Папина книга — рассказ Андреевской Варвары

Липочка очень любила своего маленькаго брата Борю и все свободное отъ уроковъ и занятій время проводила съ нимъ.
Боря былъ шалунъ большой руки, подъ часъ даже надоѣдалъ Липочкѣ, сердилъ ее, въ особенности тѣмъ, что не давалъ покоя ея любимицѣ, рыжей кошечкѣ Минеткѣ, которая обыкновенно спала на низенькой, обитой сафьяномъ скамеечкѣ.
-- Боря, оставь Минетку, она спать хочетъ,-- сказала однажды Липочка, замѣтивъ, что братишка, взявъ въ руки гусиное перо, осторожно водитъ имъ за ухомъ кошки и этимъ безпокоитъ ее.
-- Не бѣда, послѣ выспится, вѣдь ей дѣлать нечего.
-- Но если ей хочется спать именно теперь, а не послѣ!
-- Опять-таки это меня не касается... Я хочу играть съ нею... хочу тормошить ее...
-- Какъ тебѣ не стыдно быть такимъ недобрымъ мальчикомъ, Боря?
-- Чѣмъ же я недобрый?
-- Тѣмъ что не даешь покоя бѣдному животному.
-- Окажите, пожалуйста, какія нѣжности! Я понимаю если бы Минетка твоя была человѣкъ, то ты могла бы думать о ея спокойствіи, но вѣдь она кошка.
-- Такъ что же? Развѣ кошка не живое существо, развѣ она не чувствуетъ точно также какъ ты, я и вообще всѣ люди?
Боря началъ возражать, Липочка спорила съ нимъ, доказывала, но Боря, не принимая во вниманіе ничего, утверждалъ свое, и по прежнему тормошилъ кошку.
Разговоръ на эту тему затянулся бы между ними, по всей вѣроятности, очень долго, если бы его не прервала вошедшая въ комнату мама.
-- Знаете, друзья мои, какое пріятное извѣстіе принесла я вамъ?-- обратилась она къ дѣтямъ.
Боря и Липочка взглянули на нее вопросительно.
-- Да,-- продолжала мама,-- такое пріятное и хорошее какого вы навѣрное никакъ не ожидали.
-- Какое, мамочка, говори скорѣе?
-- Сію минуту пришло письмо отъ дѣдушки, онъ проситъ насъ всѣхъ къ себѣ въ деревню на цѣлый мѣсяцъ по случаю пріѣзда изъ за границы дяди Миши съ женой и маленькимъ сыномъ.
-- Ахъ, какая радость!
-- Ахъ, какое счастіе!-- въ голосъ вскричали дѣти соскочивъ съ мѣста.
-- И скоро, мамочка, мы поѣдемъ?
-- Вѣроятно, черезъ недѣлю.
-- Почему же не сегодня, не сейчасъ?-- замѣтилъ Боря,-- ждать недѣлю долго... скучно...
-- Нельзя, другъ мой, у папы есть дѣла, которыя его задерживаютъ, да и мнѣ тоже надо сдѣлать различныя распоряженія по дому; недѣля пройдетъ незамѣтно.
Съ этими словами мама вышла обратно изъ комнаты.
Братъ и сестра, оставшись одни, повели рѣчь о предстоящей поѣздкѣ къ дѣдушкѣ; они знали заранѣе, что имъ тамъ будетъ очень весело. Дѣдушка такой добрый, ласковый, предупредительный; онъ всегда придумаетъ массу удовольствій и именно такихъ, которыя дома положительно невозможны".
Но видно сегодня не судьба имъ была долго увлекаться однимъ и тѣмъ же разговоромъ, потому что, какъ за нѣсколько минутъ передъ тѣмъ мама прервала бесѣду о сравненіи Минетки съ человѣкомъ, такъ и теперь ее прервалъ неожиданно вошедшій въ дѣтскую товарищъ Бори, Сережа Стебницкій.
Увидавъ гостя, Боря чрезвычайно обрадовался, и даже не поздоровавшись съ нимъ, принялся первымъ дѣломъ сообщать о предстоящей поѣздкѣ къ дѣдушкѣ.
-- Экой ты какой счастливый, подумаешь!-- отозвался Сережа,-- вотъ у меня такъ нѣтъ ни бабушки, ни дѣдушки, некуда ѣхать. Впрочемъ, я и дома не скучаю, особенно если удастся тихонько отъ мамы вырваться на улицу и убѣжать куда нибудь подальше, тогда ужъ я чего-чего не придумаю. Вчера, напримѣръ, знаешь, чѣмъ я занимался?
-- Чѣмъ?
-- А какъ думаешь?
-- Право не знаю.
-- Птичьи гнѣзда разорялъ; это очень весело.
-- Какъ вамъ не стыдно, Сережа, вѣдь это грѣхъ!-- вмѣшалась въ разговоръ все время сидѣвшая молча въ сторонѣ Липочка, и съ неудовольствіемъ взглянула на мальчика, котораго вообще не долюбливала за его постоянныя шалости, недоброе сердце и главное,-- за частые дурные совѣты маленькому Борѣ.
-- Грѣхъ въ орѣхъ!-- насмѣшливо отозвался Сережа.
-- Что это значитъ: "грѣхъ въ орѣхъ"?
-- Поговорка такая; означаетъ же она то, что о грѣхѣ думать не стоитъ, его можно спрятать въ орѣхъ и дѣлать все что угодно.
-- Нехорошо, Сережа, очень нехорошо разсуждать подобнымъ образомъ.
Но Сережа не слушалъ замѣчаній Липочки; онъ занялся разглядываніемъ лежавшей на столѣ книги съ картинками и, случайно толкнувъ стоящую по близости чернильницу, окатилъ ее чернилами.
-- Ай, Сережа, что ты надѣлалъ!-- съ ужасомъ вскричалъ Боря.
-- Что такое?
-- Испортилъ папину книгу; онъ будетъ очень недоволенъ; папа человѣкъ чрезвычайно акуратный, въ особенности когда дѣло касается его библіотеки.
-- Не велика бѣда! У него книгъ много, цѣлый шкафъ.
-- Да, но это все-таки не причина обливать ихъ чернилами,-- снова вставила рѣчь свою Липочка,-- какъ теперь сказать папѣ, я ужъ не знаю.
-- И не трудитесь говорить,-- отвѣчалъ Сережа, мы уладимъ все отлично.
-- Какимъ образомъ?
-- Я достану вамъ взамѣнъ этой книги другую точно такую же.
-- Посмотримъ.
-- Увидите. А ты что тутъ лежишь, милая кошечка?-- добавилъ Сережа, обратившись къ Минеткѣ,-- дай-ка я тебя позабавлю.
И не долго думая, взялъ ее за заднія лапы, стащилъ со скамейки, и принялся волочить по комнатѣ. Минетка старалась высвободиться, кричала, мяукала, вырывалась, но Сережа, конечно, оказался сильнѣе.
-- Оставьте мою Минетку въ покоѣ!-- взмолилась Липочка,-- оставьте, ради Бога, вы дѣлаете ей больно, такъ нельзя...
Сережа продолжалъ потѣшаться надъ несчастной кошкой, Липочка обливалась слезами, отнимала ее, Боря пришелъ на помощь сестрѣ, завязалась цѣлая драка; въ концѣ-концовъ Минетка все-таки была освобождена, Липочка взяла ее на руки и бережно понесла въ другую комнату.
Оставшись одни, мальчики еще продолжали нѣкоторое время спорить, и даже ссориться, но затѣмъ, позабывъ обо всемъ случившемся снова стали друзьями.
-- Однако, Сережа, ты обѣщанную-то книгу принеси сегодня,-- сказалъ Боря.
-- Какую книгу?
-- Какъ какую? Забылъ ужъ?
-- Забылъ, честное слово.
-- Боже мой! да ту, которую сейчасъ залилъ чернилами.
-- Ахъ да! теперь вспомнилъ; но только гдѣ я возьму ее?
-- Какъ гдѣ возьмешь? Вѣдь ты сказалъ Липочкѣ, что взамѣнъ доставишь точно такую же.
-- А ты и повѣрилъ?
-- Конечно; а то какъ же?
-- Я сказалъ это просто для того, чтобы твоя Липочка замолчала; надоѣла она мнѣ какъ горькая рѣдька своими замѣчаніями.
-- Значитъ у тебя такой книги нѣтъ?
-- Очень понятно.
Боря закрылъ лицо руками и горько заплакалъ.
-- Чего разнюнился, словно старая баба!-- подтруннъалъ надъ нимъ Сережа.
-- Да какъ же, Сережа, ты не знаешь моего папу, онъ очень строгій... Если я даже скажу, что ты испортилъ книгу, онъ все равно взыщетъ съ меня, зачѣмъ я позволилъ тебѣ это сдѣлать.
-- Самое лучшее, ничего не говори, можетъ, онъ забудетъ.
-- Нѣтъ, онъ еще вчера вспоминалъ о ней и приказалъ не позже завтрашняго дня возвратить непремѣнно.
-- Тогда дѣло-то значитъ неладно,-- отозвался Сережа и задумался;-- постой, постой,-- продолжалъ онъ по прошествіи нѣсколькихъ минутъ,-- мнѣ отличная мысль пришла въ голову.
-- Какая?
-- Отправимся мы сейчасъ въ кабинетъ твоего папы...
-- Ну, и что же?
-- Подберемъ ключъ къ книжному шкафу и достанемъ оттуда первую попавшуюся книгу, похожую по наружному виду на ту, которую я запачкалъ чернилами.
-- То-есть, какъ это подобрать ключъ, да и гдѣ его взять наконецъ?
-- У меня ихъ съ собою сколько угодно.
-- Да для чего все это, объясни пожалуйста?
-- Какой ты недогадливый... конечно, для того, чтобы подсунуть вмѣсто испорченной, онъ не будетъ разворачивать, возьметъ ее и дѣло въ шляпѣ.
-- Нѣтъ, Сережа, я этого не хочу дѣлать, это нечестно.
-- Что такое нечестно?
-- Безъ спроса трогать книги... подбирать ключъ... обманывать папу,-- возразилъ Боря.
-- Ну, зафантазировалъ!-- засмѣялся Сережа и безъ дальнихъ пререканій силою потащилъ его въ кабинетъ и, вынувъ изъ кармана связку ключей, началъ ихъ по очереди вкладывать въ замочную скважину.
-- Готово!-- сказалъ онъ по прошествіи нѣсколькихъ минутъ и поспѣшно открылъ одну половинку шкафа.
-- Ахъ, Сережа, что ты дѣлаешь!
-- Ничего особеннаго.
-- Если папа войдетъ, мы погибли!-- вскричалъ Боря почти со слезами.
-- Экой ты трусъ какой! Настоящая баба! Ну, изволь, запру, успокойся! А ключикъ-то все-таки совѣтую взять на случай.
-- Не надо.
-- Возьми, возьми, не брызгай; знаешь пословицу: "не плюй, въ колодезь, придется водицы испить".
Съ этими словами мальчуганъ силою всунулъ ему ключъ въ карманъ курточки.
Въ смежной съ кабинетомъ комнатѣ, между тѣмъ, послышались шаги возвратившагося со службы отца; оба товарища, струхнувъ, осторожно на ципочкахъ пустились бѣжать обратно въ дѣтскую.
-- Прощай,-- шепнулъ Сережа,-- мнѣ пора, я ухожу... Смотри не проговорись Липочкѣ о ключѣ, она бѣдовая, и со своимъ длиннымъ языкомъ какъ разъ насъ выдастъ.
Боря хотѣлъ возразить, хотѣлъ отдать назадъ ключъ, но Сережа былъ уже далеко; тогда онъ сѣлъ на диванъ, задумался и подъ вліяніемъ различныхъ мыслей даже не замѣтилъ, какъ вошедшая горничная позвала его обѣдать.
-- Баринъ, а баринъ, что съ вами, никакъ спите?-- окликнула она его вторично.
-- А что?-- отозвался Боря,
-- Да зову кушать, а вы и головы не поднимете.
-- Сейчасъ иду,-- и вставъ съ мѣста, онъ отправилъ горничную впередъ, самъ же, прежде чѣмъ послѣдовать за нею, бережно спряталъ испорченную книгу въ ящикъ съ игрушками, подсунувъ ее на самое дно.
Обѣдъ прошелъ довольно весело; папа былъ въ хорошемъ расположеніи духа, шутилъ, смѣялся, острилъ, много и долго говорилъ по поводу предстоящей поѣздки къ дѣдушкѣ. Мама тоже вполнѣ сочувствовала его веселому настроенію,-- о дѣтяхъ и говорить нечего. Липочка была, какъ говорится, на седьмомъ небѣ, а Боря даже не вспомнилъ бы про книгу, про ключъ и про предложеніе пріятеля, если бы въ концѣ обѣда отецъ вдругъ не спросилъ про нее.
-- Что же моя книга, Боря,-- обратился онъ къ мальчику,-- неужели ты еще не прочелъ ее?
Боря въ первую минуту такъ растерялся, что не могъ ничего отвѣтить.
-- Слышишь ты, о чемъ я тебя спрашиваю?-- повторилъ отецъ.
-- Да, папа, но... я не знаю... я еще не прочелъ ее...
Папа взглянулъ на него пристально. Боря почувствовалъ на себѣ его пронизывающій взглядъ и покраснѣлъ до ушей.
-- Говори правду, ты что нибудь сдѣлалъ съ моею книгою,-- продолжалъ между тѣмъ отецъ строгимъ голосомъ.
Боря окончательно растерялся; Липочкѣ было жаль брата всей душою, но она не рѣшилась открыть правду, предвидя заранѣе, что если папа узнаетъ о проказахъ Сережи, котораго онъ вообще не любилъ за вѣчныя шалости, то сообщитъ его родителямъ; родители съ него взыщутъ очень строго, высѣкутъ, посадятъ на хлѣбъ и на воду, и что это будетъ непріятно Борѣ, а потому она дала себѣ слово молчать и предоставить все на волю Божію.
-- Вижу, что съ книгой что-нибудь неладно,-- продолжалъ отецъ прежнимъ строгимъ тономъ,-- приказываю серьезно не позже завтрашняго вечера мнѣ ее доставить; въ противномъ случаѣ, не видѣть тебѣ дѣдушку, какъ своихъ ушей,-- мы уѣдемъ безъ тебя, ты же останешься на цѣлый мѣсяцъ жить въ школѣ.
Слова эти точно громомъ поразили мальчика, онъ зналъ, что папа безгранично добрый человѣкъ, но шутить не любить, и навѣрное способенъ привести угрозу свою въ исполненіе, поэтому готовъ былъ расплакаться; однако, сдѣлалъ надъ собою усиліе и, стараясь казаться по возможности покойнымъ, не далъ воли подступившимъ къ горлу слезамъ, до тѣхъ поръ пока не вернулся обратно въ дѣтскую; но за то, придя туда, разразился громкими рыданіями.
Липочка старалась утѣшать его, уговаривать, предлагала взять на себя трудъ сознаться во всемъ отцу, доказывая, что онъ лично тутъ нисколько не виноватъ, что все случилось по неосторожности Сережи, котораго въ концѣ-концовъ жалѣть нечего; но Боря слишкомъ любилъ своего маленькаго товарища, для того, чтобы его выдать, и умолялъ сестру молчать, и дѣлать видъ, что она ничего не знаетъ.
-- Вѣдь папа не возьметъ тебя къ дѣдушкѣ, если не получитъ книгу.
-- Я постараюсь достать ее; Сережа обѣщалъ принести; онъ говоритъ, что у него есть точно такая.
-- Вѣрь ты своему Сережѣ! Вретъ онъ на каждомъ шагу, никакой книги у него нѣтъ и не принесетъ онъ тебѣ ничего рѣшительно.
Но Боря, не смотря ни на какія увѣщанія сестры, твердо стоялъ на своемъ, утверждая, что книга будетъ, а самъ между тѣмъ мысленно обдумывалъ начерченный товарищемъ планъ дѣйствій. Первый разъ въ жизни приходилось ему лгать передъ папой, и какъ вору, съ подобраннымъ ключомъ, отправляться въ чужой шкафъ за чужою собственностью: "все равно, что украсть", шепнулъ ему тайный голосъ, "скверно, гадко, отвратительно..." И онъ уже готовъ былъ послушаться совѣта Липочки, т.-е. во всемъ чистосердечно сознаться, какъ вдругъ предъ нимъ возсталъ весь ужасъ мысли лишиться поѣздки къ дѣдушкѣ и вмѣстѣ съ тѣмъ другой, точно такой же невидимый голосъ прошепталъ недавно слышанную поговорку: "грѣхъ въ орѣхъ", и такъ какъ, къ несчастію, человѣкъ всегда скорѣе поддается дурному, чѣмъ хорошему, то и съ нашимъ маленькимъ Борей случилось то же самое.
Какъ только Липочка вечеромъ ушла къ себѣ въ комнату, онъ сейчасъ же, никому не говоря ни слова, тихою стопою, крадучись, на ципочкахъ, пробрался въ кабинетъ, ощупью отыскалъ шкафъ, такъ какъ въ комнатѣ было уже совершенно темно, ощупью вложилъ ключъ въ замочную скважину, открылъ дверку и уже протянулъ руку, чтобы захватить какую-нибудь книгу, какъ вдругъ сообразилъ, что въ темнотѣ выбрать переплетъ, похожій на переплетъ той, которая испорчена, не только трудно, но окончательно невозможно.
-- Возьму сразу нѣсколько,-- мысленно проговорилъ онъ самъ себѣ,-- въ дѣтской разсмотрю хорошенько, выберу; если что окажется подходящимъ, оставлю, остальное принесу обратно.
Съ этими словами онъ повернулъ ключъ въ замкѣ дрожащею рукою... Замокъ щелкнулъ, у него замерло сердце, подкосились ноги.
"Если папа услышитъ -- бѣда!" прошепталъ онъ и, невольно озираясь въ темнотѣ направо и налѣво, съ какою-то неестественною, лихорадочною поспѣшностью захвативъ цѣлую охапку первыхъ попавшихся книгъ, бѣгомъ пустился по направленію къ дѣтской и, спрятавъ ихъ подъ кровать, снова направился къ кабинету отца, чтобы замкнуть отворенный шкафъ; но каково же было его удивленіе и ужасъ, когда оказалось, что замокъ испорченъ... Замкнуть шкафъ не было никакой возможности, вытащить обратно ключъ -- тоже. Боря пришелъ въ отчаяніе; весь обливаясь слезами и потомъ отъ усиленной работы, онъ мысленно бранилъ Сережу за недобрый совѣтъ и совершенно терялъ голову.
Провозившись надъ замкомъ напрасно около часа, онъ наконецъ поплелся въ дѣтскую, рѣшившись съ разсвѣтомъ, тихонько, никому не говоря ни слова, отправиться къ Сережѣ,-- родители котораго жили очень близко,-- чтобы попросить его помочь бѣдѣ.
Съ этою мыслью онъ легъ въ кровать, зажмурилъ заплаканные глаза и всѣми силами старался заснуть; но сонъ словно нарочно бѣжалъ его -- различныя черныя мысли лѣзли въ голову... Вплоть до утра промучился бѣдняга такимъ образомъ: наконецъ на дворѣ начало свѣтать; сильное физическое утомленіе взяло верхъ надъ нравственнымъ состояніемъ духа мальчика и онъ заснулъ крѣпкимъ сномъ, именно въ то время, когда предполагалъ, воспользовавшись тѣмъ, что всѣ въ домѣ еще спятъ, пробраться къ Сережѣ за совѣтомъ.
Отецъ его, между тѣмъ, всталъ въ этотъ день нѣсколько раньше, такъ какъ ему надо было по дѣламъ куда-то заѣхать, прежде чѣмъ отправиться на службу въ министерство.
Напившись чаю, онъ, уже совершенно одѣтый, вышелъ въ прихожую, но вдругъ вспомнилъ, что забылъ въ кабинетѣ на столѣ нужную бумагу.
-- Матвѣй, подержи пожалуйста мою шляпу и палку,-- обратился онъ къ старику-лакею и поспѣшно скрылся во внутреннія комнаты. Но не прошло и двухъ минутъ, какъ Матвѣй, только что присѣвшій отдохнуть въ отсутствіи барина, услыхалъ, что послѣдній громко зоветъ его; онъ слышалъ по тону, что баринъ чѣмъ-то взволнованъ или испуганъ.
-- Что прикажете?-- сказалъ тогда старикъ, поспѣшно войдя въ кабинетъ и съ удивленіемъ взглянулъ на изумленное лицо Виктора Александровича -- такъ звали отца Бори.
Викторъ Александровичъ молча указалъ старику на отворенный книжный шкафъ; но старикъ опять-таки ничего изъ этого не понялъ и вторично переспросилъ: "что прикажете?"
-- Боже мой, Матвѣй, какой ты недогадливый; неужели не можешь сообразить, что я хочу сказать тебѣ?
И Викторъ Александровичъ въ короткихъ словахъ передалъ лакею обо всемъ случившемся.
-- Ума не приложу, кто бы могъ это сдѣлать!-- замѣтилъ онъ въ заключеніе;-- шкафъ открытъ постороннимъ ключемъ, книги перерыты, а главное, что меня огорчаетъ, нѣкоторыя изъ нихъ унесены отсюда.
Матвѣй развелъ руками, и даже перекрестился.
-- Съ нами сила крестная!-- проговорилъ онъ, задрожавъ всѣмъ тѣломъ.-- Господи! Что такое приключилось? Двадцать лѣтъ живу у васъ въ домѣ, и никогда ничего подобнаго не запомню.
-- Да, я тоже крайне пораженъ,-- отозвался отецъ Бори,-- остаться дома для розыска не могу; у меня сегодня масса дѣлъ въ министерствѣ и въ конторѣ, поэтому, любезный другъ, пожалуйста возьми на себя трудъ доискаться виноватаго во что бы то ни стало; первымъ же дѣломъ, прошу тебя, замкни кабинетъ, и не дѣлай огласки; нѣтъ сомнѣнія, что воръ домашній, поэтому надо постараться, чтобы онъ не успѣлъ спровадить похищенныя книги, и приступить къ изслѣдованію совершенно незамѣтно.
-- Будьте покойны, сударь, я исполню ваше приказаніе насколько возможно лучше и надѣюсь, что къ вашему возвращенію все будетъ извѣстно.
Викторъ Александровичъ поблагодарилъ своего вѣрнаго слугу и вышелъ изъ дому, а Иванъ вслѣдъ за нимъ, сію же минуту, замкнулъ дверь кабинета.
-- Боря проснулся съ головной болью; безсонная ночь и сильное волненіе дали себя чувствовать, онъ былъ блѣденъ и имѣлъ видъ совершенно больного, такъ что мама, увидавъ его, даже испугалась.
-- Что съ тобою,-- спросила она ласково,-- тебѣ не здоровится?
Боря покраснѣлъ.
-- Да, мамочка, что-то голова болитъ!-- отозвался онъ, опустивъ глаза.
-- Не простудился ли?
-- Не знаю.
-- Поди немного прогуляйся, это освѣжитъ тебя, погода превосходная.
-- А можно будетъ на минутку забѣжать къ Стебницкимъ.
-- Зачѣмъ?
-- Мнѣ надо повидаться съ Сережей!-- и чувствуя опять, что краска выступаетъ на щекахъ, Боря нагнулся къ полу, какъ будто для того, чтобы поднять какую-то бумажку.
-- По правдѣ сказать, мнѣ очень не нравится дружба съ этимъ шалуномъ, но если тебѣ надобно повидать его -- зайди; только, по крайней мѣрѣ, не оставайся долго.
Боря поцѣловалъ руку матери и, не теряя времени, сейчасъ же собрался идти къ товарищу, но затѣмъ ему мелькнула мысль, мимоходомъ забѣжать въ кабинетъ, попробовать, при дневномъ свѣтѣ, вытащить ключъ изъ замочной скважины шкафа.
Подойдя къ двери, онъ очень удивился, найдя ее запертою.
"Очевидно, папа былъ тамъ и замѣтилъ!-- подумалъ Боря,-- онъ никогда не замыкаетъ кабинетъ..." и совершенно пораженный, растерянный, едва передвигая ноги, направился къ квартирѣ Стебницкихъ. Сережу онъ засталъ на дворѣ, сидящимъ верхомъ на заборѣ.
-- Ну, братецъ, удружилъ совѣтомъ!-- сказалъ онъ, поздоровавшись.
-- А что?
Боря передалъ о томъ, что сегодня утромъ нашелъ дверь кабинета закрытою и сообщилъ свои опасенія, причемъ добавилъ, что хотѣлъ было поразспросить Матвѣя, но побоялся, чтобы хуже не сдѣлать и не навлечь подозрѣнія.
-- Понятно; еще бы ты сталъ разспрашивать этого стараго хрѣна, онъ хитрый -- сейчасъ смекнетъ въ чемъ дѣло, и живо догадается.
-- Что же теперь дѣлать?
-- Надо хорошенько обдумать.
-- Прежде всего научи, куда дѣвать книги, такъ какъ отнести обратно въ шкафъ невозможно.
-- Въ томъ-то и штука!-- отозвался Сережа, и задумался. Боря первый разъ видѣлъ его такимъ серьезнымъ; онъ обыкновенно относился ко всему совершенно равнодушно, всегда подсмѣивался надъ чужимъ несчастіемъ и думалъ только о томъ, какъ бы учинить новую шалость. Теперь же, серьезный, озабоченный видъ маленькаго шалуна еще больше его обезкуражилъ.
Минутъ пять прошло въ полнѣйшемъ молчаніи. Боря, наконецъ, нарушилъ его просьбою отвѣчать скорѣе, такъ какъ мама не позволила ему долго оставаться.
-- Надо немедленно спрятать книги...-- отозвался тогда Сережа.
-- Но куда?
-- Хочешь я къ себѣ возьму?
-- Отлично; только какъ это сдѣлать?
-- Очень просто: или домой, собери ихъ, перевяжи веревкой,-- остальное ужъ мое дѣло.
Боря не заставилъ дважды повторить себѣ приказаніе; менѣе чѣмъ черезъ полчаса все было исполнено, согласно полученной инструкціи; оставалось только передать книги Сережѣ, который, по окончаніи завтрака, явился за ними.
-- Готово?-- шепнулъ онъ Борѣ, пробравшись въ дѣтскую, никѣмъ не замѣченный..
-- Готово,-- такъ же тихо отвѣчалъ Боря и передалъ ему связанныя веревкою книги.
Сережа взялъ ихъ, чтобы отнести домой, но, проходя длиннымъ корридоромъ, замѣтилъ идущую на встрѣчу Липочку. Въ первую минуту онъ хотѣлъ было вернуться назадъ, но потомъ разсудилъ, что она можетъ увидать его и, не долго думая, юркнулъ въ ближайшую дверь; дверь же эта, на бѣду, привела его какъ разъ въ комнату той же самой Липочки.
-- Вотъ тебѣ разъ!-- сказалъ онъ тогда самъ себѣ, чуть не съ отчаяніемъ,-- попался! Что теперь дѣлать?
И безъ дальнихъ разсужденій, вмѣстѣ со связкою книгъ, спрятался подъ диванъ, который стоялъ въ глубинѣ комнаты, былъ совершенно защищенъ отъ свѣта, и могъ служить отличнымъ убѣжищемъ.
-- Расположившись тамъ насколько возможно удобнѣе, онъ сталъ прислушиваться, не войдетъ ли въ комнату Липочка, которая, дѣйствительно, по прошествіи нѣсколькихъ минутъ показалась на порогѣ.
-- Аннушка,-- окликнула она сидѣвшую въ смежной комнатѣ горничную,-- мнѣ показалось, что кто-то сію минуту вошелъ сюда?
-- Нѣтъ, барышня, я никого не видѣла, вѣрно вамъ просто померещилось!-- отозвалась Аннушка.
Сережа притаился подъ диваномъ; онъ былъ, какъ говорится, ни живъ, ни мертвъ.
Липочка, желая вполнѣ убѣдиться, что въ комнатѣ никого нѣтъ, конечно легко могла заглянуть подъ диванъ,-- подумалось ему вдругъ, и при одной мысли быть пойманнымъ, онъ струсилъ не на шутку; однако по счастію, она этого не сдѣлала, а только порывшись въ комодѣ, снова вышла изъ комнаты. Сережа вздохнулъ свободнѣе. Осторожно вылѣзъ онъ изъ-подъ дивана, еще того осторожнѣе вытащилъ книги и, случайно взглянувъ на стоявшую въ противоположной сторонѣ комнаты большую, изразцовую печку, рѣшилъ, что самое лучшее -- всунуть ихъ туда, "а то еще, пожалуй, идя съ ними, по дорогѣ, опять на кого-нибудь наткнешься, спросятъ, что такое, какія книги, куда несешь?А тутъ отлично... никому не придетъ въ голову открывать заслонку печки до осени..." -- проговорилъ онъ самъ себѣ въ заключеніе и, самодовольно улыбнувшись при такой блестящей идеѣ, сейчасъ же открылъ печку, положилъ туда книги и даже слегка прикрылъ ихъ угольками и пепломъ; затѣмъ снова закрылъ печь, и тихонько, на ципочкахъ вышелъ въ корридоръ.
Все, казалось, было улажено отлично, только на бѣду скрипнула дверь, когда онъ проходилъ въ нее.
-- Это тамъ?-- раздался тогда подъ самымъ ухомъ Сережи голосъ горничной.
Сережа вздрогнулъ, хотѣлъ было убѣжать, но сообразилъ, что можетъ этимъ испортить дѣло.
-- Я,-- отвѣчалъ онъ, какъ ни въ чемъ не бывало.
-- Что вамъ надобно?
-- Видѣть Борю.
-- Развѣ вы не знаете расположенія нашихъ комнатъ; здѣсь половина барыни и барышни.
-- Да... но... мнѣ показалось, что Боря шелъ сюда.
-- Что за чудеса! Всѣмъ сегодня кажется! Сію минуту барышня спрашивала, не проходилъ ли кто, теперь вы...
Сережа ничего не отвѣчалъ; ему все еще было неловко, онъ боялся, чтобы его не заподозрили.
-- Что же вы дожидаетесь; идите куда надобно,-- продолжала горничная.
-- Значитъ, Бори нѣтъ здѣсь?
-- Конечно.
-- Я пройду къ нему.
-- Ступайте; да на будущее время не забирайтесь куда не слѣдуетъ... я навѣрное знаю, что вамъ ничего не показалось и что вы просто пожаловали сюда за какими-нибудь новыми шалостями.
-- Вотъ, Аннушка, и ты, и мама моя, и всѣ постоянно говорятъ со мною подобнымъ образомъ, точно я только и думаю объ шалостяхъ.
-- А то какъ же?
-- Ну, ну, не ворчи!-- сказалъ Сережа и, подпрыгивая на одной ножкѣ, направился въ комнату товарища, который только что сѣлъ дѣлать французскій переводъ подъ руководствомъ гувернантки.
-- Я къ тебѣ,-- сказалъ онъ ему, поклонившись гувернанткѣ.
-- Теперь некогда,-- замѣтила послѣдняя: -- Боря долженъ заниматься, приходите послѣ.
-- Устроилъ ты то дѣло, о которомъ я говорилъ утромъ?-- спросилъ его Боря.
-- Какъ нельзя лучше.
-- О дѣлахъ рѣчь поведете послѣ урока!-- строго замѣтила гувернантка.-- Теперь же, Сережа, попрошу васъ удалиться, а васъ, Боря, заняться переводомъ.
Мальчики весело переглянулись. Сережа поклонился еще разъ и вышелъ, а Боря, помакнувъ перо въ чернильницу, принялся дописывать страницу, думая про себя: "молодецъ, Сережа; интересно бы было только знать, какъ удалось ему протащить цѣлую связку книгъ никѣмъ не замѣченнымъ".
Урокъ, точно на бѣду, затянулся очень долго, а можетъ быть это только такъ показалось, потому что, обыкновенно, когда мы ожидаемъ чего, намъ всегда представляется, что время идетъ медленно, на самомъ же дѣлѣ этого, конечно, никогда быть не можетъ.
Но вотъ, наконецъ, висѣвшіе на стѣнѣ часы пробили три.
-- Довольно!-- объявила гувернантка.
Боря моментально сложилъ тетради, книги и, взявшись за шляпу, только что намѣревался, на этотъ разъ уже безъ спроса, сбѣгать къ Сережѣ, какъ вдругъ услыхалъ подъ самымъ окномъ стукъ проѣзжавшаго мимо экипажа.
Онъ зналъ, что дорога вела исключительно къ ихъ дому, слѣдовательно экипажъ, по всей вѣроятности, направлялся къ нимъ.
"Кто бы могъ быть такой?-- сказалъ самъ себѣ мальчикъ,-- любопытно, пойду скорѣе посмотрѣть", но прежде чѣмъ ему удалось удовлетворить свое любопытство, онъ услыхалъ голосъ Липочки.
-- Боря, или скорѣе!-- кричала послѣдняя издали,-- Иди, иди, дядя Миша пріѣхалъ!
Дядя Миша былъ родной братъ матери Бори и Липочки; оба они его очень любили, такъ какъ онъ, съ своей стороны, просто боготворилъ ихъ. Боря со всѣхъ ногъ бросился на встрѣчу дорогому гостю.
Опросы, разспросы, взаимныя привѣтствія и поцѣлуи продолжались довольно долго; наконецъ, когда первый наплывъ всеобщаго восторга нѣсколько утихъ, дядя Миша, обратившись къ сестрѣ, началъ пояснять причину своего неожиданнаго пріѣзда; дѣло заключалось въ томъ, что онъ, возвращаясь съ семьею изъ-за границы и направляясь на цѣлый мѣсяцъ въ деревню своего отца,-- т.-е. дѣдушки Липочки и Бори,-- вздумалъ жену съ маленькимъ сыномъ отправить прямо, а самъ завернулъ къ нимъ, чтобы сейчасъ же подхватить ихъ всѣхъ съ собою.
-- Но, другъ мой, къ сожалѣнію, мы раньше недѣли никакъ не можемъ выѣхать!-- отозвалась мама нашихъ маленькихъ героевъ.-- Мой мужъ связанъ службою, я различными распоряженіями по дому, у Липочки не готово платье, которое необходимо здѣсь примѣрить, такъ какъ оно отдано шить портнихѣ; что же касается Бори, то онъ, конечно, могъ бы ѣхать съ тобою, еслибъ не одно маленькое обстоятельство...
-- Относительно возвращенія книги?-- перебилъ дядя Миша.
-- Почему ты знаешь объ этомъ?
-- Потому что сію минуту заѣзжалъ къ Виктору Александровичу въ контору, и онъ мнѣ сказалъ, что объявилъ Борѣ, что если онъ книгу не доставитъ во время, то вовсе не поѣдетъ къ дѣдушкѣ.
Боря измѣнился въ лицѣ. Дядя Миша должно быть замѣтилъ это, потому что сейчасъ же поторопился добавить:
-- Но я упросилъ Виктора Александровича сдѣлать для меня великое одолженіе и, въ виду того, что книга легко могла куда-нибудь завалиться, что она навѣрное найдется -- переложить гнѣвъ на милость, не терять времени въ напрасныхъ поискахъ и сегодня же пустить Борю со мною къ дѣдушкѣ во всякомъ случаѣ.
-- Тогда я не имѣю ничего противъ, чтобы онъ ѣхалъ,-- согласилась мама.
Боря просіялъ отъ радости.
-- А какъ же Липочка?-- спросилъ онъ.
-- Липочка пріѣдетъ черезъ недѣлю, вмѣстѣ съ папой и со мною,-- отвѣчала мама.
Дядя Миша очень былъ радъ за своего маленькаго племянника; онъ просилъ поторопиться сборами, такъ какъ экипажъ ожидалъ и былъ нанятъ съ тѣмъ, чтобы доставить прямо въ деревню. Мама наскоро уложила Борѣ самое необходимое, обѣщая привезти остальное послѣ; Боря весело поцѣловалъ ее, Липочку и, сѣвъ въ коляску, пустился въ путь-дорогу.
Пріятное путешествіе за городомъ, по гладко-наѣзженному шоссе, которое, словно широкая лента, змѣйкою извивалось посреди зеленыхъ луговъ и полей, мѣстами поросшихъ густыми кустарниками, приводило мальчика въ восторгъ; онъ безпрестанно дѣлился впечатлѣніями съ дядей, разспрашивалъ обо всемъ, съ наслажденіемъ слушалъ интересныя объясненія его относительно различной растительности въ природѣ, жизни птицъ и животныхъ.
Дядя умѣлъ говорить обо всемъ этомъ очень краснорѣчиво; мальчуганъ слушалъ его съ увлеченіемъ, и совершенно не замѣтилъ, какъ время неслось впередъ, и какъ быстро мчавшійся экипажъ наконецъ остановился около подъѣзда небольшого деревенскаго домика дѣдушки.
Завидѣвъ издали дорогихъ гостей, дѣдушка вышелъ на крыльцо; снова начались радостные объятія, поцѣлуи. Боря былъ безгранично счастливъ видѣть дѣдушку, а еще того больше маленькаго двоюроднаго брата Николеньку.
Николенька, или какъ его величали въ семьѣ, просто Ника, былъ двумя годами старше Бори, но это нисколько не мѣшало мальчуганамъ очень сойтиться во взглядахъ и понятіяхъ; они оставались неразлучны: вмѣстѣ гуляли, играли, помѣщались въ одной комнатѣ...
Боря совершенно успокоился отъ своихъ недавнихъ волненій и старался не думать о запачканной чернилами книгѣ и испорченномъ замкѣ.
"Авось какъ-нибудь обойдется, утѣшалъ онъ себя, когда на умъ приходили мрачныя мысли". Но какъ обойдется, что обойдется -- въ это не вдумывался.
Дома между тѣмъ шла страшная кутерьма и суматоха.
Вернувшись со службы, Викторъ Александровичъ первымъ дѣломъ приказалъ Матвѣю отомкнуть кабинетъ и спросилъ его, исполнилъ ли онъ порученіе розыскать виноватаго.
-- Какъ же, сударь,-- отвѣчалъ старикъ,-- только что вы изволили уѣхать, я сейчасъ сталъ по всему дому шарить.
-- И что же?
-- Рѣшительно ничего не могъ найти.
-- Странно.
-- Просто непостижимо.
-- Но вѣдь нельзя же оставить это дѣло безъ вниманія.
-- Ни за что не Оставлю, батюшка; дознаюсь во что бы то ни стало! Вы только не извольте безпокоиться, дайте срокъ, не горячитесь... Я начинаю подозрѣвать одного человѣчка.
-- Кого же именно?
-- Сосѣдскаго сына, Сережу!-- шопотомъ подсказалъ старикъ.
-- Сережа, правда очень дурной мальчикъ, онъ мнѣ никогда не нравился, и я бывалъ крайне недоволенъ, когда онъ приходилъ къ Бори, но въ этомъ дѣлѣ подозрѣвать его, мнѣ кажется, неосновательно. Подумай самъ, на что ему могли понадобиться серьезныя книги, когда онъ простой азбуки въ рукахъ держать не хочетъ; къ тому же воровство очевидно было совершено ночью.
-- Да вѣдь я ничего еще не утверждаю вѣрно, это только мое предположеніе, легко могу ошибиться! Во всякомъ случаѣ будьте увѣрены, рано ли, поздно ли, а истины доищусь непремѣнно.
Викторъ Александровичъ сидѣлъ недовольный. Онъ берегъ свою библіотеку; пропажа нѣсколькихъ дорогихъ и нужныхъ книгъ была ему очень непріятна, онъ безпрестанно посылалъ за Матвѣемъ и задавалъ вопросъ, нѣтъ ли чего новаго.
Такимъ образомъ прошло два дня; Матвѣй безъ устали шарилъ по всѣмъ закоулкамъ; наконецъ, къ вечеру третьяго дня, книги вдругъ нашлись совершенно случайно.
Ежемѣсячно приходившій трубочистъ вздумалъ зачѣмъ-то открыть печную заслонку въ комнатѣ Липочки и, увидавъ тамъ нѣсколько связанныхъ вмѣстѣ книгъ, очень удивился.
-- Эй, дяденька Матвѣй,-- обратился онъ къ шедшему въ этотъ моментъ мимо лакею, что это книги-то у васъ по печкамъ валяются?
Матвѣя такъ и передернуло.
-- Какія книги?-- спросилъ онъ.
-- Да вотъ, посмотри!-- и вынувъ покрытыя пепломъ и. угольями книги, онъ подалъ ихъ старику.
-- Господи помилуй! Чудеса какія, гдѣ, въ которой печкѣ ты нашелъ ихъ?
-- Въ комнатѣ барышни.
-- Быть не можетъ...
-- Честное слово.
Матвѣй какъ-то странно покачалъ головой и, сдувая съ книгъ пыль, пошелъ прямо въ кабинетъ барина
-- Викторъ Александровичъ, книги-то вѣдь отыскались,-- сказалъ онъ нерѣшительно, остановившись у порога.
-- Неужели?!.. Гдѣ же онѣ были?-- радостно отозвался Викторъ Александровичъ.
-- На что вамъ знать, батюшка-баринъ,-- нашлись, и слава Богу; позвольте я вотъ тутъ на стулѣ развяжу ихъ, да тряпочкою пыль сотру; больно загрязнились...
-- Нѣтъ, старикъ, ты долженъ непремѣнно сказать мнѣ, гдѣ онѣ были; я хочу знать...
-- Не надо, баринъ, знать, не для чего.
-- Какъ не для чего? Что за отвѣтъ, я требую чтобы ты сказалъ правду... Я тебѣ приказываю это, слышишь?
Старикъ продолжалъ отнѣкиваться... Онъ не могъ себѣ представить, чтобы Липочка, этотъ ангелъ доброты, которую всѣ въ домѣ боготворили, была способна на такой гнусный поступокъ, а между тѣмъ зналъ, что кромѣ ее самой къ ней въ комнату никогда никто не заходитъ, конечно исключая горничной Аннушки; но Аннушка читать не умѣла, слѣдовательно для нее книги не могли быть нужны.
Викторъ Александровичъ продолжалъ допытываться, и наконецъ, выведенный изъ терпѣнія, серьезно разсердился.
-- Извольте,-- сказалъ тогда Матвѣй, сдѣлавъ надъ собою усиліе,-- скажу, если вы непремѣнно требуете, но предупреждаю, что услышать это вамъ будетъ непріятно.
-- Все равно, старина, говори.
-- Книги были...
Матвѣй запнулся.
-- Ну что же дальше? Книги были....-- подсказалъ Викторъ Александровичъ.
-- Были...
-- Да гдѣ же наконецъ онѣ были, говори скорѣе, я положительно теряю съ тобой терпѣніе.
-- У барышни въ комнатѣ... зарыты въ золѣ... въ печкѣ...-- проговорилъ старикъ какъ-то безсвязно.
-- У барышни въ комнатѣ?-- повторилъ Викторъ Александровичъ, и даже въ лицѣ измѣнился,-- быть не можетъ, ты что-нибудь напуталъ.
-- Извольте спросить трубочиста.
-- Какого трубочиста? при чемъ тутъ трубочистъ? Ты кажется бредишь!..
Матвѣй вмѣсто отвѣта кликнулъ трубочиста, который подтвердилъ его слова, и разсказалъ подробно, какимъ образомъ, открывъ мѣдную заслонку, самъ былъ крайне пораженъ увидѣть тамъ зарытыя въ золу книги.
-- Хорошо!-- отозвался Викторъ Александровичъ,-- ступай съ Богомъ; а ты, Матвѣй, попроси ко мнѣ барыню и барышню.
Матвѣй и трубочистъ удалились, а на ихъ мѣсто, по прошествіи нѣсколькихъ минутъ, пришла Липочка и ея мама.
-- Что тебѣ надобно, другъ мой?-- обратилась послѣдняя къ мужу.-- Боже, какъ ты блѣденъ! что случилось? Говори скорѣе, ужъ нѣтъ ли какихъ нехорошихъ вѣстей объ Борѣ.
-- Нѣтъ, тутъ дѣло не въ Борѣ, извѣстій объ немъ никакихъ не имѣется... А вотъ взгляни-ка ты Липочка на эти книги; не знакомы ли онѣ тебѣ? При словѣ "книга" Липочкѣ невольно вспомнилась залитая чернилами нѣсколько дней тому назадъ книга, которую отецъ такъ настоятельно требовалъ отъ Бори,-- она, сама не зная почему, вдругъ покраснѣла, сконфузилась и, опустивъ глаза, даже не взглянула на лежавшую на стулѣ связку, такъ какъ положительно не поняла сдѣланный отцомъ вопросъ.
-- Значитъ это правда... значитъ я не ошибся!..-- продолжалъ между тѣмъ послѣдній,-- вижу по твоему смущенному виду, Липочка, что правда... но скажи, зачѣмъ понадобились тебѣ эти книги и, главное, къ чему ты вздумала подбирать ключъ, и тихонько отъ меня, ночью, вытаскивать ихъ.
Липочка взглянула на отца съ удивленіемъ, она ничего не могла сообразить, но чувствовала, что мысли ея путаются... не знала, что сказать въ свое оправданіе, боялась выдать Сережу, боялась причинить неудовольствіе Борѣ, и въ то же самое время сознавала, что ее глубоко обижаютъ напраснымъ подозрѣніемъ.
-- Липочка, что же ты молчишь?-- вмѣшалась въ разговоръ мама, встревоженная не меньше дѣвочки.-- Неужели не имѣешь рѣшительно ничего сказать въ оправданіе... Липочка, милая, вѣдь это ужасно!
Липочка продолжала молчать; крупныя слезы текли по ея щекамъ; отецъ и мать переглянулись между собою, Липочка замѣтила этотъ взглядъ... Она прочла въ немъ столько горя, столько истиннаго страданія, что готова была сейчасъ же открыть всю правду, но при этомъ ей вдругъ пришла нелѣпая мысль, что они не повѣрятъ, а къ тому еще стало страшно за Сережу, родители котораго, по словамъ Бори, способны были засѣчь его чуть ли не до полу-смерти.
-- Нѣтъ, я ничего не хочу, и не могу сказать въ свое оправданіе!-- крикнула она болѣзненно и, закрывъ лицо руками, съ истерическимъ воплемъ выбѣжала изъ комнаты.
Напрасно мама старалась допытаться отъ нея правды, напрасно упрашивала -- Липочка твердо стояла на своемъ: "что никогда ничего не скажетъ въ свое оправданіе".
-- Въ такомъ случаѣ ты не поѣдешь къ дѣдушкѣ,-- сказалъ наконецъ отецъ.
Липочка и на это ничего не возразила; она рѣшила молчать до тѣхъ поръ, пока истина разоблачится сама собою, надѣясь въ душѣ, что папа, относительно ее, также, какъ относительно Бори, переложитъ гнѣвъ на милость; но на самомъ дѣлѣ вышло иначе.
Викторъ Александровичъ оставался непреклоненъ. Въ назначенный день отъѣзда Липочка замѣтила, что мама ея вещей не собираетъ.
"Дѣло серьезное!" мысленно проговорила тогда дѣвочка и, удалившись къ себѣ въ комнату, расплакалась.
Мама и папа между тѣмъ, даже не простившись съ нею, уѣхали къ дѣдушкѣ.
Боря зналъ заранѣе, когда они должны пріѣхать и ожидалъ съ большимъ нетерпѣніемъ; они съ Никой даже приготовили для Липочки торжественную встрѣчу, нарядившись офицерами, т.-е. прицѣпивъ къ плечамъ собственноручно изготовленные изъ золотой бумаги эполеты и вооружившись игрушечными саблями. Какъ только экипажъ показался *на дорогѣ, оба мальчика выбѣжали на-встрѣчу и, расположившись около воротъ съ обнаженными саблями, взяли на караулъ... но каково же ихъ удивленіе, когда въ коляскѣ Липочки не оказалось.
"Вѣрно захворала", подумалъ Боря и, печально опустивъ головку, поплелся за экипажемъ.
-- Мамочка, что съ Липочкой?-- спросилъ онъ, поздоровавшись съ матерью,-- она больна?..
-- Нѣтъ, дружокъ, Липочка совершенно здорова.
-- Отчего же она не пріѣхала?
Мама подробно передала исторію съ книгами.
-- Поступокъ ея въ высшей степени огорчилъ насъ,-- добавила она въ заключеніе -- я готова извинить всякую шалость, всякую вину, случившуюся по неосторожности, по неопытности ребенка, но ложь, обманъ и даже воровство -- потому что подобрать ключъ, и тихонько ночью вытащить чужія книги -- все равно что украсть ихъ -- выше всякой гадости... Дѣдушка, жена дяди Миши и даже самъ дядя Миша, всегда готовый заступиться за маленькихъ племянниковъ, на этотъ разъ, при всемъ желаніи, не могъ ни однимъ словомъ помочь Липочкѣ; Ника тоже молча опустилъ голову... Боря стоялъ какъ громомъ пораженный.
Онъ чувствовалъ всю тяжесть угрызенія совѣсти, ясно понимая, какъ должна была грустить теперь бѣдная Липочка, страдавшая по его винѣ и оставленная въ наказаніе дома, одна... но въ то же самое время не имѣлъ духу сознаться передъ всѣми, что онъ, и только онъ одинъ виноватъ и въ кражѣ, и въ дурномъ поступкѣ.
Ника, случайно взглянувъ на своего маленькаго кузена, прочелъ на его личикѣ выраженіе глубокой горести.
-- Боря, пойдемъ въ-садъ,-- сказалъ онъ ему голосомъ, полнымъ самаго теплаго участія и сочувствія.
Боря машинально послѣдовалъ за нимъ; минутъ пять пріятели шли молча; Боря страдалъ невыносимо... Ника видѣлъ это, и наконецъ первый рѣшился заговорить, надѣясь какъ-нибудь разсѣять мальчика.
-- Ну что же дѣлать, Боря,-- сказалъ онъ, обнявъ его,-- вѣрю, что тебѣ тяжело вспомнить о дурномъ поступкѣ Липочки, но зачѣмъ же такъ убиваться... Посмотри, вѣдь на тебѣ лица нѣтъ... развѣ такъ можно? Еще, пожалуй, заболѣешь, что тогда! Новое горе причинишь родителямъ.
-- Ахъ, я бы считалъ себя совершенно счастливымъ, если бы могъ не только заболѣть, но умереть, и какъ можно скорѣе!-- отозвался Боря.
-- Этого еще недоставало! А каково отцу-то съ матерью будетъ? Ты теперь у нихъ единственная отрада... Липочку любить по-прежнему невозможно... Значитъ всѣ ихъ нѣжныя чувства, вся привязанность должны сосредоточиться на тебѣ.
-- Ника, ради Бога, не говори такъ!-- вскричалъ Боря, закрывъ лицо руками.-- Ты знаешь ли, вѣдь Липочка ни въ чемъ не виновата, она пострадала напрасно.
-- Какъ это? Я не понимаю тебя.
-- Да, ни въ чемъ, положительно ни въ чемъ!..-- продолжалъ Боря, обливаясь слезами.
-- Если ты говоришь, что она ни въ чемъ не виновата, тогда кто же виноватъ?
-- Кто виноватъ?
-- Да.
-- Я, и только одинъ я.
-- Ты?-- съ изумленіемъ переспросилъ Ника;-- какимъ же образомъ?
Боря подробно передалъ ему все сначала; Ника слушалъ внимательно.
-- Мнѣ кажется, ты напрасно обвиняешь себя, другъ мой,-- сказалъ онъ въ отвѣтъ, когда Боря наконецъ замолчалъ,-- всему виною тутъ одинъ Сережа.
-- Сережа виноватъ въ томъ, что по неосторожности залилъ книгу чернилами, а все остальное вѣдь продѣлывалъ я.
-- По его совѣту?
Боря утвердительно кивнулъ головою.
-- Вотъ видишь ли: если бы не онъ, тебѣ бы въ голову не пришло ничего подобнаго.
-- Но вѣдь отъ меня зависѣло послѣдовать его совѣту или нѣтъ.
-- Вѣрно, я не оправдываю тебя окончательно, а говорю только, что ты совсѣмъ не такъ виноватъ, какъ думаешь, и тебѣ обязательно надо сейчасъ же сознаться отцу и матери.
-- Тогда родители Сережи узнаютъ истину.
-- Конечно; такъ и надобно.
-- Они накажутъ его.
-- Онъ долженъ быть наказанъ; неужели тебѣ легче знать, что ни въ чемъ невиновная Липочка страдаетъ за него?
-- Да, это правда,-- согласился Боря;-- но вотъ чего никакъ не могу понять, какимъ образомъ книги очутились въ ея комнатѣ.
-- Очень просто; вѣроятно онъ же ихъ туда засунулъ. Однако, намъ нечего терять времени въ напрасныхъ разговорахъ, пойдемъ сію минуту въ комнаты и разскажемъ обо всемъ нашимъ родителямъ и дѣдушкѣ; когда они узнаютъ правду, то хотя немного успокоятся.
-- Ты думаешь?
-- Даже убѣжденъ.
-- Но вѣдь оправдывая Липочку, я долженъ обвинить себя, а они одинаково любятъ насъ обоихъ.
-- Для нихъ все же легче будетъ знать, что если ты и сдѣлалъ дурной поступокъ, то, во-первыхъ, не по собственному убѣжденію, а во-вторыхъ, желая выгородить товарища.
Представленные Никой доводы были такъ основательны и справедливы, что возражать противъ нихъ оказалось невозможно. Боря согласился, но не иначе, какъ чтобы Ника взялъ на себя трудъ все это сообщить отцу въ присутствіи остальныхъ родныхъ.
-- Съ большимъ удовольствіемъ,-- отозвался Ника и, не откладывая дѣла, сію же минуту направился въ комнаты.
-- Дядя Витя,-- обратился онъ къ Виктору Александровичу,-- позвольте мнѣ сказать вамъ нѣсколько словъ по поводу одного очень важнаго дѣла.
-- Пожалуйста, дружокъ, я готовъ охотно тебя выслушать; говори, въ чемъ заключается твое дѣло?
Ника передалъ подробно то, что услышалъ сію минуту отъ Бори; всѣ присутствующіе крайне изумились.
-- Какимъ же образомъ книги очутились въ комнатѣ Липочки?-- спросилъ Викторъ Александровичъ.
-- Это для насъ загадка; я полагаю, что Сережа ихъ самъ туда засунулъ.
-- Весьма можетъ быть, хотя впрочемъ онъ никогда не ходилъ на ту половину дома; во всякомъ случаѣ дѣло надо разузнать немедленно, и если бѣдная Липочка пострадала безвинно, то слѣдуетъ поторопиться освободить ее. Позови сюда Борю.
Ника побѣжалъ обратно въ садъ, откуда почти сейчасъ же вернулся вмѣстѣ съ Борей. Боря, захлебываясь отъ слезъ, подтвердилъ слова двоюроднаго брата, сказавъ въ заключеніе, что, испугавшись угрозы отца не взять его къ дѣдушкѣ и оставить на цѣлый мѣсяцъ въ школѣ, онъ не рѣшился сознаться, что книга залита чернилами.
-- Мы сейчасъ же поѣдемъ въ городъ, чтобы все обстоятельно разузнать и привезти сюда Липочку,-- обратился дядя Миша къ отцу маленькаго Бори.
-- А какъ же Сережа, что будетъ съ нимъ?-- вскричалъ Боря.-- Если его родители узнаютъ, то накажутъ бѣднягу очень сильно; ради Бога, дорогой папочка, вступись за него.
-- Хорошо, дружокъ мой, я постараюсь на этотъ разъ устроить дѣло такъ, что они даже не узнаютъ о его дурномъ поступкѣ, но не иначе, какъ если онъ дастъ мнѣ честное слово, что больше никогда ничего подобнаго не повторится.
Боря, въ знакъ благодарности за состраданіе къ товарищу, крѣпко поцѣловалъ руку отца; затѣмъ къ крыльцу была подана коляска и Викторъ Александровичъ, сѣвъ въ нее рядомъ съ дядей Мишей, быстро покатилъ въ городъ для окончательнаго разслѣдованія дѣла.
Увидѣвъ ихъ, Липочка очень обрадовалась и вмѣстѣ съ тѣмъ, конечно изумилась.
-- Мы за тобою, моя голубка!-- ласково обратился къ ней дядя Миша.
-- Папа простилъ меня?-- спросила она кротко.
-- Еще бы не простить, милая, дорогая Липочка!-- сказалъ Викторъ Александровичъ, нѣжно поцѣловавъ ее. Не простить тогда, когда ты оказываешься ни въ чемъ не виновата,-- вѣдь я знаю все, все. Ты поступила въ высшей степени великодушно, взявъ чужую вину на себя. Но вотъ чего никто изъ насъ постичь не можетъ: какимъ образомъ книги очутились въ твоей комнатѣ?
-- Я сама этого никакъ не могу уяснить себѣ, сколько ни ломала голову.
-- А я такъ сейчасъ разъясню,-- послышался въ эту минуту голосъ горничной Аннушки,-- Сережа по всѣмъ вѣроятіямъ самъ положилъ ихъ въ печку.
-- Что ты, Аннушка?-- возразила Липочка,-- Сережа никогда не входитъ въ мою комнату.
-- Въ тотъ самый день, когда случилась у насъ пропажа и ключъ отъ книжнаго шкафа оказался сломаннымъ, я собственными глазами видѣла Сережу около вашей двери, барышня,-- сказала горничная;-- спрашиваю, что, молъ, вамъ тутъ надобно; онъ какъ будто сконфузился и сказалъ на это, что нашего Бореньку ищетъ. Мнѣ тогда же все показалось очень страннымъ...
-- Постой, постой, Аннушка, я тоже начинаю припоминать, не тогда ли это было, когда я сказала тебѣ, что кто-то юркнулъ въ мою комнату, а ты еще отвѣтила, что мнѣ просто померещилось?
-- Вотъ именно, хорошо что вспомнили, я было это обстоятельство забыла.
-- Отлично,-- замѣтилъ тогда Викторъ Александровичъ,-- дѣло идетъ какъ по маслу, теперь остается допросить Сережу.
-- Ну ужъ, баринъ, отъ него едва ли чего добьешься,-- снова вмѣшалась Аннушка,-- не таковскій онъ, чтобы сознался.
-- Все равно, попробовать надо.
Въ эту минуту около двери послышались чьи-то шаги и вслѣдъ затѣмъ раздался дѣтскій голосъ.
-- Викторъ Александровичъ, можно войти?
-- Можно, кто тамъ?
Дверь отворилась -- на порогѣ стоялъ Сережа. Онъ былъ блѣденъ, глаза его казались красными и отекшими; глядя на него, Липочка и Викторъ Александровичъ даже испугались.
-- Что съ тобой?-- спросили они мальчика въ одинъ голосъ.
Сережа, вмѣсто отвѣта, обливаясь слезами, бросился къ ногамъ Липочки.
-- Липочка, простите меня, я предъ вами очень, очень виноватъ,-- бормоталъ онъ, валяясь по полу; я подсунулъ вамъ въ печь книги, не разсудивъ, какое изъ этого можетъ выйти ужасное послѣдствіе... Вчера только случайно узналъ, что вы за меня пострадали цѣлую ночь, не могъ спать отъ слезъ и волненія, и все выжидалъ случая придти къ вамъ, сознаться вашимъ родителямъ... простите меня... простите, ради Бога.
-- Встаньте, Сережа,-- отвѣчала Липочка, тоже со слезами и стараясь поднять Сережу,-- я не сержусь на васъ и вполнѣ увѣрена, что съ умысломъ вы ничего подобнаго относительно меня не сдѣлали бы.
Глядя на эту умилительную сцену, Викторъ Александровичъ и дядя Миша были тронуты до глубины души. Викторъ Александровичъ очень радъ былъ видѣть въ такомъ испорченномъ мальчикѣ, какимъ всѣ считали Сережу, непритворное раскаяніе.
-- Скажи мнѣ, пожалуйста, твои папа и мама знаютъ обо всемъ случившемся?-- спросилъ его дядя Миша.
-- Нѣтъ еще, но, конечно, узнаютъ и тогда я получу жестокое наказаніе, которое, впрочемъ, вполнѣ заслуживаю; папа очень суровъ со мной, онъ еще недавно говорилъ, что мои шалости выводятъ его изъ терпѣнья, и что послѣ первой жалобы сосѣдей, которымъ я надоѣдаю всѣмъ безъ исключенія, онъ непремѣнно высѣчетъ меня, на цѣлую недѣлю запретъ въ темную комнату и кромѣ чернаго хлѣба съ водой не велитъ ничего давать кушать.
-- Почему ты думаешь, что твой отецъ непремѣнно узнаетъ объ этой книгѣ?-- возразилъ Викторъ Александровичъ.
-- Не можете же вы не сказать ему!
-- А если я тебѣ дамъ честное слово молчать, съ тѣмъ, что ты въ свою очередь обѣщаешься мнѣ исправиться?
Сережа снова горько заплакалъ и бросился на шею Виктору Александровичу, который сейчасъ же отправился къ его родителямъ и попросилъ ихъ отпустить съ ними мальчугана на нѣсколько дней погостить въ деревню къ дѣдушкѣ Липочки и Бори.
-- Съ большимъ удовольствіемъ,-- отозвался отецъ Сережи,-- но развѣ вы не знаете моего сына? Кромѣ безпокойства и неудовольствія, онъ, къ несчастію, ничего неспособенъ причинить своимъ присутствіемъ.
-- Да, это было прежде, но теперь онъ навѣрное измѣнится къ лучшему.
-- Почему вы такъ думаете?
-- Такъ мнѣ кажется.
-- Ошибаетесь, добрѣйшій Викторъ Александровичъ.
Но Викторъ Александровичъ такъ убѣдительно просилъ Отебницкаго отпустить съ нимъ сына и съ такимъ жаромъ старался увѣрить, что мальчикъ непремѣнно возьмется за умъ, что онъ въ концѣ-концовъ согласился.
Боря несказанно обрадовался пріѣзду Липочки и неожиданному появленію Сережи, въ особенности, когда узналъ, что послѣднему не угрожаетъ даже наказаніе. Что же касается Сережи, то онъ дѣйствительно взялся за умъ, пересталъ шалить и изъ бывшаго, никѣмъ не любимаго за вѣчныя проказы, шалуна сдѣлался послушнымъ, прекраснымъ мальчикомъ. Родители не знали, чему приписать такую перемѣну, радовались въ душѣ и благодарили Бога, а Сережа, согласно данному Виктору Александровичу обѣщанію, не только никогда не дѣлалъ никакихъ глупостей, а еще и другихъ останавливалъ при каждомъ удобномъ случаѣ.