Неразлучки — Рассказ Андреевской Варвары

Въ классной комнатѣ одной изъ частныхъ женскихъ Петербургскихъ гимназій ровно въ двѣнадцать часовъ дня раздался обычный звонокъ, возвѣщавшій дѣвочкамъ, что пора идти завтракать; шумною толпою хлынули воспитанницы въ рекреаціонную залу; каждая спѣшила добраться до своей собственной корзинки, въ которой заключался принесенный изъ дома завтракъ, а дежурная классная дама, вставъ около кипящаго самовара громадныхъ размѣровъ, принялась разливать чай.
Громкій говоръ, смѣхъ и безконечное шарканье ногъ по паркету сливались въ одинъ общій гулъ, но вотъ дверь, ведущая въ пріемную, отворилась, и на порогѣ показалась сама начальница. Шумъ стихъ; головы дѣвочекъ повернулись по направленію къ ней; на лицахъ выражалось удивленіе, начальница въ этотъ часъ никогда не входила въ рекреаціонное зало.
-- Что случилось?
-- Зачѣмъ она пришла?
-- Что такое намъ объявятъ?
Тихо перешептывались между собою гимназистки, и всѣ до одной уставили на начальницу вопросительные взоры.
-- Дѣти!-- обратилась она къ нимъ:-- я пришла сообщить вамъ, что съ сегодняшняго дня въ нашу гимназію поступаетъ новая ученица, дочь одного богатаго банкира. Прошу любить ее и жаловать; она поступаетъ на особенныхъ условіяхъ -- безъ экзамена и даже среди учебнаго года. Поступаетъ главнымъ образомъ для того, чтобы постоянно находиться въ обществѣ подобныхъ себѣ молодыхъ дѣвочекъ; дома -- она совершенно одинока... Отецъ ея человѣкъ занятый, а матери она лишилась въ концѣ прошлаго года. Повторяю еще разъ: вы должны обходиться съ нею ласково, не обижать и не смѣяться надъ нею, какъ это почему-то всегда принято дѣлать съ новичками.
Кончивъ рѣчь, начальница взглянула на дѣвочекъ строгими, выразительными глазами, и молча прошла въ классную. Какъ только дверь за нею затворилась, такъ въ рекреаціонной снова раздался прерванный было на время шумъ; но на этотъ разъ, вмѣсто обычныхъ разнообразныхъ разговоровъ, всѣ толковали объ одномъ и томъ же, и обступивъ со всѣхъ сторонъ классную даму, которая разливала чай, просили разсказать имъ о "новичкѣ" все, что ей извѣстно.
-- Тише, mesdammes, осторожнѣе, толкнете самоваръ,-- возразила Марія Ивановна, такъ звали классную даму, молоденькую, красивую барышню, державшую себя съ воспитанницами очень просто.
-- Хорошо, хорошо, мы будемъ осторожны и ближе къ столу не подойдемъ, только вы, пожалуйста, разскажите намъ все, что знаете про эту дѣвочку.
Марія Ивановна улыбнулась своей всегдашней, ласковой улыбкой и въ краткихъ словахъ передала воспитанницамъ нѣкоторыя извѣстныя ей подробности касательно вновь поступившей, которую звали Елеонорой, по фамиліи Гольмъ.
Отецъ Елеоноры былъ очень богатъ; послѣ смерти жены онъ всю свою любовь, всѣ заботы, всѣ помыслы сосредоточилъ на дочери, и крайне огорчался тѣмъ, что дорогая его дѣвочка постоянно отличалась эгоизмомъ, холодностью ко всему окружающему; не только не имѣла состраданія къ бѣднымъ, но смотрѣла на нихъ съ отвращеніемъ и до того тяготилась одиночествомъ, что порою доходила почти до болѣзни.
Но вотъ кто-то изъ родныхъ посовѣтовалъ ему попробовать помѣстить ее въ гимназію, не столько для, того, чтобы обучиться тамъ наукамъ, какъ съ исключительною цѣлью дать возможность провести хотя нѣсколько часовъ въ сутки въ обществѣ дѣвочекъ равныхъ по возрасту, взглядамъ и понятіямъ; "быть можетъ новая обстановка повліяетъ на нее. быть можетъ на сдѣлается сердечнѣе, и въ концѣ концовъ перестанетъ быть эгоисткою",-- говорили родные.
Господинъ Гольмъ ухватился за ихъ слова, какъ утопающій за соломинку и, не откладывая дѣла въ олгій ящикъ, немедленно сталъ наводить справки про различные пансіоны и гимназіи.
-- Самые лестные отзывы получились про нашу гимназію,-- сказала въ заключеніе Марія Ивановна;-- сегодня она сюда прибудетъ, смотрите же, поддержите этотъ отзывъ и постарайтесь на первыхъ же порахъ обойтись съ вашей новой подругой какъ подобаетъ благовоспитаннымъ барышнямъ... она...
Здѣсь Марія Ивановна должна была замолчать, такъ какъ въ рекреаціонное зало снова вошла начальница, но на этотъ разъ не одна, а въ сопровожденіи дѣвочки лѣтъ двѣнадцати, очень хорошо одѣтой.
-- Встаньте въ рядъ, моя милая, сейчасъ пойдете въ классъ!-- обратилась она къ дѣвочкѣ.
Глаза всѣхъ присутствующихъ съ любопытствомъ смотрѣли на Елеонору, которая, повидимому, нисколько этимъ не смущалась; она оглядывалась вокругъ надменно и даже какъ будто съ нѣкоторымъ пренебреженіемъ.
-- Не симпатична!
-- Должно быть много о себѣ думаетъ!
-- Врядъ ли мы ее полюбимъ...
-- И она насъ тоже...
Толковали дѣвочки, дѣлая недовольныя мины.
-- Перестаньте! Она можетъ услышать,-- остановила подругъ Катя Рѣпина:-- по первому впечатлѣнію судить не слѣдуетъ.
-- Да ты уже извѣстная заступница каждаго; у тебя всѣ прекрасны, всѣ добры: ты ни про кого дурного слова не скажешь.
-- Въ особенности пока не узнаю человѣка ближе,-- отозвалась Катя недовольнымъ тономъ и, видимо не желая продолжать дальнѣйшаго разговора, молча отдѣлилась отъ общей массы, подошла къ Елеонорѣ и взяла ее подъ руку.
Раздался звонокъ; воспитанницы направились въ классы.
-- Гдѣ мнѣ сѣсть?-- тихо спросила Елеонора Катю.
-- Вамъ это укажетъ классная дама.
-- Я бы хотѣла сидѣть рядомъ съ вами.
-- Мнѣ самой это было бы очень пріятно, но все зависитъ отъ распоряженія классной дамы.
Взаимное желаніе обѣихъ дѣвочекъ однако не осуществилось: Елеонорѣ пришлось помѣститься около Ани Невѣровой, а Катя заняла свое обычное мѣсто у окна.
-- Ты довольна тѣмъ, что поступила въ нашу гимназію?-- спросила Аня свою сосѣдку, начавъ разговоръ прямо на ты, что Елеонорѣ показалось очень странно, и, очевидно, совсѣмъ не понравилось.
-- Довольна?-- вторично переспросила Аня.
-- Мнѣ все равно,-- сухо отвѣтила Елеонора, вздернувъ верхнюю губку.
-- Трудно не покажется?
-- Въ какомъ отношеніи?
-- У насъ вѣдь очень серьезно относятся къ урокамъ.
-- Это меня не пугаетъ; въ нѣкоторыхъ предметахъ я настолько сильна, что навѣрное могла бы встать классомъ выше, чѣмъ меня почему-то поставили, какъ вчера сказалъ папа.
-- А если поставили, значитъ такъ надо.
Елена молча пожала плечами.
Начался урокъ географіи.-- Вызвавъ нѣкоторыхъ ученицъ, учитель сталъ задавать различные вопросы; отвѣты получались большей частью удовлетворительные.
-- Гольмъ!-- вызвалъ учитель вновь поступившую.
Елеонора нехотя приподнялась съ мѣста, и на первый же вопросъ отвѣтила неудачно.
Дѣвочки стали переглядываться и втихомолку даже смѣяться.
-- А еще хвастала! Хотѣла встать классомъ выше... пробормотала Аня.
Катя Рѣпина сидѣла какъ на иголкахъ; она боялась, что подруги оскорбятъ "новичка", ей всей душой было жаль Елеонору; она вполнѣ понимала, что Елеонора легко могла растеряться; и потому конечно отвѣчала худо... Понимала, что ее слѣдуетъ ободрить, а не обезкураживать, и тутъ же рѣшила, по окончаніи урока, просить Марію Ивановну позволить ей помѣняться мѣстами съ Аней, для того, чтобы, сдѣлавшись сосѣдкой новичка Елеоноры, имѣть возможность въ случаѣ чего, во всякую минуту, защитить ее отъ насмѣшки и нападеній окружающихъ.
Когда урокъ кончился, то дѣвочки, насмѣшливо поглядывая на Елеонору по примѣру предъидущаго раза, шумною толпою вышли изъ класса.
-- Не сердись на нихъ,-- прошептала ей на ухо Катя:-- увѣряю тебя, что онѣ въ сущности совсѣмъ не такія дурныя, какъ кажутся... Это просто, разъ навсегда во всѣхъ школахъ установленный обычай, "вышучивать новичковъ".
-- Но вѣдь вы, не дѣлаете этого?-- отозвалась Елеонора и крѣпко сжала руку своей собесѣдницы.
Нѣсколько минутъ продолжалось молчаніе, затѣмъ Елеонора заговорила первая:
-- Какъ васъ зовутъ?-- спросила она Катю.
-- Меня зовутъ Катей, а васъ, если не ошибаюсь, Елеонорой?
-- Да; но по чему вы это знаете?
-- Марія Ивановна сказала.
-- Какая Марія Ивановна?
-- Наша классная дама; она намъ подробно разсказала о васъ и о томъ, какъ вы скучаете дома своимъ одиночествомъ.
-- О да; моя жизнь дома очень тосклива: папа занятъ службою цѣлый день; ко мнѣ же, правда, по утрамъ приходятъ учителя и учительницы, но затѣмъ остальное время приходится сидѣть одной, а главная бѣда въ томъ, что среди родныхъ и знакомыхъ нѣтъ ни одной дѣвочки моихъ лѣтъ, съ которою я могла бы поговорить и подѣлиться мыслями.
-- Да; это должно быть не весело; я очень бы желала, чтобы вамъ у насъ поправилось, и потому еще разъ прошу: не обращайте вниманія на болтовню нашихъ общихъ подругъ.
-- Хорошо, я не буду обращать на нихъ вниманія, но съ однимъ условіемъ.
-- Съ какимъ?
-- Съ тѣмъ, что вы обѣщаете быть моимъ другомъ.
Катя вмѣсто отвѣта обняла Елеонору и нѣжно поцѣловала ее въ голову.
-- Мы начнемъ нашу дружбу съ того, что перейдемъ на ты,-- предложила Елеонора:-- кромѣ того, прошу тебя, называй меня просто Норой... Такъ меня называетъ папа и всѣ родные... Это гораздо короче. Разговаривая подобнымъ образомъ, новыя пріятельницы вышли въ переднюю, гдѣ остальныя дѣвочки съ шумомъ, гамомъ и суетою разбирали свои шубки, пальто и галоши. Въ дверяхъ толпилась присланная за барышнями прислуга, въ числѣ которой на этотъ разъ стоялъ ливрейный лакей Норы.
-- Ты гдѣ живешь?-- обратилась послѣдняя къ Катѣ.
Катя назвала улицу.
-- Намъ по дорогѣ; пойдемъ вмѣстѣ; за тобою развѣ никто не пришелъ?
-- Нѣтъ; я всегда хожу безъ провожатаго, такъ какъ мы держимъ только одну прислугу, и она очень занята.
Нора на это ничего не отвѣтила; въ продолженіе нѣкотораго времени обѣ подруги шли молча.
-- А вотъ и мой домъ,-- сказала наконецъ Катя, остановившись у воротъ одного изъ высокихъ каменныхъ домовъ:-- наша квартира во дворѣ, въ четвертомъ этажѣ, вотъ по той лѣстницѣ, гдѣ лежитъ бѣлая собака.
Нора повернула голову по указанному направленію и, увидавъ издали довольно грязную, крутую лѣстницу, невольно поморщилась.
"Я бы не могла жить въ такомъ невзрачномъ домѣ", подумала она, но мысль свою однако громко не выразила.
-- До свиданія!-- сказала Катя.
-- До свиданія! Завтра увидимся!
Съ этими словами дѣвочки разстались.
Нора была въ восторгѣ отъ своей новой пріятельницы, и хотѣла непремѣнно упросить отца, позволить ей когда-нибудь навѣстить ее.
Она шла впередъ быстрыми шагами; все пережитое и перечувствованное, во время перваго посѣщенія гимназіи, возбуждало еще въ ней нѣкоторое волненіе; ей хотѣлось скорѣе добраться до дома, и улица, въ глубинѣ которой находился домъ ея отца, теперь ей показалась необыкновенно длинною. Но вотъ наконецъ цѣль путешествія была достигнута, Нора вошла въ роскошный подъѣздъ, швейцаръ широко распахнулъ передъ нею двери; она поднялась по лѣстницѣ во второй этажъ и позвонила. Вышла горничная.
-- Папа дома?-- спросила она ее, торопливо снимая верхнее платье.
-- Дома; онъ приказалъ мнѣ передать вамъ, чтобы вы, вернувшись изъ гимназіи, сейчасъ же пришли къ нему въ кабинетъ.
Нора не заставила дважды повторить себѣ приглашеніе пройти въ кабинетъ, и горничная не успѣла повѣсить на вѣшалку ея шубку, какъ она уже очутилась въ объятіяхъ отца.
-- Ну что, моя дѣвочка, какъ тебѣ понравилось въ гимназіи, и какое ты оттуда вынесла впечатлѣніе? Говори-говори все откровенно, не скрывай ничего!
Нора нѣсколько минутъ стояла молча. Отличаясь всегда скрытностью характера, она ни съ кѣмъ не была откровенна, а потому, рѣшивъ и на этотъ разъ обойти молчаніемъ то, о чемъ ей говорить не хотѣлось, она прямо начала разсказъ со знакомства своего съ Катей.
-- Ты не можешь себѣ представить, папа, что это за чудная дѣвочка! Я никогда такой не видывала: добрая... ласковая... внимательная. Ты ничего не будешь имѣть противъ, чтобы мы познакомились съ нею домами?
-- Ничего, мой другъ; ежели только ты тоже ничего не будешь имѣть противъ, чтобы я предварительно навелъ справки о ея семьѣ.
-- О, пожалуйста! Наводи ихъ сколько хочешь, я увѣрена, что отвѣтъ получится самый благопріятный!
-- Но разскажи же обстоятельно обо всемъ остальномъ; мнѣ главнымъ образомъ интересно знать, какое впечатлѣніе произвела на тебя обстановка гимназіи, сама начальница и воспитанницы?
Нора опустила глаза; щеки ея покрылись румянцемъ, она чувствовала себя крайне неловко при воспоминаніи о своемъ неудачномъ отвѣтѣ учителю географіи, и о томъ, съ какими насмѣшливыми личиками смотрѣли на нее всѣ подруги, за исключеніемъ одной Кати.
-- Да... да... Я вынесла хорошее впечатлѣніе обо всемъ... Я хочу продолжать ходить въ гимназію, уже ради одного того, чтобы каждый день видѣться съ Катей...-- проговорила она скороговоркою, и опять напала расхваливать свою новую подругу.
Катя, между тѣмъ, тоже успѣла уже подняться въ свою скромную квартирку, гдѣ жила съ матерью, и тоже немедленно приступила къ разсказу о Норѣ, передавая подробно, все то, что намъ извѣстно.
-- Ты прекрасно сдѣлала, что заступилась за нее и взяла подъ свое покровительство,-- отвѣтила Софія Ивановна (мать Кати): положеніе Норы дома, дѣйствительно, должно быть, не завидное.
-- А между тѣмъ, мама, если бъ ты видѣла какъ она превосходно одѣта, какіе на ней дорогія вещи, и въ какомъ роскошномъ домѣ она живетъ... Отецъ ея должно быть очень богатъ!
-- Что же изъ этого, дитя мое? Развѣ счастье человѣка заключается въ деньгахъ; ежелибъ тебѣ, напримѣръ, предложили сейчасъ переселиться изъ нашей маленькой квартирки въ роскошныя палаты; окружили бы тебя богатствомъ, блескомъ, и сказали, что ты должна цѣлыми днями сидѣть въ этой золотой клѣткѣ одна,-- неужели ты бы согласилась?
-- О, нѣтъ, мамочка, никогда! Жить одной безъ тебя? Никогда... Ни за что на свѣтѣ... Ни при какихъ условіяхъ!
Съ этими словами Катя поспѣшно соскочила съ мѣста, бросилась на шею матери, и стала покрывать ея лицо и руки безконечными поцѣлуями.
На слѣдующій день она отправилась въ гимназію нѣсколько ранѣе обыкновеннаго, сгорая нетерпѣніемъ скорѣе увидать Нору, которая, по примѣру вчерашняго, явилась на урокъ въ сопровожденіи ливрейнаго лакея.
Подруги тоже, по примѣру вчерашняго, встрѣтили ее съ насмѣшливыми улыбками, въ тихомолку подтрунивали надъ нею, называли "аристократкой", "недотрогой", "принцессой"... Одна только Катя обходилась съ нею какъ слѣдуетъ... Да, впрочемъ, относительно Норы слѣдуетъ замѣтить, что она дѣйствительно, со своей стороны, дѣлала все, чтобы оттолкнуть отъ себя подругъ... Она смотрѣла на нихъ свысока, надменно, даже съ нѣкоторымъ пренебреженіемъ, не отвѣчала на вопросы, и сама первая въ разговоръ никогда не вступала.
Когда классы кончились, то за Норой пріѣхалъ отецъ; онъ хотѣлъ возможно скорѣе исполнить желаніе дочери относительно ея знакомства съ Катей, и рѣшилъ безотлагательно переговорить по этому поводу съ начальницей, прося ее откровенно сказать ему все, что ей извѣстно о семьѣ Рѣпиныхъ.
-- Моя Нора такъ полюбила эту барышню, что только и мечтаетъ о томъ, чтобы сойтись съ нею, а я не рѣшаюсь дать на это свое согласіе, не переговоривъ съ вами,-- сказалъ г-нъ Гольмъ въ заключеніе рѣчи.
-- Кромѣ хорошаго, ничего не смѣю сказать вамъ о Катѣ и о ея семьѣ, насколько послѣдняя мнѣ извѣстна. Полагаю, что вы можете совершенно спокойно допустить сближеніе съ нею вашей дочери,-- отозвалась начальница.-- Катя считается у насъ одною изъ первыхъ ученицъ, по поведенію ни разу не имѣла меньше 12-ти, а ужъ душа у нее такая добрая, отзывчивая... Кажется, другой такой души не найти въ цѣломъ мірѣ!..
-- Послѣднее для меня въ особенности важно,-- замѣтилъ отецъ Норы.-- Отъ васъ, какъ отъ воспитательницы моей дочери, скрываться считаю лишнимъ; эгоизмъ ея и холодность ко всѣмъ окружающимъ порою доводятъ меня до отчаянія. Пробовалъ я дѣйствовать на нее ласкою; пробовалъ и строгостью -- результата не получилось никакого...
-- Да, это очень печально; но во всякомъ случаѣ Норз, еще такъ молода... Не теряйте надежды на ея исправленіе.
Г. Гольмъ печально склонилъ голову.
-- Не хочу обнадеживать васъ раньше времени, но тѣмъ не менѣе, не скрою, что полагаю большія надежды на Катю,-- продолжала начальница.-- При этомъ и сама, со своей стороны, употреблю все стараніе, чтобы нашъ общій трудъ увѣнчался успѣхомъ.
Г. Гольмъ почтительно поцѣловалъ руку начальницы и, выйдя изъ ея кабинета, гдѣ происходилъ вышеописанный разговоръ, пришелъ въ рекреаціонное зало и сталъ отыскивать глазами Нору, которая, завидѣвъ его издали, поспѣшила подойти къ нему.
Она смотрѣла какъ-то изподлобья, сурово сдвинувъ брови, что служило у нее первымъ признакомъ неудовольствія. Г. Гольмъ это зналъ. Взглянувъ на нее вопросительно, онъ проговорилъ вполголоса:
-- Что случилось?
-- Зачѣмъ ты заставляешь меня такъ долго ожидать тебя?-- отозвалась она вполголоса: -- всѣ почти расходятся... Катя тоже ушла: мать дала ей порученіе что-то купить къ обѣду; она не могла долѣе оставаться...
-- Не хочешь ли ты сейчасъ же, вмѣстѣ со мною сдѣлать визитъ имъ?-- спросилъ г. Гольмъ, улыбаясь.
Лицо Норы просіяло.
-- О, конечно, съ большимъ удовольствіемъ!
Спустившись съ подъѣзда, г-нъ Гольмъ и его дочь сѣли въ щегольской фаэтонъ, запряженный парою рослыхъ, гнѣдыхъ лошадей, и поѣхали по тому направленію, гдѣ жила Катя; въ воротахъ она столкнулась съ нею: она возвращалась тоже домой, держа въ рукѣ небольшой пакетикъ.
-- Нора!-- вскричала она радостно:-- здравствуй еще разъ; какими судьбами ты здѣсь и твой отецъ тоже?
-- Мы пріѣхали къ вамъ съ визитомъ; недовольны развѣ?-- шутя замѣтилъ г-нъ Гольмъ.
-- Напротивъ, очень, очень довольна. Пойдемте, мама будетъ счастлива васъ видѣть, я такъ много разсказывала ей о Норѣ.
Съ этими словами Катя пошла впередъ, чтобы указать дорогу; гости слѣдовали за нею.
Чѣмъ выше поднималась Нора по лѣстницѣ, тѣмъ эта лѣстница казалась ей менѣе дурною, а когда вошла въ квартиру, то впечатлѣніе получилось вполнѣ благопріятное, такъ тамъ все было мило, чисто, уютно, хотя на роскошь нигдѣ не видѣлось ни малѣйшаго намека.
Софія Ивановна встрѣтила гостей очень любезно, разговоръ шелъ неумолкаемый. При прощаніи г-нъ Гольмъ просилъ ее разрѣшить ея дочери возможно чаще посѣщать Нору.
-- Отъ всей души радуюсь сближенію нашихъ дѣвочекъ,-- отозвалась Софія Ивановна:-- и въ свою очередь прошу вашу милую барышню не забывать Катюшу!
Нора вернулась домой въ полномъ восторгѣ; Катя тоже была счастлива, и съ этого дня дружба между обѣими дѣвочками укрѣпились еще сильнѣе; въ гимназіи ихъ прозвали "неразлучками", такъ какъ онѣ дѣйствительно ни на минуту не раставались.
Ради всеобщей любви, которою пользовалась Катя, дѣвочки-гимназистки теперь и къ Норѣ относились лучше, хотя Аня Невѣрова не переставала утверждать, что дружба ихъ долго не продлится, такъ какъ между ними слишкомъ большая разница во всемъ.
Время однако шло обычной чередою, а отношенія "неразлучекъ" не измѣнялись; все было превосходно до тѣхъ поръ, пока однажды случилось слѣдующее (собственно говоря, совершенно ничтожное) обстоятельство, которое однако послужило поводомъ къ первой недомолвкѣ.
Возвращаясь изъ гимназіи послѣ урока рисованія, наши 8подруги по обыкновенію шли рядомъ и очень дружелюбно разговаривали.
Когда онѣ вышли на городской бульваръ, то на встрѣчу имъ показался очень бѣдно одѣтый мальчикъ.
-- Здравствуй, Стёпа!-- ласково обратилась къ нему Катя и взяла за руку: что подѣлываетъ мама?
-- Ничего...-- едва слышно отвѣчалъ мальчикъ.
-- Какъ ея здоровье?
-- Все такъ же.
-- Лучше ли ей сегодня?
Лицо мальчика приняло печальное выраженіе, онъ медлилъ отвѣтомъ.
Катя повторила свой вопросъ, полагая, что онъ ее не разслышалъ.
-- Нѣтъ,-- отозвался тогда мальчикъ:-- мама попрежнему лежитъ въ кровати.
-- Но что же она говоритъ, и какъ вообще себя чувствуетъ?
-- Она говоритъ, что ей съ каждымъ днемъ все хуже и хуже...
Катя взглянула на мальчика съ состраданіемъ; бѣдняжка едва сдерживалъ слезы... ей стало жаль его, она нагнулась къ нему, взяла въ свои руки его бѣлокурую головку, крѣпко поцѣловала, и обѣщалась вечеромъ зайти навѣстить больную.
Мальчуганъ улыбнулся ей сквозь слезы, и молча побѣжалъ впередъ, и она снова подошла къ Норѣ, чтобы продолжать прерванный раньше разговоръ, но къ великому своему удивленію замѣтила, что Нора сначала отвѣтила ей очень неохотно, а затѣмъ даже отвернулась.
-- Что съ тобою?-- спросила Катя.
-- Ничего!
-- Почему же. ты не хочешь говорить со мною, и отворачиваешься?
-- Потому что мнѣ противно видѣть, какъ ты цѣлуешь грязнаго, уличнаго мальчишку; я не позволила бы ему близко подойти къ себѣ... А ты берешь его за руку, говоришь съ нимъ, цѣлуешь его... фу! фу! какая гадость!..
Катя посмотрѣла на нее съ укоромъ, и хотѣла что-то возразить, но Нора ее перебила:
-- Это, вѣроятно, какой-нибудь нищій; неужели ты въ самомъ дѣлѣ пойдешь навѣщать его больную мать? Воображаю, какая гадость и грязь въ ихъ конурѣ; я бы ни за какія тысячи не пошла туда...
-- Нора! Нора!-- попробовала остановить ее Катя; но Нора долго еще продолжала говорить въ такомъ же родѣ, осыпая бѣднаго маленькаго мальчика и его больную мать цѣлымъ градомъ оскорбленій.
Катя была поражена такою безсердечностью; она не находила словъ для возраженія, а только съ упрекомъ смотрѣла на свою собесѣдницу, которая наконецъ, выливъ цѣлый потокъ гнѣва, тоже замолчала. Болѣе полдороги онѣ прошли, не обмѣнявшись ни однимъ словомъ, но затѣмъ Нора все-таки заговорила первая.
-- Пойдешь?-- съ ироніей спросила она.
-- Куда?-- отозвалась Катя, не поднимая глазъ.
-- Навѣщать больную нищую!
-- Пойду,-- продолжала она твердо.-- Я уже была у нее два раза: носила супъ и лѣкарство.
-- Сегодня тоже что-нибудь понесешь?
-- Да, вѣроятно, мама позаботилась кое-что приготовить.
Нора пожала плечами, и даже вздрогнула отъ отвращенія.
-- Воображаю, въ какой грязи они живутъ!
-- Не въ грязи, Нора, а въ бѣдности.
-- Это все равно!
-- Нѣтъ, большая разница.
-- Во всякомъ случаѣ, намъ съ тобою тамъ не мѣсто!
-- Напротивъ, мы богаче ихъ, и потому должны оказать имъ помощь; развѣ твой отецъ никогда не помогаетъ бѣднымъ?
-- О, да! къ нему часто приходятъ съ просьбами; онъ высылаетъ деньги съ лакеемъ, на улицѣ тоже подаетъ нищимъ, но въ квартиру къ нимъ никогда не ходитъ; если бы онъ это дѣлалъ, то мнѣ было бы противно подойти къ нему.
-- Нора, Нора, какъ тебѣ не стыдно разсуждать такъ.
Остальную часть пути онѣ прошли молча; обѣимъ стало неловко, между ними въ первый разъ легла тѣнь неудовольствія.
------

На слѣдующій день, встрѣтившись въ гимназіи, онѣ хотя и сѣли рядомъ, но въ разговоръ не вступали, а когда надо было возвращаться домой, то Нора объявила, что за нею сегодня пріѣдетъ экипажъ, такъ какъ по случаю дня рожденія тетки, она прямо съ уроковъ отправляется къ ней на шоколадъ. Катя пошла домой одна. Изъ гимназистокъ никто не замѣтилъ, что между "неразлучками" приключился разладъ; на ихъ счастіе, приключился онъ въ субботу предшествовавшую двумъ праздникамъ подъ-рядъ, такъ что раньше вторника идти въ гимназію было не нужно.
Катя нѣсколько разъ собиралась забѣжать къ Норѣ, чтобы поговорить наединѣ и постараться доказать, насколько стыдно и грѣшно разсуждать такъ, какъ она разсуждаетъ, но дома, точно на бѣду, накопилось столько дѣла, что положительно не было свободной минутки, да кромѣ того еще приходилось по нѣскольку разъ въ день спускаться въ подвальный этажъ, гдѣ жила больная мать маленькаго Стёпы. До своей болѣзни, она нѣсколько разъ приходила поденно стирать къ Софіи Ивановнѣ, и какъ Софія Ивановна, такъ равно и Катя, ее очень полюбили, почему, конечно, въ данное время не могли оставить безъ помощи, а тутъ еще, къ довершенію всего, у Софіи Ивановны самой разболѣлась нога, докторъ приходилъ ежедневно, приказывалъ больше лежать, и всѣ домашнія надобности исполнять приходилось Катѣ.
-- Снеси-ка ты нашей больной сегодня чаю и сахару,-- сказала Софія Ивановна Катѣ въ понедѣльникъ:-- да спроси ея сосѣдку по комнатѣ, былъ ли вчера докторъ, котораго я посылала?
Катя взяла заранѣе приготовленный матерью чай и сахаръ, надѣла пальто, шляпку, и только что намѣревалась уходить, какъ раздался звонокъ и въ передней показалась Нора; она выглядѣла нѣсколько смущенною, но, стараясь скрыть свое смущеніе, поспѣшила заговорить о томъ, что соскучилась два дня не видѣться съ Катей и потому пришла первая.
-- Ты, кажется, куда-то уходишь? Я помѣшала тебѣ?-- добавила она нерѣшительно. Катя медлила отвѣтомъ: она знала, что онъ ей не понравится.
-- Извините ее; ей необходимо уйти не надолго,-- вмѣшалась тогда Софія Ивановна:-- я бы сама пошла, но у меня болитъ нога, докторъ не разрѣшаетъ двигаться и требуетъ, чтобы я нѣсколько дней посидѣла дома; пожалуйста не уходите! останьтесь со мною, пока она воротится; это будетъ скоро. Дѣло-то, видите-ли, спѣшное... Надо навѣстить больную и кое-что ей отнести.
При этихъ послѣднихъ словахъ, обѣ дѣвочки опустили глаза; имъ было неловко вспомнить ихъ недавній, непріятный разговоръ.
-- Можетъ быть, ты пожелаешь идти со мною?-- нерѣшительно предложила Катя.
Ей мелькнула мысль, что Нора изъ приличія, стѣсняясь передъ Софіей Ивановной, не откажется сопровождать ее, и что, увидавъ совершенно для нее новую, печальную обстановку, невольно измѣнитъ свои взгляды на нищету, но Нора, къ сожалѣнію, отрицательно покачала головою.
-- Спасибо,-- отвѣчала она сухо: -- я лучше подожду тебя здѣсь, если ты не засидишься слишкомъ долго у своихъ "знакомыхъ".
На послѣднемъ словѣ она сдѣлала удареніе. Катя печально склонила голову; она скорбѣла душою, что ея дорогая, нѣжнолюбимая Нора -- неисправима, и попрежнему безсердечна.
-- Тогда, до свиданія!-- проговорила она упавшимъ голосомъ.
-- До свиданья!
Софія Ивановна приложила все свое стараніе, чтобы занять гостью во время отсутствія дочери, но Нора видимо скучала; разговоръ не вязался. Нора нѣсколько разъ даже проговаривалась, что давно ушла бы домой, только бѣда въ томъ, что экипажъ за нею пріѣдетъ въ раньше назначенное время; слѣдовательно, волей-неволей придется ждать. Но вотъ наконецъ въ прихожей раздался звонокъ, и въ комнату вошла Катя.
-- Прости, дорогая, что я такъ долго не возвращалась!-- ласково обратилась она къ своей маленькой подругѣ:-- нельзя было оставить больную. Я застала ее одну; увидавъ меня, она даже заплакала отъ радости, и не находила словъ благодарить мамочку за то, что во все время ея болѣзни она о ней такъ заботится и присылаетъ доктора. Я поправила ей подушки, накормила супомъ и сдѣлала все необходимое, пока пришла старшая дочь, которая тоже принялась благодарить насъ обѣихъ, обливаясь слезами. По моему мнѣнію, больная сегодня выглядитъ лучше, и Катя стала съ увлеченіемъ разсказывать о ходѣ болѣзни матери Стёпы.
Нора въ продолженіе ея разсказа не успѣла вставить ни единаго слова, и лѣниво позѣвывая, слушала съ видимымъ неудовольствіемъ. Оглянувшись случайно въ ея сторону, Катя опомнилась, что поступаетъ невѣжливо, сейчасъ же поспѣшила перемѣнить разговоръ, продолжать который ей однако не-пришлось, такъ какъ вошедшая горничая доложила о томъ, что за Норой пріѣхалъ экипажъ.
-- Неужели ты сейчасъ уйдешь?-- сказала Катя:-- подожди хотя немного; мы съ тобою совсѣмъ не видѣлись!
-- Что дѣлать! Я пріѣхала невпопадъ.
-- Ну, ну -- подожди.
-- Не могу; папа будетъ недоволенъ, не смѣю задерживать лошадей.
Съ этими словами она одѣла верхнее платье, и холодно простившись съ хозяевами, вышла на лѣстницу.
На слѣдующій день, придя въ гимназію, Катя старалась быть какъ можно болѣе любезною съ Норой, но Нора сторонилась ее; сторонилась настолько, что остальныя подруги это замѣтили. Шуткамъ и подтруниваніямъ не было конца; въ особенности лебезила Аня.
-- Не права ли я была,-- сказала она собравшимся во время рекреаціи въ уголокъ товаркамъ: съ Норой нельзя долго продолжать добрыя отношенія... Смотрите, смотрите, mesdammes, наши неразлучки теперь даже и неразговариваютъ.
-- Ничего, пусть это послужитъ Катѣ урокомъ; зачѣмъ она ей оказывала покровительство и осуждала насъ!
По окончаніи уроковъ, дѣвочки по обыкновенію столпились въ прихожей; началась разборка верхняго платья.
Пальто Норы и Кати висѣли на одномъ номерѣ; обѣ онѣ, одѣлись одновременно; одновременно же вышли на улицу, рядомъ шагая по тротуару. Обѣ не прочь были поговорить, но ни та, ни другая не хотѣла начать разговора первая.
-- Нора, неужели ты до сихъ поръ сердишься за то, что я должна была вчера уйти?-- спросила наконецъ Катя.
-- Сержусь?-- отозвалась Нора,-- нисколько; но если хочешь знать правду, то сознаюсь: ты глубоко огорчаешь меня...
-- Чѣмъ?
-- Тѣмъ, что готова промѣнять на каждаго... Тѣмъ, что не любишь меня, тѣмъ...
-- Нора!-- взмолилась Катя, взглянувъ на свою спутницу полными слезъ глазами.
-- Да... да... Я это вижу... Я это знаю... Я въ этомъ убѣдилась вчера... Вмѣсто того, чтобы остаться дома со мною, поговорить, разъяснить недоразумѣніе, которое возникло между нами послѣ твоей встрѣчи съ тѣмъ грязнымъ уличнымъ мальчишкой -- ты опять побѣжала къ нему... Къ его больной матери... Бросила меня одну, и вернувшись назадъ, не обращая на меня никакого вниманія, принялась разсказывать о своемъ посѣщеніи... Описывать убогую обстановку твоихъ подвальныхъ друзей, ихъ нищету, болѣзнь какой-то ничтожной прачки, зная что я не переношу подобныхъ разговоровъ, и съ омерзеніемъ отношусь ко всѣмъ оборванцамъ.
-- Ахъ, Нора, Нора, какъ тяжело, какъ грустно мнѣ слышать изъ твоихъ устъ такія рѣчи... Не читала ты развѣ Св. писаніе? Не знаешь развѣ, что Господь прежде всего повелѣваетъ любить ближнихъ, какъ самого себя; я никогда не забуду, какъ прошлый годъ передъ исповѣдью законоучитель читалъ намъ наставленіе, давалъ совѣты относиться ко всѣмъ бѣднымъ съ состраданіемъ и доказывалъ, что лучшее благо въ мірѣ, лучшее счастіе заключается въ томъ, чтобы сдѣлать другихъ счастливыми...
Еатя долго говорила на эту тему, припоминая слова законоучителя и стараясь передать ихъ Норѣ какъ можно проще... какъ можно понятнѣе. Нора слушала ее со вниманіемъ.
-- Что ты мнѣ на все это отвѣтишь!-- сказала Катя въ заключеніе, когда поровнялась съ тѣмъ домомъ, гдѣ находилась ея квартира.
-- Я не знаю, что тебѣ на это сказать,-- отозвалась Нора:-- но вижу только, что между нами очень мало общаго... И что ты совсѣмъ на меня не похожа...
Затѣмъ она улыбнулась, протянула руку Катѣ, поцѣловала ее, и пошла дальше. Катя долго смотрѣла ей вслѣдъ, а потомъ когда она завернула за уголъ и скрылась изъ виду, отправилась домой, чтобы разсказать все подробно матери.
-- Люби Нору попрежнему, считай своимъ другомъ, проси Господа, чтобы Онъ наставилъ ее на все доброе,-- сказала Софія Ивановна.
-- Но, мама, я боюсь, что Нора не захочетъ больше моей любви, и, пожалуй, никогда не придетъ къ намъ... Ея послѣднія слова меня очень смутили.
-- А я убѣждена болѣе, чѣмъ когда-либо, что она, придетъ, и даже очень скоро!
Софія Ивановна была права; Нора пришла въ первое же воскресенье, подъ предлогомъ просить Катю помочь ей сдѣлать нѣмецкій переводъ.
Катя очень обрадовалась ея приходу; сейчасъ же вмѣстѣ съ нею засѣла за работу, а затѣмъ, когда переводъ оказался готовымъ, начала говорить о разныхъ разностяхъ, не разу не коснувшись вопроса о посѣщеніи бѣдной, больной матери Стёпы.
Софія Ивановна угостила дорогую гостью вкуснымъ пирогомъ, и предложила пойти прогуляться; предложеніе было принято охотно. Обѣ дѣвочки въ сопровожденіи самой Анны Павловны, съ большимъ удовольствіемъ проходили по многолюднымъ улицамъ, и съ любопытствомъ разсматривали выставленные въ витринахъ магазиновъ роскошные товары.
Заворачивая изъ улицы въ улицу, онѣ настолько удалились отъ дому, что чувствовали себя не въ силахъ совершить обратный путь пѣшкомъ. Софія Ивановна предложила сѣсть въ конку.
-- Я никогда не ѣздила въ конкѣ,-- отозвалась Нора.
-- Рискните попробовать,-- съ улыбкой замѣтила Софія Ивановна.
-- Но въ конку вѣдь можетъ сѣсть каждый; тамъ, вѣроятно, очень грязно?
-- Увидите,-- твердо возразила Софія Ивановна, и, остановившись около рельсъ на разъѣздѣ, предложила подождать пока подойдутъ вагоны; нѣсколько секундъ спустя къ нимъ присоединились еще другіе пассажиры, и между прочими какая-то маленькая, бѣдно одѣтая дѣвочка, она держала въ рукахъ тяжелую кардонку, которая, повидимому, ее стѣсняла настолько, что она даже рѣшила поставить ее на мостовую.
Освободившись отъ непосильной ноши, дѣвочка принялась съ любопытствомъ разглядывать нашихъ подругъ-неразлучекъ, и въ особенности обратила вниманіе на красивый, плюшевый костюмъ Норы.
Когда вагонъ приблизился къ разъѣзду, пассажиры столпились вмѣстѣ; дѣвочка втерлась въ общую массу и, воспользовавшись близкимъ сосѣдствомъ съ нарядною барышней, осторожно провела пальчикомъ по плюшу. Нора взглянула на нее строгими глазами, и съ чувствомъ гадливости стала счищать муфтою то мѣсто, къ которому прикоснулась дѣвочка.
-- Садитесь скорѣе!-- крикнулъ кондукторъ.
Публика бросилась на платформу вагона, толкая другъ друга безъ церемоніи. Софія Ивановна очутилась въ вагонѣ первая; за нею впрыгнула Катя, а за Катей -- Нора; вагонъ тронулся.
-- Стой! Стой! Несчастіе! Ребенка убила!-- раздававались голоса отовсюду.
Кондукторъ принялся усиленно звонить, кучеръ схватился за тормазъ, остановилъ лошадей; всѣ находившіеся въ вагонѣ пассажиры бросились къ окнамъ и къ двери, чтобы посмотрѣть, что такое случилось.
Оказалось, что бѣдная, маленькая дѣвочка лежала безъ чувствъ на мостовой, кардонка была откинута въ сторону. Цѣлая толпа любопытныхъ въ одну минуту собралась вокругъ. Всѣ охали, ахали, суетились, но никто не думалъ о томъ, чтобы подать помощь малюткѣ. Софія Ивановна вызвалась на это первая.
Подойдя къ дѣвочкѣ, она съ помощью какой-то пожилой женщины, попробовала приподнять ее. Когда она положила ея голову на свое плечо, дѣвочка открыла глаза.
-- Какъ тебя зовутъ, и гдѣ ты живешь, дитя мое?-- поспѣшила спросить ее Софія Ивановна.
-- Меня зовутъ Вѣрой... А живу я въ Галерной улицѣ, No 10,-- отозвалась дѣвочка и снова впала въ забытье.
-- Надо доставить ее въ часть,-- сказалъ подошедшій городовой.
-- Зачѣмъ въ часть, когда намъ извѣстенъ адресъ!-- возразила Софія Ивановна:-- я берусь отвезти ее домой Катя, дорогая моя,-- добавила она, обратившись къ дочери:-- позови скорѣе извощика, дѣвочка жива, она просто вѣроятно сильно ушиблась и кромѣ того испугалась. Катя поспѣшила привести извощика. Усадивъ больного ребенка въ дрожки возможно удобнѣе, Софія Ивановна помѣстилась рядомъ.
Нора, во все время вышеописанной сцены, стояла блѣдная, взволнованная, но какъ всегда безучастная.
-- Вы не побоитесь вернуться на извощикѣ безъ насъ?-- спросила ее Софія Ивановна.
-- Нѣтъ!-- отозвалась она коротко, и, сѣвъ въ первыя стоявшія поблизости дрожки, велѣла везти себя домой.
Извощикъ Софіи Ивановны, по ея приказанію, ѣхалъ шагомъ; переѣздъ, на Галерную улицу совершился не скоро; маленькая больная, въ продолженіе его нѣсколько разъ открывала глаза, принималась стонать и жаловаться на боль во всѣхъ членахъ; но вотъ наконецъ дрожки остановились около воротъ дома No 10.
-- Вѣрочка, милая, голубушка ты наша, что съ тобою!-- съ отчаяніемъ кричала выбѣжавшая изъ-подъ воротъ женщина, которая (какъ потомъ оказалось) была мать дѣвочки, жившая съ остальною семьей въ подвальномъ этажѣ, и первая увидѣвшая изъ окна, остановившіяся около воротъ дрожки. Вслѣдъ за нею выбѣжалъ мужчина. Это былъ отецъ Вѣры, по ремеслу сапожникъ, добрый, честный труженикъ, содержавшій своимъ трудомъ жену и трехъ маленькихъ дѣтокъ, изъ которыхъ Вѣрочка стояла старшею; она училась шить у портнихи, и въ данное время, по приказанію послѣдней, отправилась отвезти одной изъ заказчицъ только что оконченное платье; съ трудомъ тащила она тяжелую корзинку до вагона конки, и только что хотѣла взобраться на платформу, какъ почувствовала что кто-то толкнулъ ее съ такою силою, что она моментально свалилась на мостовую и отъ сильнаго сотрясенія потеряла сознаніе; какъ и кто ее поднялъ и доставилъ домой,-- намъ извѣстно.
Софія Ивановна старалась успокоить родителей Вѣрочки, Катя дѣлала то же самое, и кромѣ того еще взяла на себя трудъ успокоить и дѣтокъ, которыя при видѣ больной сестрички, пришли въ такое отчаяніе, что начали плакать и кричали на весь домъ. Одна изъ сосѣдокъ побѣжала за докторомъ; докторъ тщательно осмотрѣлъ больную, и по окончаніи осмотра, объявилъ, что у нее пораженъ спиной хребетъ, что болѣзнь легко можетъ принять серіозный характеръ, и что больную надо во всякомъ случаѣ немедленно отвезти въ больницу, такъ какъ дома, да вдобавокъ при бѣдной обстановкѣ нельзя имѣть ни тѣхъ удобствъ, ни тѣхъ приспособленій, которыя для нея необходимы.
-- Мамочка, мы не уйдемъ отсюда, пока не устроимъ ее!-- шепнула Катя матери.
-- Конечно; родители дѣвочки совсѣмъ растерялись, надо помочь имъ, да кромѣ того можетъ быть потребуются еще и деньги, видно по всему, что они не богаты!
Софія Ивановна не ошиблась въ своемъ предположеніи, и присутствіе ея въ убогой квартирѣ сапожника дѣйствительно принесло большую пользу. Только къ вечеру вернулись онѣ домой, крайне утомленныя, но Катѣ, тѣмъ не менѣе, несмотря на усталость, пришлось сейчасъ же сѣсть за приготовленіе уроковъ къ слѣдующему дню. Придя въ гимназію, она, къ великому своему огорченію, Пору тамъ не встрѣтила; это обстоятельство ее даже встревожило.
"Ужъ не больна ли",-- подумала она, и хотѣла было на обратномъ пути зайти освѣдомиться, но, вспомнивъ просьбу матери поспѣшить домой, чтобы раньше пообѣдать и идти въ больницу навѣстить Вѣрочку, принуждена была оставаться въ неизвѣстности до завтрашняго дня.
Съ нетерпѣніемъ ждала она слѣдующее утро; чуть не бѣгомъ отправилась въ гимназію, но Нору опять не видѣла. Часы уроковъ казались ей невыносимо длинными; во время рекреаціи она разспрашивала нѣкоторыхъ изъ подругъ, не знаетъ ли кто чего о Норѣ, но отвѣты получались неудовлетворительные, и какъ только классы кончились, такъ сейчасъ же поспѣшила на квартиру г-нъ Гольмъ, который встрѣтилъ ее очень любезно.
-- Сердечно благодаренъ за то, что вы пришли навѣстить мою дочь,-- сказалъ онъ:-- я самъ собирался сегодня написать вамъ и просить зайти. Просто не знаю, что съ нею случилось; ходитъ какъ потерянная, ничего не кушаетъ, отказывается отъ уроковъ въ гимназіи подъ предлогомъ головной боли, а когда я начинаю ее раскрашивать, то даетъ самые неопредѣленные отвѣты. Вы, вѣрно, знаете настоящую причину всего; ради Бога, скажите откровенно!
-- Даю вамъ слово, что ничего не знаю; все то, что вы сейчасъ сказали, меня крайне поражаетъ; быть можетъ, на нее подѣйствовалъ видъ паденія изъ конки одной маленькой дѣвочки, чему обѣ мы третьяго дня случайно были очевидцами; она вамъ про это ничего не говорила?
-- Говорила всколзь, но едва ли это могло подѣйствовать. Къ сожалѣнію, она, какъ вы сами знаете, не отличается чувствительностью. Зайдите къ ней, она, навѣрное, будетъ очень рада васъ увидѣть!
Катя прошла въ комнату Норы; она застала ее сидящею на кушеткѣ около окна.
-- Катя!-- радостно вскричала дѣвочка:-- спасибо что зашла, мнѣ очень хотѣлось тебя видѣть!
-- Нора, что съ тобою, ты совсѣмъ блѣдная, вся дрожишь, а руки горятъ точно въ огнѣ... Скажи ради Бога, нездоровится тебѣ?
-- Да, я должно быть немного простудилась... Но теперь мнѣ легче... Завтра даже предполагаю идти въ гимназію, если только... ты меня успокоишь...-- добавила она едва слышно и низко опустила голову.
-- Тебя успокоить? Говори скорѣе чѣмъ именно, я готова сдѣлать все для твоего спокойствія!
Нора открыла ящикъ комода, достала оттуда какую-то небольшую вещичку и, сунувъ ее въ руку Кати, проговорила скоро. отрывисто:
-- Передай это родителямъ той бѣдной дѣвочки, которая, помнишь, тогда на нашихъ глазахъ упала изъ вагона, а если найдешь болѣе удобнымъ передать ей самой -- то все равно; дѣлай по своему усмотрѣнію; только прошу тебя Катя никому не говори объ этомъ; слышишь никому... никому...
-- Даже моей матери?
-- Если возможно.
-- Но у меня отъ нее никогда не было секретовъ!
-- Ну хорошо, ей, пожалуй, скажи; но больше никому.
Катя между тѣмъ ощупала въ рукѣ золотой, обернутый въ обрывокъ бумаги.
-- Эти деньги папа подарилъ мнѣ къ рожденью, чтобы я купила на нихъ себѣ какую-нибудь обновку; но у меня все есть... мнѣ ничего не надо... все равно деньги будутъ лежать безъ пользы, а имъ они могутъ пригодиться.
-- Хорошая ты моя, добрая!-- отозвалась Катя, взглянувъ на Нору полными слезъ глазами... а еще тебя называютъ безсердечною! неправда это... тысячу разъ неправда... никому теперь не позволю даже заикнуться про твое безсердечіе.
И Катя пришла въ такой восторгъ и экстазъ, что Норѣ пришлось ее уговаривать.
-- Оставь же наконецъ свои похвалы,-- сказала она въ заключеніе:-- разскажи лучше, какимъ образомъ вы довезли больную до дому, какъ ее зовутъ, кто ея родители?
Катя съ большимъ удовольствіемъ исполнила желаніе подруги; разговоръ на эту тему продолжался до самаго вечера, и по всей вѣроятности затянулся бы очень, очень долго, ежелибъ обѣ дѣвочки въ концѣ концовъ не вспомнили, что имъ надо заняться приготовленіемъ уроковъ на слѣдующій день.
Катя вернулась домой спокойная и веселая, она не могла нарадоваться той перемѣнѣ, которая неожиданно произошла въ ея любимой подругѣ; сообщая обо всемъ матери, она нѣсколько разъ даже принималась плакать; но то были хорошія слезы, не горемъ вызванныя, а радостью.
Софія Ивановна вполнѣ ей сочувствовала. Прошло около двухъ недѣль. Катя и Нора попрежнему видались ежедневно въ гимназіи, и отъ времени до времени посѣщали одна другую дома. Нора по наружному виду казалась совершенно покойною и вошла въ свою обычную колею,-- никто изъ окружающихъ подругъ не замѣчалъ въ ней ничего особеннаго; одна только Катя порою долго и пристально въ нее всматривалась. Чуткое, горяче любящее подругу сердечко чуяло и инстинктивно понимало, что у Норы есть что-то на душѣ такое, что какъ будто тяготитъ ее... тревожитъ... что-то такое, о чемъ она не говоритъ ей... скрываетъ... Маленькая больная Вѣрочка, между тѣмъ, стала поправляться; доктора больницы объявили, что опасность миновала, но въ виду слишкомъ сильнаго сотрясенія всего организма, послѣ паденія выздоровленіе пойдетъ медленно. По убѣдительной просьбѣ родителей дѣвочку, однако, изъ больницы все-таки выписали, такъ какъ время подходило къ празднику Пасхи, и родителямъ очень хотѣлось, чтобы къ такому великому дню вся семья была въ сборѣ.
Катя сообщила объ этомъ Норѣ.
-- Когда же она возвращается домой?-- спросила Нора разсѣянно.
-- Кажется сегодня вечеромъ.
-- Ты пойдешь къ ней?
-- Непремѣнно,-- отозвалась Катя, кинувъ бѣглый взглядъ на свою собесѣдницу и, стараясь угадать, по выраженію ея лица, кроется ли въ этомъ вопросѣ укоръ (какъ бывало прежде); но къ великому своему удовольствію на этотъ разъ она не замѣтила никакого даже намека ни на что подобное.
-- Ну какъ, Катя, видѣла ты ее?-- спросила Нора на слѣдующій день, когда Катя по обыкновенію вышла одновременно съ нею изъ гимназіи послѣ уроковъ.
-- Видѣла; ее привезла изъ больницы сестра милосердія, которая, по приказанію докторовъ, будетъ въ продолженіе цѣлаго мѣсяца разъ въ недѣлю навѣщать ее. Вѣрочка сильно похудѣла, она слаба до невозможности, сидѣть почти совсѣмъ не можетъ, но сестра милосердія утверждаетъ, что это скоро пройдетъ.
-- Давай Богъ!
-- Знаешь, Нора, что мнѣ Вѣрочка сегодня сказала?-- спросила Катя послѣ минутнаго молчанія.
-- Что?!-- отозвалась Нора, и на хорошенькомъ личикѣ ея вдругъ выразилось безпокойство.
-- Она сказала, что...
Катя почему-то запнулась.
-- Что? да что же? говори! не томи,-- настаивала Нора почти умоляющимъ голосомъ.
-- Она сказала, что очень бы хотѣла еще хоть разъ повидать тебя.
-- Меня?! развѣ она меня помнитъ?
Катѣ показалось, что Нора произнесла эти слова съ какимъ-то особеннымъ волненіемъ и, полагая, что Норѣ непріятно будетъ слышать о томъ, что бѣдная, больная дѣвочка дѣйствительно ее помнитъ и жаждетъ съ нею свиданія -- медлила отвѣтомъ.
-- Продолжай же, Катя, дальше!.. что съ тобою, ты сегодня какая-то странная... говоришь, не договариваешь.
-- Я знаю, что ты не особенно благоволишь къ людямъ бѣднымъ, и поэтому не рѣшаюсь передать просьбу Вѣрочки.
-- Какъ?! даже просьбу?
Катя утвердительно кивнула головой.
Ты должна сказать мнѣ все... должна... слышишь? должна... я тебя слушаю.
-- Сердиться не будешь?
-- Никогда.
-- Что бы я ни сказала?
-- Что бы ты ни сказала.
-- Вѣрочка очень проситъ тебя навѣстить ее... Она говоритъ, что ты въ твоемъ изящномъ нарядномъ костюмѣ сдѣлала на нее такое пріятное впечатлѣніе, что она не можетъ забыть тебя... Что во время ея болѣзни она нѣсколько разъ видѣла тебя во снѣ, а теперь только и мечтаетъ о томъ, чтобы увидѣть наяву и скорѣе поблагодарить за тѣ деньги, которыя ты послала ей тогда со мною.
-- Больше она тебѣ ничего не говорила?
-- Ничего.
Нѣсколько минутъ продолжалось молчаніе; обѣ дѣвочки стояли видимо взволнованныя, Катя -- неизвѣстностью того, какой отвѣтъ дастъ ей Нора на просьбу Вѣрочки, а Нора -- всѣмъ тѣмъ, что наполняло ея такъ долго изстрадавшее сердце.
-- Да, да, я пойду непремѣнно навѣстить ее вмѣстѣ съ тобою... Пойду для того, чтобы на колѣняхъ вымолить прощеніе...-- вскричала Нора и, припавъ головою къ плечу подруги, прошептала сквозь глухія рыданія: вѣдь это я ее тогда толкнула...
Услыхавъ эти слова, Катя, даже отшатнулась.
-- Я... я... мнѣ показалось противно ея прикосновеніе ко мнѣ... Я не хотѣла сидѣть съ нею въ одной конкѣ. О, какая я была злая!... А ты говоришь, что она вспоминаетъ обо мнѣ добромъ? Господи, какъ это ужасно!.. Нѣтъ, я не въ состояніи долѣе скрывать своего дурного поступка... я хочу ей все высказать... Мнѣ будетъ легче... вѣдь я сколько времени уже мучаюсь угрызеніемъ совѣсти, а это такое тяжелое чувство, Катя, что я никому не пожелала бы испытать его.
И Нора разразилась громкимъ, истерическимъ рыданіемъ; Кати стоило не малаго труда ее успокоить, а затѣмъ, когда она наконецъ перестала плакать, обѣ дѣвочки рѣшили сейчасъ же отправиться въ Вѣрочкѣ.
Въ продолженіе всего перехода онѣ не говорили ни слова; каждая была погружена въ собственныя мысли: Катя не могла безъ содраганія вспомнить поступокъ Норы и, видя ея раскаяніе, радовалась въ душѣ, что Нора наконецъ, такъ сказать, просыпается отъ нравственной спячки, т.-е. сознаетъ свой дурной поступокъ, раскаивается. Перешагнувъ порогъ жилища родителей Вѣрочки, Нора первый разъ въ жизни очутилась среди печальной обстановки, бѣдности и недостатка.
Темно, сыро, холодно, показалось ей въ низкомъ подвалѣ, но о прежнемъ отвращеніи къ бѣдности теперь въ ней не было и помину; она ласково поздоровалась съ Вѣрочкой, ласково обошлась съ выбѣжавшими навстрѣчу ребятишками; изорванныя и не совсѣмъ чистыя платья ихъ не внушали ей омерзенія.
Она поспѣшно подошла къ стоявшей въ углу, около печки, кровати и, увидавъ лежащую тамъ подъ плохенькимъ ватнымъ одѣяломъ Вѣрочку, быстро опустилась передъ ней на колѣни.
-- Барышня, милая, дорогая, красавица вы моя... что съ вами? О чемъ вы плачете?-- спросила Вѣрочка слабымъ голосомъ и, приподнявшись на постели, хотѣла на лету поймать ея руку, чтобы поднести къ своимъ губамъ, но Нора, не позволивъ ей сдѣлать этого, поспѣшно протянула ее въ объятія, нѣсколько разъ поцѣловала въ лобъ, и въ короткихъ словахъ высказала то, что ее такъ мучило... такъ тяготило.
Вѣрочка не хотѣла вѣрить.
-- Неправда, милая барышня, никогда вы меня не толкали... Вы на себя клевещете,-- возразила она, невольно залюбовавшись изящною посѣтительницею, и принявшись благодарить за присланные съ Катей деньги, и за посѣщеніе:-- я такъ рада, такъ счастлива васъ видѣть,-- сказала она, не выпуская руку Боры изъ своей маленькой, исхудалой ручки.
Нора просидѣла около постели больной болѣе часа; уходя, она обѣщала навѣстить ее и снова надѣлить деньгами.
-- Легче теперь у меня на душѣ,-- обратилась она къ Катѣ, выйдя изъ квартиры Вѣрочки,-- но все-таки я не успокоюсь окончательно до тѣхъ поръ, пока не увижу Вѣрочку совершенно здоровою.
-- Богъ дастъ это не замедлитъ исполниться,-- отозвалась Катя съ восторгомъ, глядя на раскраснѣвшіяся отъ волненія щечки Воры.
Предположеніе Кати дѣйствительно осуществилось. Вѣрочка стала поправляться весьма быстро, благодаря наступившимъ теплымъ весеннимъ днямъ и хорошей пищи, такъ какъ Нора, съ согласія отца, ежедневно посылала ей завтракъ, обѣдъ и хорошее вино.
Увидавъ Вѣрочку совершенно здоровою, Нора пришла въ восторгъ; она благодарила Бога за то, что причиненная ею бѣда счастливо миновала, и скоро сама настолько измѣнилась къ лучшему во всѣхъ отношеніяхъ, что положительно стала неузнаваема. Отецъ благодарилъ Бога за совершившуюся въ ней перемѣну, Катя торжествовала, а всѣ остальныя подруги по гимназіи, вмѣсто прежняго нерасположенія, теперь выказывали ей дружбу, любовь и пріязнь. Съ Катей она оставалась неразлучною до самаго дня. выпуска; данное имъ прозвище "неразлучекъ" осталось за ними, но никто уже не произносилъ слово "неразлучки" съ ироніей.