Волшебный фонарь — Рассказ Андреевской Варвары

Надя и Алеша только-что пришли изъ школы, куда двѣ недѣли тому назадъ помѣстили ихъ родители. Дѣткамъ очень нравилась школьная жизнь, потому что тамъ они видѣли множество маленькихъ дѣвочекъ и мальчиковъ, такихъ же краснощекихъ, рѣзвыхъ и веселыхъ, какъ сами.
Правда, раннее вставаніе сначала казалось немного не по вкусу, особенно Надѣ, которая любила поспать, но затѣмъ и съ нимъ свыклась настолько, что уже просыпалась сама.
Уроки не утомляли ихъ и не надоѣдали, какъ это часто случается; нѣтъ, наши дѣтки всегда отличались прилежаніемъ и вполнѣ могли бы назваться примѣрными, еслибы только между собой жили мирно да дружно, какъ слѣдуетъ жить брату съ сестрой. А вотъ этого-то у нихъ не хватало: рѣдкій день проходилъ безъ споровъ, слезъ, жалобъ.
Мама и папа, которымъ подобныя отношенія конечно не нравились, очень грустили, но сколько ни старались примирить ихъ, ничего не могли подѣлать.
Время, между тѣмъ, шло обычнымъ порядкомъ, день за день, годъ за годъ. Дѣтки подвыросли и какъ будто бы начали больше любить одинъ другого, по крайней мѣрѣ такъ казалось окружающимъ, потому что ссоры повторялись рѣже. Даже съ наступленіемъ рождественскаго праздника елки, при дѣлежѣ игрушекъ и конфектъ, дѣло обошлось безъ крика.
Мама была совершенно счастлива, папа тоже; о самихъ дѣтяхъ говорить нечего. Радостно забравъ цѣлую охапку подарковъ, они отправились въ дѣтскую, и затѣмъ на слѣдующій день, усѣвшись рядомъ на диванѣ, съ наслажденіемъ вспоминали мельчайшія подробности вчерашняго вечера.
-- Можетъ ли быть что-нибудь лучше рождественскихъ праздниковъ?-- сказалъ Алеша.
-- Это правда,-- отозвалась Надя:-- я сама люблю не только праздникъ Рождества, но даже приготовленія къ нему. Помнишь, какъ было весело, когда мама, вмѣстѣ съ тетей Лизой, наканунѣ сочельника привезли цѣлый ворохъ корзиночекъ и пакетовъ, стараясь увѣрить насъ, что все это не для елки.
-- Да, и затѣмъ заперли дверь въ залу, чтобы мы не входили, пока онѣ увѣшивали гостинцы на дерево.
-- Ты еще нѣсколько разъ подбѣгалъ къ замочной скважинѣ, стараясь подсмотрѣть.
-- Ну, ужъ неправда,-- сердито отозвался Алеша:-- я вовсе не подсматривалъ.
-- Какъ не подсматривалъ, когда тебя чуть-чуть не ударили дверью?
-- Неправда, неправда,-- твердилъ мальчуганъ, топая ногами, а самъ при одномъ воспоминаніи о томъ, что его дѣйствительно едва не поймали на мѣстѣ преступленія, покраснѣлъ какъ ракъ.
-- Видишь-ли, ты даже теперь краснѣешь!
-- Перестань, противная!-- крикнулъ Алеша такъ громко, что сидѣвшая въ сосѣдней комнатѣ мама должна была остановить его; но мальчикъ не унимался, продолжая осыпать сестру самыми грубыми словами, такъ что въ концѣ-концовъ пришлось позвать отца для разбора дѣла.
-- Что случилось?-- спросилъ онъ.
Дѣти оба въ голосъ стали оправдываться.
-- Васъ не разберешь,-- сказалъ папа:-- вижу и знаю только, что какъ тотъ, такъ и другая опять принимаетесь за старое, а между тѣмъ, еще очень недавно оба давали честное слово исправиться.
-- Правда, папочка, правда,-- отозвался Алеша:-- но это случилось въ.послѣдній разъ, больше никогда не повторится.
-- Увидимъ.
И папа снова вышелъ за дверь.
Дѣти продолжали сидѣть около стола; онѣ уже не спорили больше, а только искоса поглядывали другъ на друга, выжидая терпѣливо, кто первый начнетъ говорить. Такимъ образомъ прошло около получаса; братъ и сестра твердо выдерживали характеръ. Наконецъ въ передней раздался звонокъ, и вслѣдъ затѣмъ вошла молодая дама, одѣтая въ щегольскую бархатную шубку; это была тетя Лиза, та самая, которая вмѣстѣ съ мамой недавно устраивала елку, и которую Алеша и Надя очень любили, потому что она всегда придумывала для нихъ разныя новыя забавы.
Увидавъ ее, дѣти весело побѣжали навстрѣчу.
-- Тетя, милая, дорогая, здравствуй!-- кричали они, прыгая около, и наперерывъ другъ передъ другомъ цѣлуя ее.
-- Здравствуйте, здравствуйте!
-- Говори же, тетечька, скорѣе, что ты еще придумала хорошенькаго?
-- Какъ будто я непремѣнно должна что-нибудь придумывать,-- смѣясь отвѣчала тетя Лиза.-- Ничего не придумала, отстаньте!
-- Нѣтъ, нѣтъ не можетъ быть.
-- Говорю вамъ -- ничего.
Но въ голосѣ тети слышалось совсѣмъ другое; дѣти сразу поняли, и продолжали приставать. Она помучила ихъ еще нѣсколько минутъ и затѣмъ объявила, что пришла пригласить къ себѣ сегодня вечеромъ, такъ какъ мужъ ея купилъ превосходный волшебный фонарь и хочетъ показать имъ интересныя картинки. Ни Надя, ни Алеша никогда не видѣли волшебнаго фонаря, даже не имѣли о немъ ни малѣйшаго понятія и потому пришли положительно въ восторгъ. Алеша отъ избытка чувствъ перекувырнулся на коврѣ, а Надя, схвативъ въ объятія случайно проходившаго мимо жирнаго кота Маркиза, начала танцовать съ нимъ польку.
Тетя Лиза хохотала отъ души, глядя на интересную сцену.
-- Что у васъ тутъ творится?-- раздался среди всеобщаго веселья голосъ мамы.
-- Ахъ, мамочка, ты не знаешь, какое удовольствіе предстоитъ сегодня вечеромъ...
-- Нѣтъ, не знаю.
-- Тетя приглашаетъ насъ къ себѣ, чтобы показать воздушный фонарь.
-- Воздушный фонарь?-- съ удивленіемъ переспросила мама.
Тетя расхохоталась еще громче.
-- Не воздушный, а заколдованный,-- поправилъ Алеша сестру.
-- Ни то, ни другое,-- отозвалась тетя, сдерживая смѣхъ.
-- Ну, да, да, я забыла, какъ онъ тамъ называется, только знаю, что въ родѣ заколдованнаго.
-- Вспомнила! вспомнила!-- вскрикнула Надя, хлопая въ ладоши:-- онъ называется волшебнымъ.
-- Ахъ, да, дѣйствительно. Но вѣдь это очень похоже -- волшебный и заколдованный, потому я и спутался,-- старался оправдаться Алеша.
-- Нисколько не похоже,-- отозвалась Надя:-- волшебный значитъ одно, а заколдованный -- другое.
-- Да все-таки же похоже.
-- Нисколько.
-- Нѣтъ похоже!
-- Нисколько.
-- Нѣтъ похоже!
-- Нѣтъ не похоже!
-- Похоже!
-- Не похоже!
И между дѣтьми снова завязался споръ.
-- Друзья мои, вы только что обѣщали не спорить,-- остановила ихъ мама.-- Предупреждаю, что если въ продолженіе сегодняшняго дня я услышу еще разъ что-нибудь подобное, то не видать вамъ волшебнаго фонаря какъ своихъ ушей!
Дѣти моментально замолчали; при одной мысли лишиться такого большого удовольствія, они приходили положительно въ отчаяніе, и готовы были исполнить все, чего бы отъ нихъ ни потребовали, лишь бы вечеромъ попасть къ тетѣ Лизѣ.
-- Ну, такъ до свиданья!-- сказала послѣдняя.
-- Куда же такъ скоро, погоди,-- остановила ее мама.
-- Нельзя,-- тороплюсь на катокъ, меня тамъ ожидаютъ знакомые вмѣстѣ кататься на конькахъ.
-- Одну минуточку погоди, я одѣнусь и пойду съ тобою.
-- Хорошо,-- отвѣчала тетя, и пока сестра ея пошла одѣваться, въ короткихъ словахъ пояснила маленькимъ племянникамъ устройство волшебнаго фонаря, причемъ въ заключеніе напомнила еще разъ, чтобы они не вздумали снова спорить.
-- Нѣтъ, нѣтъ, ни за что на свѣтѣ!-- серьезно отвѣчали дѣти.
-- Вотъ я и готова,-- сказала мама, показавшись на порогѣ совершенно одѣтая.
-- Мамочка, намъ нельзя съ тобою?-- нерѣшительно спросилъ Алеша.
-- Нѣтъ, дружокъ, сегодня очень холодно.
-- А какъ же вечеромъ?
-- Вечеромъ мы поѣдемъ въ каретѣ.
Дѣлать было нечего, волей-неволей пришлось покориться.
Проводивъ мать и тетку, дѣти сначала молча сидѣли около окна, но потомъ взялись за игрушки.
-- Какую бы придумать игру поинтереснѣе,-- сказала Надя.
-- Давай играть въ школу?
-- Но я не знаю, какъ это играютъ въ школу?
-- Очень просто!
-- А именно?
-- Собери всѣхъ своихъ куколъ, посади рядомъ; я буду представлять учителя, а ты классную даму.
-- Затѣмъ?
-- Затѣмъ мы станемъ учить ихъ, толковать, сердиться, точно такъ, какъ на учениковъ сердятся и кричатъ въ классѣ, когда они шалятъ или не знаютъ урока.
-- Отлично, отлично, это будетъ очень весело,-- радостно отозвалась Надя и, вытащивъ всѣхъ своихъ куколъ изъ шкафа, гдѣ онѣ обыкновенно сохранялись, чинно усадила ихъ на деревянный диванчикъ: двухъ большихъ -- дѣвочку и мальчика -- помѣстила сзади, сказавъ: "это будетъ старшій классъ", а двухъ поменьше -- спереди. Мальчику дала въ руки грифельную доску и карандашъ. Когда все было готово, Надя достала съ полки книгу, и начала читать вслухъ сказку про Спящую Красавицу, предупредивъ предварительно куколъ, что когда чтеніе будетъ окончено, онѣ должны разсказать своими словами.
Алеша тѣмъ временемъ всталъ прямо передъ кресломъ и, открывъ тетрадку съ буквами и цифрами, тоже началъ что-то объяснять.
-- Постой, Алеша, такъ нельзя,-- остановила его Надя.
-- Что нельзя, почему нельзя?
-- Ты собьешь съ толку учениковъ.
-- Это какимъ образомъ?
-- Они не будутъ знать, кого слушать -- тебя или меня.
Но Алеша, не обращая вниманія на слова сестры, продолжалъ объяснять, и кромѣ того еще, взявъ въ руку пучекъ розогъ, угрожалъ ударить куколъ, въ случаѣ ежели онѣ окажутся невнимательны.

-- Это ни на что не похоже,-- замѣтила Надя.-- Развѣ съ нами такъ обращаются въ школѣ?-- и хотѣла вырвать розги у брата.
-- Оставь,-- крикнулъ онъ, топнувъ ногою,-- Я знаю, что дѣлаю.
-- Ничего ты не знаешь, глупый, противный мальчикъ.
-- Сама ты глупая, противная дѣвочка.
-- Нѣтъ, ты глупый и противный!..
-- Нѣтъ, ты глупая и противная!..
И позабывъ о своихъ обязанностяхъ учителя и классной дамы, о предстоящемъ вечеромъ удовольствіи, о данномъ обѣщаніи вести себя прилично, дѣти принялись кричать и спорить.
Какъ долго продолжалась бы эта сцена, и чѣмъ бы кончилась, неизвѣстно. Но, по счастью, вдругъ до ихъ ушей донеслись откуда-то звуки музыки.
-- Гдѣ это?-- съ любопытствомъ спросила дѣвочка.
-- Вѣроятно на каткѣ, сегодня вѣдь четвергъ; мама говоритъ, что по воскресеньямъ и четвергамъ музыка всегда тамъ играетъ,-- отвѣчалъ Алеша уже гораздо спокойнѣе.
-- Какъ жаль, что намъ нельзя пойти!
-- Ужасно обидно!
-- Хотя бы издали взглянуть на катающихся, это должно быть очень интересно!
-- Какимъ образомъ взглянуть, когда ни одно окно не выходитъ на катокъ.
-- А между тѣмъ вѣдь онъ, кажется, недалеко.
-- Сейчасъ за угломъ нашего дома.
-- Знаешь что, Алеша, спустимся съ лѣстницы и добѣжимъ до угла, только на одну минуточку... это такъ близко, простудиться невозможно.
-- Пожалуй...
И не долго думая, дѣти, оставивъ на креслѣ своихъ учениковъ, тихонько пробрались въ переднюю, сами безъ помощи лакея надѣли на себя шубки, и никѣмъ незамѣченныя вышли на улицу.
Морозъ стоялъ сильный, но они не ощущали холода, потому что шли очень скоро; только къ несчастью повернули не въ ту сторону, куда слѣдовало и, дойдя до угла, къ крайнему своему удивленію замѣтили, что намѣсто набережной Фонтанки, гдѣ былъ устроенъ катокъ, очутились въ совершенно незнакомой улицѣ.
-- Надо взять на-право,-- совѣтовалъ Алеша: -- придется сдѣлать маленькій кругъ.
-- Это ничего не значитъ, лишь бы выбраться на дорогу..
-- Конечно.
Взяли вправо, прошли довольно долго, но катка попрежнему не оказалось.
-- Алеша, мы, кажется, заблудились!-- тревожно воскликнула Надя, и на глазахъ ея выступили слезы.
Алеша ничего не отвѣчалъ. Мысли его путались, онъ вспомнилъ про то, что мама должна скоро воротиться, что вечеромъ у тети Лизы будутъ показывать волшебный фонарь, а ихъ, пожалуй, въ наказаніе за самовольную отлучку накажутъ и не возьмутъ... О, это будетъ ужасно!
-- Ужасно! ужасно!-- проговорилъ мальчикъ вслухъ и съ отчаянія шелъ еще скорѣе, безпрестанно заворачивая изъ улицы въ улицу, чѣмъ, конечно, съ каждымъ шагомъ они все больше и больше отдалялись отъ дому.
Надя шла по слѣдамъ брата; она точно такъ же ужасалась мысли не попасть къ тетѣ Лизѣ, и крупныя слезы обильно текли по ея раскраснѣвшимся отъ волненія и мороза щечкамъ.
На дворѣ, между тѣмъ, начало смеркаться. Дѣти положительно приходили въ отчаяніе; они стали уже чувствовать голодъ, холодъ, усталость.
-- Я не могу дальше идти, у меня озябли руки!-- сквозь слезы пролепетала Надя.
-- Спрячь въ карманы, какъ я сдѣлалъ,-- посовѣтовалъ Алеша, который все еще старался казаться спокойнымъ.
Надя хотѣла послѣдовать его примѣру, но кармановъ на шубкѣ не оказалось.
-- Кармановъ нѣтъ!-- снова жалобно пропищала дѣвочка.
-- Засунь рукавъ въ рукавъ.
Надя попробовала засунуть рукавъ въ рукавъ; но это оказалось крайне неудобно.
-- Алеша, какъ хочешь, я дальше не могу идти,-- объявила она по прошествіи нѣсколькихъ минутъ, и въ изнеможеніи опустилась на тумбу.
Алеша всталъ около и горько заплакалъ. Прохожіе смотрѣли на нихъ съ удивленіемъ; нѣкоторые останавливались, спрашивали; но дѣти, сами не зная почему, боялись отвѣчать, и на всѣ разспросы только отрицательно качали головами.
-- Господа, что вы здѣсь дѣлаете?-- сказалъ, наконецъ, подошедшій городовой.-- На улицѣ нельзя сидѣть, я заберу васъ въ участокъ...
Эти слова заставили ихъ встрепенуться.
-- Мы заблудились!-- съ отчаяніемъ проговорилъ Алеша.-- Ради Бога, не берите насъ въ участокъ... тамъ должно быть очень страшно... лучше отведите къ мамѣ...
-- А гдѣ живетъ ваша мама?
-- Здѣсь въ городѣ.
-- Но въ какой улицѣ?
-- Не знаю.
-- Такъ какъ же могу я отвести васъ къ ней?
Дѣти продолжали плакать; городовому стало жаль ихъ.
-- Не плачьте,-- проговорилъ онъ такимъ ласковымъ голосомъ, что они сразу ободрились и почувствовали къ нему полное довѣріе.-- Разскажите мнѣ подробно, почему вы одни, и зачѣмъ ушли изъ дома?
Алешѣ стыдно было сознаться въ своемъ дурномъ поступкѣ, но тѣмъ не менѣе онъ все чистосердечно разсказалъ, какъ было.
-- Вы шли на катокъ?-- переспросилъ городовой.-- Значитъ, онъ отъ вашего дома недалеко?
-- Близехонько, только завернуть за уголъ. Пойдемте, вы сейчасъ найдете.
-- Да, да, пойдемте, пойдемте!-- упрашивала Надя.
-- Постойте, милая барышня, надо прежде узнать все обстоятельно; катковъ много на Фонтанкѣ и на каналахъ. Вы не знаете навѣрное, гдѣ именно находится вашъ домъ?
-- Нѣтъ, не знаю.
-- А вы, баринъ?-- обратился онъ къ Алешѣ.
-- И я тоже.
-- Ну, вотъ видите-ли, какъ же быть-то?
-- Вы только приведите насъ къ дому, а квартиру мы найдемъ сами...
Городовой улыбнулся.
-- А если я приведу васъ только къ тому мѣсту, можете вы указать домъ?
-- Конечно; на углу какъ разъ есть булочная, гдѣ мы постоянно беремъ пирожное...
-- Вотъ хотя бы ее-то найти!-- добавила Надя.
-- Прекрасно; теперь скажите, нѣтъ-ли по близости отъ вашего дома какого-нибудь моста?
-- Есть.
-- Какъ онъ называется?
-- Не знаю.
-- Опять бѣда. Можетъ быть вы можете описать мнѣ, какого онъ виду?
-- О, это легко... На каждомъ изъ угловъ его поставлено по огромной каменной лошади.
-- Слава Богу, теперь я напалъ на слѣдъ, мы не пропадемъ,-- радостно отвѣтилъ городовой.
-- Почему?
-- Мостъ, о которомъ вы говорите, называется Аничкинымъ,-- и, взявъ на руки Надю, онъ быстро зашагалъ впередъ. Алеша, крѣпко ухватившись за полу его шинели, съ трудомъ поспѣвалъ слѣдовать за нимъ.
Путешествіе продолжалось около двадцати минутъ; наконецъ, подошли къ мосту.
-- Вотъ, вотъ этотъ самый мостъ!-- радостно вскричалъ Алеша:-- а вотъ и булочная...
-- Теперь куда же?-- спросилъ городовой.
-- На-право за уголъ, первый подъѣздъ.
На подъѣздѣ стоялъ швейцаръ; увидавъ издали дѣтей, онъ бросился навстрѣчу.
-- Наконецъ-то, господа, вы изволили возвратиться,-- сказалъ онъ, снявъ фуражку.-- Дома такой переполохъ, что не приведи Боже! Маменька ваша лежитъ въ обморокѣ, папаша два раза ѣздилъ въ участокъ заявить о томъ, что вы пропали; прислуга вся разослана искать васъ... Идемте, идемте скорѣе...
Городовой и Алеша начали взбираться по лѣстницѣ. Швейцаръ побѣжалъ впередъ, чтобы позвонить.
Папа самъ открылъ дверь, такъ какъ изъ прислуги дѣйствительно никого не было дома и, при видѣ возвратившихся странниковъ, первымъ дѣломъ набожно перекрестился, а затѣмъ пошелъ успокоить жену, которая, узнавъ о великой радости, несмотря на сильную слабость, немедленно встала съ кровати.
-- Алеша, Надя!-- простонала она дрожащимъ, слабымъ голосомъ:-- что это значитъ?
Но дѣти только громко рыдали и ничего не могли отвѣтить. Городовой въ короткихъ словахъ передалъ все, что ему было извѣстно.
Папа щедро наградилъ его деньгами. Дѣти долго не могли успокоиться; но затѣмъ, наконецъ, пришли въ себя, попросили прощеніе, а потомъ освѣдомились нерѣшительно, пора ли одѣваться, чтобы ѣхать къ тетѣ Лизѣ смотрѣть волшебный фонарь.
-- Какъ! Вы еще смѣете думать, что послѣ такого сквернаго поступка поѣдете къ тетѣ?-- строго отозвалась мама,-- Нѣтъ, друзья мои, не только сегодня вечеромъ, но ни завтра, ни послѣ-завтра, я васъ не пущу туда. Что же касается до волшебнаго фонаря, то вы не увидите его раньше будущаго года.
-- Да,-- подтвердилъ отецъ:-- я сію минуту самъ отправлюсь къ тетѣ Лизѣ и попрошу ея мужа, чтобы онъ запаковалъ фонарь въ ящикъ.
Дѣти разразились громкимъ рыданіемъ, которое, впрочемъ, не принесло никакой пользы. Къ тетѣ ихъ не пускали въ продолженіе слѣдующихъ трехъ дней, а фонарь былъ запакованъ въ ящикъ и отнесенъ въ кладовую.