Дурной совет — Рассказ Андреевской Варвары

-- Пора наконецъ перестать быть ребенкомъ, какая это жизнь, когда не можешь двинуться съ мѣста безъ разрѣшенія старшихъ, не можешь выразить своей мысли, долженъ говорить и думать только то, что тебѣ приказываютъ, или по меньшей мѣрѣ, что дозволяютъ, не жизнь это -- адъ, разсуди самъ; будь же наконецъ мужчиной, послушай моего дружескаго совѣта, сдѣлай такъ, какъ я тебѣ указываю.
-- Ахъ, Володя, я вполнѣ согласенъ что ты разсуждаешь правильно, но...
-- Но что? говори скорѣе, некогда мнѣ съ тобой бобы разводить, какъ выражается твой репетиторъ.
-- Духу не хватаетъ...
-- Тряпка ты -- больше ничего!
Такой разговоръ происходилъ между двумя мальчиками, товарищами по гимназіи; одному на видъ можно было дать лѣтъ двѣнадцать, другому около четырнадцати, перваго звали Володей, второго Жоржикомъ. Володя былъ сынъ бѣднаго чиновника, вдоваго къ тому же, такъ что слѣдить за его нравственностью было некому; отецъ съ утра уходилъ на службу, вечеромъ имѣлъ частную работу, служившую подспорьемъ къ его скудному содержанію, и на заработные деньги содержалъ себя, сына, платилъ за него въ гимназію, покупалъ ему книги. Володя учился хорошо, переходилъ изъ класса въ классъ безъ переэкзаменовокъ, учителя ставили ему прекрасныя отмѣтки, но что онъ дѣлалъ, и какъ велъ себя за стѣнами гимназіи, ни кого не касалось. Всецѣло предоставленный самому себѣ, шатаясь въ свободное время но улицамъ, по городскимъ скверамъ, да по разнымъ задворкамъ, онъ зачастую, скуки ради, заводилъ знакомство, съ очень не хорошими, нравственно испорченными мальчиками, которые наставляли его только на дурное, а такъ какъ по слабости человѣческой натуры, дурное прививается скорѣе хорошаго, то вліяніе уличныхъ товарищей, въ концѣ концовъ, отразилось и на немъ самомъ.
Въ моментъ моего разсказа, Володя уговаривалъ Жоржика бросить родительскій домъ, гдѣ за послѣднее время, по случаю плохихъ отмѣтокъ, онъ -- (т. е. Жоржикъ) получалъ постоянные выговоры. Уговаривалъ бросить докучливаго отца, бросить варкотунью мать, и бѣжать куда нибудь подальше, въ другой городъ, въ провинцію... Найти тамъ заработокъ и жить на собственныя средства, чтобы никому не обязываться, и такимъ образомъ разъ на всегда стряхнуть съ себя родительскую опеку.
-- Подумай хорошенько, право я тебѣ говорю дѣло; послушаешь моего благого совѣта, не будешь раскаиваться -- продолжалъ онъ въ заключеніе.
-- Да, да, надо подумать... нерѣшительно отозвался Жоржикъ, который жилъ всегда въ семьѣ, и не смотря на свою природную лѣнность и безхарактерность, въ общемъ, все таки не могъ назваться дурнымъ или испорченнымъ.
-- Я удивляюсь твоему терпѣнію; вѣдь отецъ съ матерью тебя положительно изведутъ, начиная отъ серіознаго и кончая пустяками. Если-бы ты видѣлъ какъ комична бываетъ твоя мать со стороны, когда она принимается кутать тебя платками, да шарфиками...
-- Платками -- никогда,-- перебилъ Жоржикъ, съ досадою топнувъ ногою;-- до этого я бы не допустилъ; платки носятъ только женщины, она иногда приказываетъ обернуть мои колѣни плодомъ, когда мы ѣдемъ кататься въ холодную погоду, но про платокъ ты выдумалъ, не было этого... не было...
Въ голосѣ Жоржика даже слышались слезы, настолько замѣчаніе товарища показалось ему обиднымъ.
-- По моему между платкомъ и плэдомъ нѣтъ большой разницы,-- съ насмѣшливой улыбкой отвѣчалъ Володя.-- ну да не въ томъ счастіе, какъ не вывертывайся, а все таки тебя кутаютъ, если находятъ нужнымъ; за тѣмъ не даютъ пить холодной воды именно тогда, когда хочется, уговариваютъ ложиться спать, чуть не вмѣстѣ съ пѣтухами... Господи! Да всего не припомнишь. Удивляюсь, удивляюсь и удивляюсь твоему терпѣнію. Сколько разъ я предлагалъ устроить тебя на жалованье къ моему родственнику, который держитъ булочную въ Новгородѣ; и денегъ дамъ въ долгъ на дорогу, только покажи характеръ; брось твоего свирѣпаго отца, и ворчливую мать, не самъ ли ты разсказывалъ что отецъ сегодня изъ себя вышелъ, ради того что ты принесъ двойку...-- II долго еще говорилъ Володя въ этомъ родѣ; говорилъ, говорилъ и говорилъ безъ конца, много, съ увлеченіемъ.
Жоржикъ сначала слушалъ его, какъ бы нехотя, не соглашался съ его взглядомъ, пробовалъ даже спорить, возражать, но потомъ мало по малу сталъ поддаваться, слушалъ внимательно, на щекахъ его выступалъ яркій румянецъ, который временами замѣнялся блѣдностію, видно было что въ немъ происходила сильная нравственная борьба, и въ концѣ концовъ онъ все таки пришелъ къ тому результату, что на слѣдующій же день, ловко обманувъ доставившаго его въ саняхъ къ подъѣзду гимназіи -- кучера, вмѣсто классовъ, очутился на Николаевскомъ вокзалѣ.
Володя заранѣе купилъ ему билетъ, усадилъ въ вагонъ, и до послѣдней минуты отхода поѣзда, все давалъ наставленіе какимъ образомъ долженъ онъ будетъ взяться за новое дѣло; но вотъ раздался звонокъ, первый, второй, третій, локомотивъ съ громкимъ пыхтѣньемъ потащилъ за собой вагоны, сначала медленно, потомъ все скорѣе и скорѣе; платформа,-- снующая по ней толпа народа, жандармы, разные служащіе въ своихъ форменныхъ шапкахъ, крыши домовъ, уличные фонари -- все это куда то исчезло, и кругомъ кромѣ открытаго поля ничего не было видно.
Не берусь описывать того, что въ данную минуту испытывалъ и переживалъ Жоржикъ; онъ находился точно въ чаду. При воспоминаніи о матери, о домѣ, объ отцѣ, дѣйствительно задавшемъ ему вчера порядочную взбучку -- сердце его невольно сжималось. "Встревожатся они бѣдные, когда завтра утромъ къ нимъ явится изъ гимназіи сторожъ, съ запросомъ почему я остался дома, и не пришелъ на урокъ, какимъ градомъ упрековъ осыпятъ они несчастнаго кучера, за то что онъ поддался обману, и вмѣсто того чтобы подвести къ подъѣзду гимназіи высадилъ меня на углу улицы; въ какомъ недоумѣніи будутъ всѣ домашніе -- куда я дѣвался? мысленно разсуждалъ самъ съ собою мальчикъ; -- бѣдная мама, она навѣрное расплачется"!
И Жоржику вдругъ стало такъ, жаль добрую, дорогую маму, что онъ готовъ былъ сейчасъ же сію минуту выскочить изъ вагона, бѣжать назадъ въ Петербургъ, броситься къ ногамъ родителей, просить прощенія... А поѣздъ все мчался и мчался впередъ... Грохотали колеса, грохоталъ деревянными стѣнками вагона... Володя посадилъ его въ третій классъ, во второмъ -- дорого. Жоржикъ въ третьемъ классѣ никогда еще не ѣздилъ, чѣмъ больше осматривался онъ кругомъ, чѣмъ пристальнѣе вглядывался въ окружавшихъ его пассажировъ, тѣмъ меньше ему тамъ нравилось; онъ постарался заснуть, но за неимѣніемъ подушки это оказалось крайне неудобно, къ тому же, въ вагонѣ было очень жарко, онъ сбросилъ съ себя пальто, и, чтобы хотя нѣсколько освѣжиться, вышелъ на площадку.
"Еслибы мама увидѣла,-- мелькнуло у него въ головѣ -- она бы въ ужасъ пришла... А вѣдь какъ хорошо, какъ пріятно... Старыя люди ничего не понимаютъ, имъ все кажется вреднымъ... Но бѣдную маму мнѣ все таки жаль, тоскуетъ вѣрно обо мнѣ -- убивается".
Чтобы отклонить тяжелыя думы о тоскующей матери, онъ вступилъ въ разговоръ со стоящимъ тамъ же на площадкѣ молодымъ человѣкомъ, который какъ оказалось ѣхалъ тоже въ Новгородъ и зналъ тамъ очень многихъ. Жоржикъ сталъ разспрашивать его о своемъ будущемъ хозяинѣ.
-- Какъ не знать -- знаю; это кулакъ какихъ мало, не завидую вамъ, что попались въ его лапы, выжметъ онъ изъ васъ сокъ. Да что вамъ за охота поступать къ нему?
Жоржика этотъ вопросъ смутилъ, онъ опустилъ глаза къ низу и ничего не отвѣтилъ. Молодой человѣкъ повторилъ вопросъ, полагая что онъ его не разслышалъ.
-- Такъ сложились обстоятельства,-- нехотя отвѣчалъ тогда Жоржикъ.
-- Развѣ вы не въ гимназіи?
-- Да... Нѣтъ... Я... Я воспитывался въ гимназіи... въ Москвѣ... Солгалъ Жоржикъ, самъ не зная для чего, такъ какъ онъ постоянно жилъ въ Петербургѣ, воспитывался въ одной изъ Петербургскихъ гимназій и о Москвѣ даже не имѣлъ ни малѣйшаго представленія.
-- Значитъ вы гимназію не кончили?
-- Нѣтъ.
-- Почему?
-- Надоѣло.
Молодой человѣкъ взглянулъ на него пристально, и съ укоромъ покачалъ головой.
-- Въ гимназію надо платить, а я не хочу одолжаться родителямъ, и рѣшилъ жить собственнымъ трудомъ.
-- Напрасно; жить собственнымъ трудомъ вы еще успѣете, у васъ впереди времени много, прежде надо гимназію кончить, потомъ поступить въ университетъ, или тамъ вообще куда имѣете призваніе...
Менторскій тонъ, и оборотъ разговора, Жоржику пришлись не по вкусу, онъ постарался отдѣлаться отъ своего собесѣдника, и простоявъ еще съ минуту на площадкѣ, проговорилъ съ улыбкой:
-- Однако здѣсь холодновато -- до свиданья.
-- Вы рискуете выходить на площадку изъ душнаго вагона, безъ пальто, отозвался молодой человѣкъ.
Жоржикъ, молча махнулъ рукой. Когда онъ вошелъ обратно въ вагонъ, то сначала ему показалось тамъ жарко, онъ съ разу согрѣлся -- но потомъ, нѣсколько времени спустя почувствовалъ ознобъ, и такую сильную головную боль, что принужденъ былъ лечь на скамью, гдѣ сейчасъ же впалъ въ какое-то тяжелое забытье, которое собственно говоря, сномъ назвать было нельзя, такъ какъ онъ смутно видѣлъ и сознавалъ все, что говорилось и дѣлалось кругомъ, и одновременно ощущалъ нѣчто вродѣ бреда: то ему казалось что онъ летитъ высоко, на коврѣ -- самолетѣ, какъ въ сказкѣ которую ему разсказывала няня въ дни ранняго дѣтства: передъ нимъ растилаются города, горы, лѣса, луга обильные, усѣянные густой травой и разнообразными полевыми цвѣтами,-- моря безконечныя... То вдругъ кажется что плыветъ онъ по этому самому безконечному морю на большомъ кораблѣ съ котораго злые матросы, шутки ради сбрасываютъ его въ воду; онъ барахтается, хватаетъ спущенный съ борта корабля конецъ каната, поднимается по немъ къ верху, а тутъ вдругъ откуда ни возьмись, на поверхность воды выплываетъ страшная громадная акула... еще одно мгновеніе и Жоржикъ долженъ неминуемо сдѣлаться ея жертвой... Дрожь пробѣгаетъ по всему его тѣлу, онъ вскакиваетъ, судорожно хватается за деревянную спинку сидѣнья, обращается къ одному изъ сосѣдей спрашиваетъ далеко ли до Новгорода, и позабывъ объ испытанномъ ужасѣ при встрѣчѣ съ акулой, начинаетъ бредитъ другимъ...
Въ Новгородъ поѣздъ пришелъ въ сумерки, кондукторъ разбудилъ его.
-- Вставайте -- пріѣхали,-- сказалъ онъ, толкнувъ его подъ бокъ.
Жоржикъ съ трудомъ поднялъ голову.
-- Пріѣхали -- выходите! продолжалъ кондукторъ, и почти силою вывелъ его изъ вагона. Жоржикъ машинально зашагалъ впередъ, машинально прошелъ сквозь вокзалъ, и вмѣсто того чтобы отправиться по данному Володей адресу къ своему будущему хозяину, побрелъ вдоль полотна желѣзной дороги, но не успѣлъ отойти и четверти версты, какъ почувствовалъ такую сильную слабость, что волей не волей, принужденъ былъ опуститься на землю; снѣгъ валилъ густыми хлопьями, но Жоржикъ ихъ не замѣчалъ, голова его кружилась, онъ попробовалъ крикнуть, позвать на помощь, но языкъ пересталъ повиноваться.
-- Мама!.. пробормоталъ онъ не связно, съ большимъ трудомъ, затѣмъ впалъ въ обморокъ, результатъ котораго, по всей вѣроятности, вышелъ бы весьма печальный, еслибъ на его счастіе, въ эту минуту не прошелъ мимо, одинъ добрый старикъ, направлявшійся ко всенощной. Увидавъ ребенка въ снѣгу онъ подошелъ къ нему, спросилъ, кто онъ такой, но Жоржикъ отвѣчать уже не могъ, и даже не поднялъ головы. Старикъ крикнулъ извощика, усадилъ его въ сани, и поспѣшно отвезъ въ городскую больницу, гдѣ докторъ послѣ тщательнаго осмотра, объявилъ что вѣроятно вслѣдствіи сильной простуды, у него начинается тифъ.
Дома между тѣмъ происходила страшная суматоха; мать лежала безъ сознанія, безпрестанно впадая въ обморокъ; отецъ метался по комнатамъ; онъ не могъ простить кучеру зачѣмъ онъ не довезъ Жоржика до подъѣзда гимназіи, а выпустилъ на углу; затѣмъ наконецъ придя къ заключенію, что. ни какое отчаяніе, ни какіе упреки, горю не помогутъ--обратился въ полицію съ сообщеніемъ объ изчезновеніи сына;-- и вотъ нѣсколько дней спустя послѣ всего случившагося, полиціи наконецъ удалось напасть на его слѣдъ, чему много помогло заявленіе Володи, который при видѣ отчаянія несчастныхъ родителей, и послѣ полученія письма отъ своего родственника изъ Новгорода, о томъ что отправленный къ нему такого то числа мальчикъ, до сихъ поръ не прибылъ -- рѣшилъ сознаться во всемъ. Мать и отецъ Жоржика, въ тотъ же день отправились въ Новгородъ. Жоржика они нашли скоро.
Увидавъ родителей, Жоржикъ сначала разразился глухими рыданіями, а затѣмъ, нѣсколько успокоившись, спросилъ какимъ образомъ имъ удалось розыскахъ его.
-- Намъ въ этомъ помогъ Володя,-- сказалъ отецъ.
-- Володя?-- съ удивленіемъ переспросилъ больной,-- вы говорите Володя?
-- Да, тебѣ это кажется страннымъ потому что онъ самъ натолкнулъ тебя на поѣздку сюда, но еслибъ ты видѣлъ какъ онъ жестоко раскаивается, какъ онъ коритъ себя, утверждая что никогда бы не поступилъ такъ, ежели-бъ могъ ожидать подобнаго результата...
-- И я ему вѣрю, перебила мать Жоржика, я не сержусь на него теперь, когда миновала всякая опасность для здоровья моего дорогого мальчика... Не сержусь потому, что глубоко вдумавшись во все случившееся -- твердо убѣждена что онъ, давая тебѣ дурной совѣтъ -- не сознавалъ самъ что дѣлаетъ. Подумай -- вѣдь у него нѣтъ никого, кто бы могъ поставить его на доброе, и удержать отъ дурного...
-- Да, мамочка, ты права; теперь только я вижу, какъ всѣмъ намъ, подрастающимъ юношамъ, нужны родительскіе совѣты, родительская власть, и подъ часъ родительская "распеканція" за дурныя отмѣтки, добавилъ онъ въ заключеніе, взглянувъ на отца съ лукавой улыбкой.