись за свои обычныя игры, пѣли, танцовали, плескались въ водѣ; но Ваня уже не обращалъ на нихъ никакого вниманія, онъ печально сидѣлъ на скамейкѣ и молча смотрѣлъ вдаль, хотя кромѣ безконечнаго пространства воды, да только кое-гдѣ виднѣвшихся небольшихъ отмелей ничего не видѣлъ. Его такъ и тянуло домой, въ маленькій полуразвалившійся домикъ къ старой бабушкѣ, къ любимой сестренкѣ; но какимъ образомъ найти способъ привести эту мысль въ исполненіе?
-- Господи! да неужели же я ихъ никогда больше не увижу и даже не найду возможности хоть письменно дать о себѣ вѣсточку, чтобы онѣ знали, что я живъ, а то бѣдняжки не перестаютъ навѣрное меня оплакивать...-- разсуждалъ онъ самъ съ собою. Дать вѣсточку письменно это легко сказать, а не сдѣлать при моемъ настоящемъ положеніи,-- продолжалъ мальчикъ:-- съ кѣмъ ее донесть то, когда я окруженъ только однѣми русалками, да разными морскими рыбами!
Но вотъ вдругъ, словно въ отвѣтъ на его жалобу, гдѣ-то по близости раздался выстрѣлъ. Онъ оглянулся и увидѣлъ неподалеку отъ себя морскую собаку, у которой, очевидно, что-то болѣло. Она лежала вытянувшись на небольшомъ песчаномъ островкѣ, образовавшемся вслѣдствіе отмели, и когда Ваня подошелъ къ ней, то посмотрѣла на него такими умными выразительными глазами, что онъ сразу догадался, что она проситъ о помощи.
Тщательно осмотрѣвъ несчастное животное со всѣхъ сторонъ, Ваня дѣйствительно вскорѣ замѣтилъ, что оно ранено ружейною пулею, и сейчасъ же постарался на сколько возможно облегчить его страданія.
Первымъ дѣломъ пришлось вынуть пулю, что сверхъ всякаго ожиданія, Ванѣ удалось какъ нельзя лучше; затѣмъ онъ занялся промывкою раны, а когда это было покончено, то приступилъ къ перевязкѣ, употребивъ вмѣсто бинта свой носовой платокъ. Раненое животное безпрекословно позволяло ему все это надъ собою продѣлывать, смотрѣло на него съ выраженіемъ благодарности и довѣрчиво прижималось къ колѣнамъ. Ваня не отходилъ отъ него до тѣхъ поръ, пока наконецъ стало свѣтать и русалки напомнили, что пора возвращаться въ подводное царство.
Съ этихъ поръ Ваня сталъ охотнѣе сопровождать русалокъ на ихъ ночныя экскурсіи, онъ надѣялся снова увидать своего четвероногаго паціэнта, состояніемъ здоровья котораго очень интересовался; но прошло болѣе недѣли -- а надежда его не осуществилась.
Наконецъ въ одну особенно свѣтлую лунную ночь, когда русалки привели его къ той же самой отмели, гдѣ онъ оставилъ раненаго друга, мальчуганъ увидѣлъ послѣдняго уже совершенно здоровымъ и съ радостью принялся его ласкать и гладить. Животное, повидимому, тоже узнало своего благодѣтеля; оно всѣми силами старалось выказать ему признательность и не спускало съ. него глазъ, выраженіе которыхъ показалось мальчику еще осмысленнѣе; онъ даже заговорилъ съ нимъ какъ съ существомъ себѣ подобнымъ и, нагнувшись къ его уху, сталъ просить доставить вѣсточку бабушкѣ и Машѣ.
Животное, какъ бы понявъ его рѣчь, въ отвѣтъ кивнуло головою... Тогда Ваня, не долго думая, за неимѣніемъ подъ рукой бумаги подобралъ одну изъ валявшихся на пескѣ большихъ раковинъ.
"На ней можно свободно написать, что угодно",-- подумалъ мальчикъ и хотѣлъ сейчасъ же приступить къ дѣлу, но тутъ явилось новое препятствіе -- отъ куда взять чернилъ?..
-- Чернилъ... чернилъ...-- повторялъ онъ приложивъ палецъ ко лбу,-- ужъ право не знаю откуда ихъ взять... Ахъ, вотъ отлично., нашелъ средство... Придумалъ... Чернила сейчасъ явятся...
Съ этими словами онъ поспѣшно вынулъ изъ кармана перочинный ножикъ, еще того поспѣшнѣе сдѣлалъ себѣ имъ на рукѣ надрѣзъ до крови, обмакнулъ туда тонко обструганную палочку, какъ перо мокаютъ въ чернильницу, и принялся выводить по раковинѣ мелкія красивыя буквы, при чемъ старался сдѣлать все это такъ, чтобы не видѣли русалки.
Менѣе чѣмъ черезъ пять минутъ письмо оказалось готовымъ, онъ положилъ его въ сторону и снова сталъ рыться въ карманахъ, отыскивая тамъ какую-нибудь тесемку или веревочку, чтобы нацѣпить на нее раковину; по счастію поиски увѣнчались успѣхомъ: въ одномъ изъ кармановъ лежала толстая веревка. Ваня обмоталъ ею раковину, которую потомъ привязалъ къ шеѣ морской собаки, и снова сталъ нашептывать просьбу доставить оригинальное посланіе по указанному адресу. Собака слушала внимательно, а когда онъ кончилъ говорить, дружески кивнула головою.
-- Пора возвращаться въ подводное царство,-- раздался въ эту минуту голосъ одной изъ русалокъ. Ваня отошелъ прочь отъ своего четвероногаго друга, который тоже постарался ловкимъ прыжкомъ нырнуть въ море, прежде чѣмъ его могли замѣтить.
-- Я готовъ, отправимтесь -- проговорилъ мальчикъ въ отвѣтъ своей спутницѣ и вмѣстѣ съ нею въ ту же минуту опустился на дно морское.
Богатства подводнаго царства уже не прельщали его, а жизнь съ каждымъ днемъ тяготила все больше и больше; что касается русалокъ и самой царицы, то, видя на сколько мальчикъ пассивно относится ко всему окружающему, онѣ тоже къ нему измѣнились и уже не смотрѣли на него какъ на дорогого гостя, котораго слѣдовало занимать да развлекать съ утра до ночи, а обращались скорѣе какъ съ рабомъ или невольникомъ.
Такимъ образомъ прошло нѣсколько лѣтъ. Маша не переставала тосковать и плакать о безъ вѣсти пропавшемъ братѣ; не менѣе того тосковала и плакала старушка-бабушка. Сначала онѣ все еще поджидали его, надѣясь, что онъ вернется, но потомъ надежда мало-по-малу стала угасать, онѣ уже считали Ваню мертвымъ, и единственное утѣшеніе находили лишь въ молитвѣ, да въ томъ, что въ свободное отъ работы время разговаривали о немъ, вспоминая мельчайшія подробности тѣхъ счастливыхъ лѣтъ, когда онъ былъ тутъ... когда жилъ съ ними...
Бабушка съ каждымъ годомъ слабѣла все больше и больше, работать ей уже становилось не подъ силу, бѣдной Машѣ приходилось порою очень трудно, она должна была одна, какъ говорится, на своихъ плечахъ нести все бремя, всѣ заботы, не имѣя при этомъ почти никакихъ средствъ къ существованію.
Главный заработокъ заключался въ ловлѣ рыбы и въ продажѣ ея по окрестнымъ мѣстностямъ; но это было при Ванѣ, теперь же заниматься этимъ онѣ, конечно, не могли, лодку пришлось продать и на вырученныя деньги кормиться затѣмъ, когда деньги вышли, Маша, по совѣту бабушки, стала мало-по-малу распродавать остальныя вещи, а подъ конецъ заложила и домикъ, словомъ, дѣла ихъ пошли очень печально; бабушка по старости лѣтъ уже плохо соображала, а потому какъ будто даже мало огорчалась такимъ безысходнымъ положеніемъ; но Машу оно серьезно заботило.
Однажды, когда на душѣ дѣвочки было какъ-то особенно тяжело и тоскливо, бабушка пожелала пойти прогуляться по берегу моря; Маша, конечно, пошла вмѣстѣ съ нею. Придя на берегъ, онѣ замѣтили, что вода стояла очень низко, т.-е. былъ полный отливъ. Старушкѣ пришла фантазія пройтись по влажному песку; Маша послѣдовала за нею, и такъ какъ мѣстами приходилось ступать на сырую почву, то обѣ онѣ сняли обувь.
-- Бабушка, посмотри, вѣдь это морская собака!-- вскричала Маша.
Старушка обернулась.
-- Въ самомъ дѣлѣ; но вѣдь подобное явленіе не рѣдкость; онѣ часто сюда заходятъ; не будемъ пугать ее, пойдемъ лучше налѣво,-- и старушка уже намѣревалась свернуть въ противоположную сторону, какъ вдругъ замѣтила, что морская собака, вмѣсто того, чтобы испугаться, стала подходить все ближе и ближе; это ихъ очень удивило; онѣ остановились. Собака между тѣмъ поравнялась съ ними окончательно и, повернувъ свою неуклюжую фигуру такимъ образомъ, чтобы была видна привязанная Ваней къ ея шеѣ раковинка, взглянула на обѣихъ женщинъ такъ выразительно, что онѣ пришли въ недоумѣніе. "
-- Бабушка, посмотри, у нея что-то повязано на шеѣ; вѣдь сама она не могла бы этого сдѣлать.
-- Конечно,-- отозвалась бабушка: -- навѣрное это сдѣлалъ какой-нибудь несчастный человѣкъ, потерпѣвшій крушеніе и желавшій дать знать о себѣ своимъ близкимъ; во всякомъ случаѣ надо посмотрѣть, если только животное намъ позволитъ.
И бабушка начала развязывать толстую веревку, обмотанную вокругъ шеи импровизированнаго почтальона. Сначала ей было немного страшно, но убѣдившись, что морская собака вреда не сдѣлаетъ, она продолжала совершенно спокойно, и какова была ихъ радость, каковъ восторгъ, когда, открывъ раковину, онѣ прочли то, что оказалось написаннымъ на внутренней сторонѣ. Онѣ даже заплакали отъ радости, затѣмъ набожно перекрестились и стали гладить и ласкать неуклюжее животное.
-- Ты, можетъ быть, не откажешься и отъ насъ передать вѣсточку Ванѣ,-- заговорила наконецъ Маша, когда первый порывъ радости нѣсколько улегся.
Морская собака поспѣшила кивнуть головою.
-- Приходи сюда завтра въ эту же самую пору, я принесу отвѣтъ,-- продолжала Маша и такъ какъ замѣтила, что начинается приливъ воды, то поспѣшила послѣдовать совѣту бабушки, скорѣе уйти съ отмели и пробраться на берегъ.
Обѣ женщины пришли домой совершенно довольныя, счастливыя, и Маша сію же минуту принялась сочинять письмо брату, переписавъ его на точно такую же раковину; только веревку взяла другую для того, чтобы, когда морская собака вернется къ Ванѣ, онъ не подумалъ, что она вернула ему его собственное посланіе. Всю ночь почти бабушка и. внучка не смыкали глазъ, проговоривъ до разсвѣта; но это ихъ не утомило; утромъ онѣ встали совершенно бодрыя и съ нетерпѣніемъ ожидали назначеннаго часа.
Когда онѣ пришли къ отмели, морская собака уже ожидала ихъ; въ виду того, что вода въ этотъ день стояла высоко, медлить было нечего, Маша поспѣшно привязала раковину на шею добраго животнаго, еще разъ погладила его и сдѣлала знакъ рукою, что оно можетъ удалиться.
Долго слѣдили за нимъ глазами обѣ женщины, вернувшись на берегъ; наконецъ оно скрылось изъ виду...
Придя домой Маша не переставала думать о братѣ, хотя она, конечно, радовалась въ душѣ, что онъ живъ, здоровъ и невредимъ,-- но, тѣмъ не менѣе, ей все-таки попрежнему было грустно знать, что она не можетъ его видѣть.
Задумывалась она также не разъ надъ тѣмъ, что братъ былъ правъ, вѣря въ существованіе русалокъ и захотѣлось ей, крѣпко захотѣлось съ ними познакомиться, для чего она выбравъ однажды ясную лунную ночь, никому не говоря ни слова, тихонько вышла изъ дому и пробралась на берегъ моря.
Болѣе часу просидѣла дѣвочка тамъ неподвижно, тщетно смотря на всѣ стороны,-- а присутствіе русалокъ, повидимому, не было и помину; но вотъ наконецъ на той самой отмели, гдѣ она недавно видѣлась съ морской собакой показалось нѣсколько человѣческихъ фигуръ съ длинными, распущенными волосами; всѣ онѣ держались за руки, дѣлали различные прыжки въ водѣ, и выйдя на ея поверхность, принимались танцовать какой-то особенный, до сихъ поръ никогда еще не виданный Машей танецъ.
-- Русалки, русалки!-- радостно воскликнула она и, смѣло подойдя ближе, спросила, не знаютъ ли онѣ ея брата Ваню, и не извѣстно ли имъ, гдѣ онъ въ настоящее время находится?
-- Твой братъ у насъ,-- отвѣтила одна изъ русалокъ.
-- О, Бога ради, отпустите его, разрѣшите ему вернуться домой! Мы съ бабушкой о немъ очень скучаемъ,-- умоляла Маша.
-- Отпустить его такъ скоро невозможно,-- возразили русалки:-- для этого надо много разныхъ условій.
-- Какія, какія, говорите скорѣе, я за ранѣе на все соглашаюсь, лишь бы только онъ вернулся!... Ему вѣдь тоже у васъ тяжело и тоскливо...
Русалки засмѣялись.
-- Глупый мальчикъ не умѣетъ цѣнить своего счастья,-- сказали онѣ:-- еслибы ты знала, въ какой роскоши онъ живетъ у насъ, то не просила бы о его возвращеніи; но коли тебѣ ужъ очень хочется, мы его отпустимъ обратно на землю Съ тѣмъ условіемъ, что ты вмѣсто него сама останешься у насъ.
Предложеніе русалокъ испугало Машу; онѣ же, между тѣмъ, принялись уговаривать ее послѣдовать за ними въ подводное царство, и въ такихъ радужныхъ краскахъ описали свою жизнь тамъ, что всякая другая на ея мѣстѣ навѣрное бы согласилась; но Машу это не соблазняло. Трудовая, тяжелая, полная заботъ и хлопотъ жизнь, которую она вела до сихъ поръ, была ей болѣе по вкусу, чѣмъ блескъ и роскошь, обѣщанные русалками, и еслибы не искреннее желаніе спасти Ваню, то конечно она на всѣ ихъ разсказы не обратила бы никакого вниманія, теперь же въ концѣ концовъ бѣдняжка стала колебаться.
-- А какое-нибудь другое условіе, вы предложить не можете?-- спросила она послѣ минутнаго размышленія.
-- Нѣтъ,-- твердо отвѣтили русалки.
-- Чтожъ, приходится спуститься съ вами въ подводное царство; но вы должны мнѣ обѣщать навѣрное, что мой братъ не будетъ подвергаться никакимъ опасностямъ!
-- Конечно, въ этомъ ты можешь-быть увѣрена. Мы охотно отпустимъ твоего брата, такъ какъ собственно говоря, ты намъ даже гораздо больше нравишься. Иди же, или съ нами покойно, раскаиваться не будешь; но только мы забыли сказать тебѣ еще одно маленькое условіе.
-- Какое?
-- Ты должна отдать намъ свою душу, и тогда не будешь испытывать никакихъ страданій...
-- Я должна отдать вамъ мою душу!-- воскликнула Маша: -- нѣтъ, это невозможно! Ради спасенія брата, я согласна на все, на все, кромѣ этого!..
-- Напрасно упрямишься,-- отозвались русалки.-- Ты посмотри на насъ, мы оттого всегда бываемъ веселыя, довольныя и счастливыя, что считаемся существами бездушными. Намъ невѣдомы людскія страданія. Мы не знаемъ, что значитъ горе... Намъ живется вполнѣ беззаботно въ нашемъ прекрасномъ подводномъ царствѣ. Брось твои нелѣпыя размышленія -- слѣдуй за нами.
Съ этими словами одна изъ русалокъ взяла ее за руку; Маша въ ужасѣ отъ нея отшатнулась.
-- Я не могу на это согласиться,-- сказала она почти со слезами.-- Я готова пожертвовать жизнью для спасенія Вани, но продать свою душу не въ состояніи... не требуйте отъ меня этого! Ради Бога, ради всего, что для васъ дорого и мило, назовите другое какое угодно условіе, я на все соглашусь!-- умоляла бѣдная дѣвочка, опустившись на колѣни.
Отчаяніе ея русалкамъ было непонятно, но тѣмъ не менѣе оно ихъ все-таки тронуло; онѣ отошли въ сторону и начали перешептываться.
-- Дѣвочка никогда не будетъ вполнѣ нашей, если не отдастъ намъ свою душу,-- говорили онѣ.-- Выйдетъ то же, что вышло съ ея братомъ: затоскуетъ, закручинится, и намъ только одно непріятное причинитъ, надо въ самомъ дѣлѣ предложить ей какое-нибудь иное условіе.
Тутъ русалки заговорили уже такъ тихо, что ихъ положительно нельзя было разслышать.
-- Пусть будетъ по-твоему,-- сказала наконецъ одна изъ нихъ громко, обратившись къ Машѣ: -- не хочешь брать отъ жизни радости, да наслажденья -- живи попрежнему... Мы можемъ, пожалуй, устроить такъ, что братъ твой вернется; но для этого ты должна выполнить другое условіе, не менѣе тяжелое.
-- Согласна! согласна!-- поспѣшила перебить свою собесѣдницу Маша, прося объяснить какъ можно скорѣе, въ чемъ оно заключается.
-- Оно заключается въ томъ, что ты должна въ теченіи цѣлаго года оставаться нѣмой, глухой и слѣпой -- тогда мы возвратимъ тебѣ брата.
-- Согласна!-- съ радостью воскликнула дѣвочка.
-- Роптать не будешь?
-- Напротивъ; всегда останусь благодарна вамъ за то, что вы отпустите Ваню.
-- Ступай теперь домой, а завтра рано утромъ приходи опять сюда, увидишь брата!-- крикнули въ..одинъ голосъ русалки и, взявшись за руки, моментально исчезли подъ водою.
Маша нѣсколько минутъ задумчиво простояла еще на берегу, а затѣмъ вернулась домой, опять также ни кѣмъ не замѣченная. Отъ страха, за свою будущность, и отъ радости предстоящаго свиданія съ братомъ, она цѣлую ночь не могла сомкнуть глазъ и какъ только начало свѣтать сейчасъ же поспѣшила на морской берегъ, окутанный еще такимъ густымъ утреннимъ туманомъ, что на разстояніи двухъ шаговъ нельзя было ничего видѣть; но вотъ наконецъ кое-какъ съ большимъ трудомъ она разглядѣла вдали человѣческую фигуру и чѣмъ пристальнѣе въ нее всматривалась, тѣмъ яснѣе и яснѣе распознавала въ ней своего милаго, дорогого Ваню.
-- Ваня!-- крикнула она, подойдя на столько близко, что онъ могъ ее разслышать.
-- Маша!-- послышался въ отвѣтъ знакомый голосъ, затѣмъ нѣсколько минутъ спустя братъ и сестра очутились въ объятіяхъ другъ друга. Сначала отъ избытка чувствъ они не въ силахъ были даже говорить, но затѣмъ, мало-по-малу успокоившись, принялись разсказывать все, что переживали за время разлуки.
-- Теперь только я понялъ, что не работа, а постоянная, вѣчная праздность можетъ убить человѣка,-- сказалъ Ваня въ заключеніе длиннаго разсказа о томъ, какъ онъ жилъ у русалокъ и цѣлые дни проводилъ въ однѣхъ играхъ да пляскахъ.
-- Не знаю чѣмъ объяснить, что сегодня онѣ вдругъ предложили мнѣ вернуться обратно на землю; но, конечно, я принялъ предложеніе съ радостью; мнѣ такъ давно хочется взглянуть на нашъ бѣдный маленькій домикъ, и ты увидишь, Машута, какъ прилежно я теперь буду работать не только за себя, но и за тебя... за бабушку,-- говорилъ мальчуганъ, захлебываясь отъ волненія.
-- Ты найдешь дома большую перемѣну,-- отвѣчала Маша.-- Мы стали еще бѣднѣе, такъ какъ бабушка совсѣмъ состарилась, и я должна работать за двоихъ.
-- Теперь ты отдохнешь, моя голубка, я буду работать за всѣхъ васъ,-- утѣшалъ ее братъ.-- Увидишь! увидишь, какъ мы заживемъ хорошо и весело.
Маша печально склонила головку и глубоко вздохнула. Она вспомнила про то тяжелое испытаніе, которое ожидаетъ ее завтра, и про то, что ей въ продолженіе цѣлаго года придется быть настоящей страдалицей, о чемъ сообщить брату сейчасъ же она не рѣшилась.
Бабушка встрѣтила Ваню съ распростертыми объятіями, и выглядѣла такою счастливою, какою ни Ваня, ни Маша ее давно не запомнили; Она даже будто помолодѣла.
День прошелъ въ безконечныхъ разговорахъ: опросамъ, разспросамъ и разсказамъ не было конца; еслибы кто могъ невидимкою заглянуть въ скромный домикъ бѣдной старушки, то сказалъ бы, что въ данную минуту навѣрное въ цѣломъ мірѣ не найдется человѣка счастливѣе его обитателей. Маша тоже заразилась общимъ хорошимъ настроеніемъ и, повидимому, совершенно забыла о томъ ужасномъ несчастій, которое ожидало ее завтра; забыла до тѣхъ поръ, пока наконецъ, проснувшись на слѣдующее утро, должна была сознать свою слѣпоту, глухоту и отсутствіе всякой возможности произнести хотя бы одно какое-нибудь слово.
Бѣдняжка разразилась горькими рыданіями, бабушка бросилась къ ней съ испуганнымъ лицомъ, но при всемъ своемъ стараніи не могла ни чѣмъ помочь и даже не поняла сути дѣла.
-- Ваня, Ваня -- позвала она внука, спавшаго въ сосѣдней комнатѣ.
Ваня немедленно явился на зовъ.
-- Посмотри, что такое приключилось съ Маніей,-- продолжала бабушка заливаясь слезами.
Мальчуганъ поспѣшно подбѣжалъ къ сестрѣ, но сколько ни старался ее успокоить, сколько ни уговаривалъ, подѣлать ничего не могъ; по прошествіи нѣкотораго времени, онъ, однако, первый смекнулъ и догадался что сестру его постигло великое несчастіе и что она сразу лишилась слуха, зрѣнія и при этомъ еще сдѣлалась нѣмою. Что могло вызвать подобное явленіе -- для всѣхъ оставалось загадкою.
-- Она очень тосковала во все время твоего отсутствія, и теперь, вѣроятно, не въ силахъ перенести того ощущенія, которое произвела радость -- сказала бабушка.
Всѣ сосѣди сбѣжавшіеся выразить свое сочувствіе старушкѣ по поводу приключившагося несчастія съ ея внучкой, и вмѣстѣ съ тѣмъ поглазѣть на Ваню -- утверждали тоже самое...
Ванѣ было очень неловко все это выслушивать, но онъ ничего не возражалъ, и только старался объ одномъ -- такъ или иначе загладить вину передъ Машей.
Взявъ на себя всѣ хлопоты и заботы по дому и хозяйству, онъ работалъ безъ устали; на заработанные гроши старался доставить и ей и бабушкѣ всевозможныя удобства, иногда даже покупалъ лакомства, хотя самъ порою сидѣлъ голодный или довольствовался черствою коркою хлѣба, да холодной водою.
Такимъ образомъ прошло около года, время тянулось обычной чередою, но Ванѣ казалось что оно тянется замѣчательно долго, хотя въ теченіе дня ему положительно не хватало рабочихъ часовъ и онъ ничего не имѣлъ бы противъ того, чтобы сутки заключали въ себѣ не 24 часа, а 48. Зато со дня его возвращенія дѣла бабушки пошли замѣтно лучше: онъ по прежнему занялся рыбной ловлей, и сбытомъ рыбы по окрестнымъ деревнямъ и селамъ; за послѣдніе мѣсяцы уловъ выдался удачный, благодаря чему Ванѣ удалось.выкупить раньше заложенный домикъ, и тогда, конечно, жить имъ въ немъ стало гораздо легче. Это обстоятельство успокоило бабушку и внука, которые оба, однако, попрежнему скорбѣли душой о несчастій Маши.
-- Бабушка, я сегодня вернусь съ рыбной ловли позднѣе,-- сказалъ однажды Ваня, отправляясь съ утра на промыселъ, затѣмъ подошелъ къ Машѣ, на прощанье ласково поцѣловалъ ее въ лобикъ, сунулъ въ руку прекрасное, спѣлое яблоко и забравъ рыболовные снаряды поспѣшно вышелъ изъ дому.
Погода стояла ясная, хорошая. Ваня скоро добрался до берега, отвязалъ стоявшую тамъ лодку и схвативъ весла поплылъ по теченію.
Но едва успѣлъ онъ отъѣхать и полъ-дороги, какъ вдругъ по чему-то совершенно машинально повернулъ голову назадъ; взорамъ его представилась страшная, ужасающая картина... Онъ увидѣлъ, что ихъ маленькая избушка охвачена пламенемъ...
-- Боже праведный!-- воскликнулъ мальчикъ, почувствовавъ, что у него начинаютъ холодѣть руки и ноги -- но смущеніе его продолжалось недолго; онъ вскорѣ оправился, повернулъ лодку обратно, и началъ грести что было силы.
Въ виду того, что плыть приходилось противъ теченія, лодка подвигалась медленно, а пламя все росло и росло...
Трудно описать тѣ нравственныя муки, которыя переживалъ несчастный мальчикъ, онъ положительно выбивался изъ силъ, потъ крупными каплями скатывался по его блѣдному лицу, въ глазахъ сказывалась тревога и волненіе, губы бормотали какія-то несвязныя рѣчи... Но вотъ, наконецъ, лодка причалила къ берегу; какъ безумный выскочилъ онъ изъ нея на сушу, и стремглавъ помчался по направленію къ горящему домику.
-- Будь покоенъ, бабушка спасена, я перенесъ ее къ себѣ,-- крикнулъ издали одинъ изъ сосѣдей.
-- А Маша?
-- Ахъ, Боже мой! Мы про нее забыли!-- въ отчаяніи отозвался сосѣдъ схвативъ себя за голову.
-- Этого только не доставало!-- упавшимъ голосомъ пролепеталъ Ваня и моментально бросился спасать сестру, несмотря на то, что крыша домика каждую минуту могла обвалиться и придушить его.
-- Что ты дѣлаешь, остановись, спасать ее поздно, она все равно, теперь навѣрное уже давно задохлась отъ дыма,-- старались удержать его сосѣди, но онъ отъ нихъ вырвался, и несмотря ни на какія увѣщанія сталъ подниматься по лѣстницѣ, перила которой уже горѣли.
-- Несчастный, что ты дѣлаешь... Зачѣмъ е.то пустили!-- слышалось со всѣхъ сторонъ, но Ваня не обращая вниманія достигъ уже послѣдней ступеньки, открылъ дверь въ комнату гдѣ всегда помѣщалась Маша и еле дыша отъ сильнаго дыма который сразу ворвался въ комнату сквозь открытую дверь, первымъ дѣломъ бросился къ кровати; но кровать, къ крайнему его изумленію оказалась пустою.
-- Господи! Да гдѣ же она? гдѣ, гдѣ?-- кричалъ онъ съ отчаяніемъ ломая руки и уже намѣревался удалиться, какъ вдругъ замѣтилъ, что въ углу, около печки, кто-то копошится; оказалось, что это была Маша. Должно быть бѣдная дѣвочка инстинктивно почувствовала бѣду и искала спасенія, но вслѣдствіе своей слѣпоты, вмѣсто того, чтобы пойти къ двери, пошла въ противуположную сторону и объятая ужасомъ безъ чувствъ упала на полъ.
Ваня поднялъ ее, бережно взялъ на руки и пошелъ обратно прежнимъ порядкомъ, но едва успѣлъ встать на первую ступеньку, уже горѣвшей снизу лѣстницы, какъ послѣдняя рухнула и онъ вмѣстѣ со своей драгоцѣнной ношей кубаремъ свалился внизъ.
Бѣдняга потерявъ сознаніе впалъ въ такой сильный обморокъ, что окружающимъ стоило не мало труда привести его въ чувство.
Открывъ наконецъ, глаза, онъ увидалъ себя лежащимъ на кровати въ избушкѣ одного изъ сосѣдей; около кровати, въ головахъ, стояла Маша, но она не выглядѣла такою несчастною, какой была за все это послѣднее время, глаза ея не были закрыты... они смотрѣли на свѣтъ Божій точно также, какъ смотрѣли раньше, а хорошенькія коралловыя губки что-то тихо лепетали.
Ваня не вѣрилъ самому себѣ, онъ полагалъ что все это одинъ только сонъ, но тѣмъ не мѣнѣе сталъ внимательно прислушиваться.
-- Пора перемѣнить компрессъ,-- явственно различилъ онъ голосъ дорогой сестренки, и сейчасъ же подумалъ: "слава тебѣ Господи, значитъ она больше не нѣмая".
-- Возьми воду, которая стоитъ на окнѣ.-- отозвалась бабушка.
Маша тихою стопою, видимо боясь разбудить его или обезпокоить, направилась къ окну.
"И не глуха",-- продолжалъ мысленно разсуждать самъ съ собою мальчикъ, слѣдя глазами за хорошо знакомой ему фигурой маленькой дѣвочки.
-- Маша!-- проговорилъ онъ тогда вслухъ, стараясь приподняться на постели:-- ты здѣсь... жива... здорова!
-- Жива и невредима, благодаря тебѣ, мой дорогой Ваня,-- отозвалась дѣвочка и бросившись къ нему на шею чуть не задушила въ объятіяхъ.
-- Ты говоришь, ты слышишь, ты можешь снова видѣть насъ?-- закидалъ ее вопросами Ваня.
-- Въ день пожара исполнился ровно годъ" съ той роковой минуты когда русалки...
-- Такъ значитъ это дѣло рукъ русалокъ...-- перебилъ ее Ваня:-- противныя, какъ я ихъ ненавижу, сколько горя причинили онѣ намъ обоимъ.
-- Не будемъ злопамятны и не станемъ сердиться теперь, когда мы снова вмѣстѣ, снова счастливы, только вотъ ты скорѣе поправляйся!
Ваня ничего не отвѣтилъ; онъ вполнѣ согласился съ Машей, что на русалокъ сердиться не слѣдуетъ, такъ какъ въ общемъ, если разбирать строго, то главный виновникъ всего случившагося былъ онъ самъ.
Здоровье его скоро поправилось, а обгорѣвшій домикъ благодаря участью добрыхъ сосѣдей, сдѣлавшихъ складчину, чтобы помочь старой бабушкѣ -- тоже въ весьма непродолжительномъ времени былъ настолько хорошо починенъ и приведенъ въ порядокъ, что обитатели могли поселиться въ немъ совершенно покойно.