Сила характера ― Рассказ для девочек — Андреевская Варвара

Въ уютной, маленькой комнатѣ, убранной чрезвычайно опрятно, хотя вмѣстѣ съ тѣмъ болѣе чѣмъ скромно, сидѣла дѣвочка лѣтъ двѣнадцати; передъ нею на столѣ лежала открытая книга, которая очевидно не отличалась особеннымъ интересомъ, потому что дѣвочка уже болѣе получаса не заглядывала въ нее, а облокотившись на руку, безсознательно смотрѣла въ открытое окно и о чемъ-то такъ сильно задумалась, что даже не слыхала, какъ дверь, ведущая въ кухню, отворилась и на порогѣ показалась женщина среднихъ лѣтъ, одѣтая въ простое ситцевое платье, аккуратно обшитое около ворота и рукавовъ чисто вымытыми бѣлыми кружевцами.
— Ленушка, добѣги до булочной; купи къ обѣду нѣсколько штукъ вчерашняго пирожнаго,— сказала она, подавая дѣвочкѣ двугривенный.
— Ахъ, мамочка, жарко сегодня очень,— нехотя отозвалась дѣвочка, развѣ нельзя послать Акулину.
— Акулина занята, она дѣлаетъ пирогъ.
— А когда кончитъ?
— Тогда надо накрывать на столъ; папа придетъ со службы усталый, захочетъ поскорѣе пообѣдать и лечь отдохнуть.
Леночка, или, какъ ее называла мать, Ленушка, молча взяла деньги, надѣла шляпу и вышла на улицу. Едва завернула она за уголъ, какъ вдругъ услыхала позади себя знакомый голосъ, который назвалъ ее по фамиліи; обернувшись, она увидѣла одну изъ своихъ подругъ, Любочку Немирову, дочь богатаго банкира, только-что поступившую въ ту же гимназію и даже въ тотъ самый классъ, гдѣ она находилась тоже.
— Здравствуй!— сказала Ленушка, окинувъ бѣглымъ взглядомъ долговязую рыжую англичанку, конвоировавшую Любочку,— куда направляешься?
— Идемъ въ кондитерскую; завтра рожденіе моего маленькаго брата и у насъ готовится торжество: утромъ будемъ завтракать въ саду и пить шеколадъ, потомъ поѣдемъ кататься въ экипажѣ, а послѣ обѣда устроимъ восхитительную прогулку на лодкѣ по пруду, который находится въ напіемъ садѣ. Попроси маму, чтобы она отпустила тебя на цѣлый день.
— Благодарю; но едва ли это возможно.
— Почему?
— Потому что мама совсѣмъ не знаетъ твоихъ родителей, и сочтетъ пожалуй неловкимъ отпустить меня въ незнакомый домъ.
— Тогда моя мама, ѣхавши мимо, остановится около вашей квартиры и лично попроситъ твою,-вы вѣдь кажется здѣсь живете?— добавила Любочка, указавъ своею миніатюрною ручкою, обтянутою въ изящную лайковую перчатку, на квартиру Леночки.
— Да; вотъ наши окна въ первомъ этажѣ.
— Какія смѣшныя, низенькія; это вѣрно домашняя половина?
— Д-д-да,— сквозь зубы процѣдила Леночка и опустила глаза,
— А гдѣ же парадныя комнаты?
— Онѣ выходятъ на другую улицу.
— Съ которой стороны будетъ удобнѣе подъѣхать, чтобы ты увидала насъ?
— Съ этой обязательно,— отвѣчала Леночка покраснѣвъ до ушей, потому что говорила неправду; т.-е. неправду въ томъ отношеніи, что вся квартира ея родителей состояла всего изъ трехъ небольшихъ комнатъ, окна которыхъ выходили только на одну сторону.
— Значитъ ты на домашней половинѣ чаще бываешь?
— Не только чаще, но почти постоянно.
— Я же, напротивъ, люблю бѣгать по всѣмъ комнатамъ.
— Любочка, намъ нѣтъ времени болтать такъ долго,— строго замѣтила англичанка.
Любочка волей-неволей должна была прекратить бесѣду и, дружески кивнувъ пріятельницѣ головою, повторила еще разъ, что мама непремѣнно завтра подъѣдетъ къ окну и пригласитъ ее кататься.
«Слава Богу, что она встрѣтила меня теперь, а не на возвратномъ пути съ тюрючкомъ», подумала Леночка и, выждавъ, когда Люба Немирова завернула за уголъ, торопливо побѣжала въ булочную. Дома между тѣмъ босоногая кухарка Акулина, подъ руководствомъ самой барыни, мѣсила пирогъ и затѣмъ, посадивъ его въ печку, принялась накрывать столъ.
— На, мама, пирожное,— послышался голосъ дѣвочки.
— Принесла?
— Да; и вмѣстѣ съ пирожнымъ много новостей.
— Какихъ?
Леночка подробно передала встрѣчу съ подругою, но конечно умолчала о томъ, что наговорила послѣдней о своей квартирѣ.
— Не ровня намъ такіе богатые люди,— отвѣчала мама: — мы не привыкли къ ихъ обстановкѣ, они къ нашей,
— Ты этимъ хочешь сказать, что не слѣдуетъ принимать любезнаго приглашенія?
— Да; пожалуй.
— Но, мама, отчего же?— вѣдь Любочка моя подруга: мы въ одномъ классѣ, даже сидимъ на одной скамейкѣ; между намъ нѣтъ никакой разницы. Пока вы въ гимназіи, между вами дѣйствительно нѣтъ никакой разницы; но въ домашнемъ быту, большая… Любочка, какъ ты сама говоришь, дочь богатаго банкира, слѣдовательно живетъ хорошо и привыкла къ роскоши; твой же папа простой чиновникъ, который въ потѣ лица зарабатываетъ копѣйку, чтобы кое-какъ прокормить семью.
— Все это такъ, мамочка, только мнѣ непремѣнно хочется хотя одинъ разъ побывать у Любочки; ты пожалуйста не сердись.
— Я не думаю сердиться.
— Не сердись, и…
— И что?
— И купи мнѣ къ заврашнему дню новую шляпку — моя совсѣмъ истрепалась, особенно противъ Любочкиной.
— Послѣднее совершенно невозможно: шляпа куплена въ апрѣлѣ, а теперь у насъ іюнь; въ три мѣсяца ты не могла истрепать ее.
— Но, мамочка, на ней нѣтъ ни цвѣтовъ, ни перьевъ. Посмотри какая нарядная шляпа у Любочки; мнѣ будетъ неловко сидѣть подлѣ нее въ такомъ колпакѣ!
— Тогда откажись отъ прогулки.
— Ни за что на свѣтѣ.
Мама замолчала.
— А платье какое ты мнѣ посовѣтуешь надѣть?— снова заговорила Леночка.
— Право не знаю; надѣнь хоть голубое — оно, кажется, сидитъ на тебѣ лучше другихъ.
— Мнѣ бы хотѣлось бѣлое.
— Оно не вымыто.
— Можно вымыть.
— Трудно, другъ мой, слишкомъ мало времени.
Леночка только-что открыла ротъ, чтобы возразить, но въ эту минуту въ прихожей раздался звонокъ, и вслѣдъ затѣмъ въ комнату вошелъ папа; по раскраснѣвшемуся лицу его и покрытымъ пылью сапогамъ не трудно было догадаться, что бѣдный труженикъ совершилъ не близкое путешествіе, и очень утомился. Одѣтъ онъ былъ въ форменный вицъ-мундиръ и держалъ подъ мышкой большой зеленый портфель — доказательство, что пришелъ прямо со службы.
— Ну, денекъ, тепленькій, нечего сказать,— замѣтилъ онъ, обтираясь носовымъ платкомъ.
— Кажется жарко,— отозвалась мама:— я даже распорядилась сдѣлать сегодня къ обѣду на мѣсто горячаго супа ботвинью.
— Отлично; давайте ее сюда скорѣе.
Вся семья присѣла къ столу. Леночкѣ обѣдъ показался безконечно длиннымъ и невкуснымъ; она ожидала съ нетерпѣніемъ, когда онъ окончится, чтобы на свободѣ осмотрѣть голубое платье и передѣлать, если что оканіется нужнымъ. Но вотъ Акулина третій разъ перемѣнила тарелки, торжественно поставила на середину миндальное пирожное и кофе; дѣвочка отказалась отъ того и другого.
— Мамочка, можно встать раньше; я не хочу сладкаго,— обратилась она къ матери. Мама молча кивнула головою.
Платье сейчасъ же было вынуто изъ шкафа, тщательно осмотрѣно, вытрясено и примѣрено. Передѣлки по счастію не потребовалось и это обстоятельство очень успокоило Леночку — она сразу повеселѣла. Вечеромъ, когда жара спала, очень охотно отправилась гулять съ отцомъ и матерью и затѣмъ, вернувшись домой, поужинала съ большимъ аппетитомъ. За ужиномъ она попробовала вторично заговорить о новой шляпкѣ, но мама такъ разсердилась, что даже прикрикнула:
— Это изъ рукъ вонъ, Левушка, кажется ты не крошечная дѣвочка, а между тѣмъ не можешь понять положенія своихъ родителей, стыдно…
— Въ чемъ дѣло?— вмѣшался отецъ.
Мама въ короткихъ словахъ передала ему неумѣстную просьбу дочери.
— Вздоръ!— закричалъ онъ тогда еще громче: — мы разсчитываемъ каждую копѣйку, живемъ въ долгъ, а тутъ вдругъ, Богъ знаетъ для чего, покупать новую шляпку, которая будетъ стоить дорого и нисколько не удивитъ твою Любочку.
Леночка замолчала, чувствуя что слезы подступаютъ въ горлу: она никакъ не могла понять, почему родители не исполняли ея желаніе и приписывала это скупости. Отецъ между тѣмъ довольно долго сидѣлъ за столомъ, продолжая съ увлеченіемъ доказывать, насколько трудно содержать семью на тѣ болѣе чѣмъ ограниченныя средства, которыя они имѣютъ; мать отъ времени до времени перебивала его длинный монологъ, подтверждая съ своей стороны, какая ныньче дороговизна во всемъ, начиная съ провизіи и кончая обувью… Леночка слушала обоихъ разсѣянно; она вполнѣ была увѣрена, что они просто изъ каприза не хотѣли купить новую шляпу, и считала себя самымъ несчастнымъ человѣкомъ. Но вотъ, наконецъ папа всталъ съ мѣста и пошелъ въ спальню; мама послѣдовала за нимъ и Леночка отправилась тоже, чтобы снять съ кровати матери свои подушки, простыню и одѣяло — она спала въ гостиной на диванѣ и большею частію сама устраивала себѣ постель.
— Завтра я на цѣлый день ѣду къ одной подругѣ,— обратилась дѣвочка къ Акулинѣ, проходя въ кухню въ то время, какъ послѣдняя, засучивъ рукава, собиралась чистить сапоги.
— Что же, съ Богомъ! Все дома сидѣть вѣдь скучно.
— Еще какъ иногда бываетъ скучно, Акулинушка, еслибъ ты знала. Мама занята по хозяйству, папа на службѣ — не съ кѣмъ слова сказать!
— Конечно, конечно, матушка-барышня, молодому человѣку скучно, особливо когда еще достатки не велики.
— Какъ достатки не велики? Что это значитъ, Акулина, я не понимаю?
— Да не слыхали развѣ какъ папенька съ маменькой плакались за ужиномъ, что у нихъ мало средствъ и трудно содержать семью.
— Это-то я слышала,— отозвалась Леночка упавшимъ голосомъ.
— Ну вотъ! Какая же тутъ радость молодому человѣку, «и» того нельзя, и этого не надо,— продолжала Акулина съ насмѣшливой улыбкой, стараясь поддѣлаться къ дѣвочкѣ, такъ-какъ порою была очень недовольна, что господа, желая соблюсти экономію, во все входили сами.— Хотя бы теперь взять на счетъ шляпки,— просто не хотятъ! Ужъ не такихъ она огромныхъ денегъ стоитъ въ самомъ дѣлѣ!
Слова хитрой кухарки опять разожгли въ Леночкѣ нѣсколько успокоившіяся было чувства: она болѣе часу проплакала, ворочаясь съ боку-на-бокъ на диванѣ, но наконецъ, утомившись физически, крѣпко заснула и проспала вплоть до утра, когда наконецъ та же самая Акулина пришла разбудить ее.
— Вставайте, барышня,— говорила кухарка, осторожно толкая дѣвочку въ плечо: — смотрите денекъ-то какой выдался превосходный: не жарко, и дождя нѣтъ; гулять будетъ очень пріятно.
Леночка открыла глаза и спросила который часъ.
— Скоро десять,— отвѣчала Акулина,— папенька напился чаю и въ должность ушелъ, а маменька на рынокъ.
— Что же ты меня не будила раньше? Я пожалуй не успѣю одѣться какъ Любочка пріѣдетъ — выйдетъ очень неловко!
— Да вы вчера не предупредили, что надо будить — и потому не разбудила.
Леночка хорошо знала, что Акулину не переспоришь, что она всегда останется права, а потому, безъ дальнѣйшихъ возраліеній, поспѣшно начала одѣваться и только торопила скорѣе убирать комнату, боясь въ душѣ, чтобы Любочка грѣхомъ не вздумала зайти сама.
«Я наряжусь съ утра, даже надѣну шляпку, чтобы не дать ей времени подняться на лѣстницу и видѣть нашу отвратительную квартиру», подумала дѣвочка и, дѣйствительно, къ одиннадцати часамъ была совершенно одѣта.
— Куда это собралась такъ рано?— спросила ее мама, возвратившись съ, рынка и держа въ рукѣ небольшую плетеную корзинку съ провизіей.
— Я, мамочка, нарочно торопилась одѣться, чтобы не заставить ожидать Любочку, когда она пріѣдетъ.
— Развѣ она можетъ пріѣхать такъ рано, другъ мой?
— Все же лучше быть готовой.
И Леночка молча отошла къ окну, гдѣ ей пришлось ожидать очень долго. Наконецъ, въ исходѣ третьяго часа, на улицѣ раздался лошадиный топотъ и щегольская коляска на обтянутыхъ резиною колесахъ, совершенно неслышно, словно не прикасаясь къ каменной мостовой, подкатила къ подъѣзду. Въ коляскѣ, рядомъ съ матерью, сидѣла Любочка; на передней скамейкѣ помѣщался маленькій мальчикъ,— всѣ трое были очень нарядны.
— Мы за тобою!— громко крикнула Любочка, увидѣвъ Леночку въ окно: — а, да ты уже въ шляпкѣ, значитъ, мама не имѣетъ ничего противъ прогулки. Выходи скорѣе!
— Нѣтъ, дитя мое, такъ нельзя,— остановила Любочку мать,— я должна познакомиться съ maman mademoiselle Hйlиne, и лично получить разрѣшеніе.
Говоря это, изящная дама, все платье которой было покрыто драгоцѣнными кружевами, уже привстала съ мѣста, намѣреваясь выйти изъ экипажа.
— Не безпокойтесь,— поспѣшно отвѣчала Леночка:— мама подойдетъ къ окну, если только она дома. Я сейчасъ узнаю.
И при одной мысли, что ложь ея относительно квартиры можетъ разоблачиться, когда дама непремѣнно пожелаетъ войти, она со всѣхъ ногъ бросилась въ кухню, гдѣ мать объясняла Акулинѣ, какимъ образомъ слѣдуетъ дѣлать какой-то соусъ.
— Мамочка, ради Бога, подойди скорѣе къ окну гостиной,— вскричала она, запыхавшись.
— Что случилось?
— Немировы пріѣхали за мною въ коляскѣ, и она сама желаетъ тебя видѣть.
— Господи! Какъ ты напугала меня… я думала пожаръ, или Богъ знаетъ что такое!
— Иди же, или скорѣе!
— Постой! Не горитъ вѣдь въ самомъ дѣлѣ.
— Но, мамочка, онѣ могутъ войти сюда…
— Что же изъ этого! Пусть войдутъ; очень рада.
— Нѣтъ, сохрани Богъ.
— Почему?
— Я не хочу, чтобы онѣ видѣли нашу маленькую квартиру.
И Леночка почти со слезами на глазахъ, силою тащила мать за руку.
— Вотъ и мама,— сказала она, стараясь казаться спокойной.
— Здравствуйте, madame Пруткова!— заговорила нарядная дама, наводя лорнетъ на одѣтую въ скромное ситцевое платье мать Леночки,— очень пріятно познакомиться; наши дочери, кажется, воспитываются вмѣстѣ; я пріѣхала къ вамъ съ просьбою, разрѣшить mademoiselle Hélène съ нами кататься, а затѣмъ пробыть у насъ до вечера.
— Съ большимъ удовольствіемъ, если только она не стѣснитъ васъ.
— О, нисколько.
— Въ которомъ часу прислать за нею, и куда?— я не знаю вашего адреса.
— Мы живемъ на Каменно-Островскомъ проспектѣ, собственный домъ; а что касается въ которомъ часу, то чѣмъ позже, тѣмъ лучше.
— Нѣтъ, извините, слишкомъ поздно оставаться ей неудобно; мы сами ложимся спать довольно рано.
Услыхавъ эти слова, Любочка улыбнулась. Леночка замѣтила улыбку; ей сдѣлалось ужасно неловко и въ то же время досадно, зачѣмъ мама такъ отвѣтила.
— Тогда какъ вамъ будетъ удобно.
— Лучше всего вотъ что,— продолжала г-жа Пруткова:— въ девять часовъ мнѣ необходимо по одному дѣлу быть въ вашей сторонѣ, я зайду за нею сама.
— Очень пріятно.
— Въ девять часовъ слишкомъ рано,— замѣтила Любочка.
— Хорошо, я постараюсь придти попозднѣе.
— Зачѣмъ; вы пожалуйте въ девять, какъ были намѣрены, и откушайте съ нами чай.
— Душевно благодарю за любезное приглашеніе, только воспользоваться имъ на этотъ разъ никакъ не могу. Гдѣ же ты Ленушка,— добавила г-жа Пруткова, обратившись къ дочери: — или скорѣе, не заставляй ожидать себя.
«Какъ противно звучитъ въ ушахъ слово Ленушка,— подумала дѣвочка, то ли дѣло mademoiselle Hélène», и поправивъ на головѣ шляпку, выбѣжала изъ комнаты.
— До свиданія мама,— крикнула она, когда коляска тронулась съ мѣста.
— Леночка, скажи пожалуйста какъ называетъ тебя мама?— спросила Люба Немирова.
— По имени.
— Вѣдь твое имя Елена?
— Да.
— Значитъ въ уменьшительномъ будетъ Леночка,
— Конечно.
— А она назвала иначе.
— Тебѣ послышалось.
Говоря это Леночка покраснѣла и отвернулась.
— Нѣтъ, нѣтъ она сказала такъ смѣшно… такъ потѣшно…
— Ленушка,— вмѣшался маленькій мальчикъ, все время молча слушавшій разговоръ дѣвочекъ.
— Вотъ именно Ленушка — это ужасно смѣшно,— и Любочка громко расхохоталась:— хочешь, я разскажу всѣмъ въ гимназіи, тебя будутъ звать Ленушкой?
— Ради Бога не дѣлай этого: меня поднимутъ на смѣхъ,— молила бѣдная дѣвочка и почти готова была расплакаться.
— Будь покойна, я пошутила; неужели ты не можешь понять шутки! Вотъ посмотри лучше какой превосходный зонтикъ папа привезъ мнѣ изъ Парижа.
— Я давно замѣтила: зонтикъ просто игрушка, да и шляпка тоже очень миленькая, не то что моя, настоящая ворона.
— Чѣмъ ворона! Нѣтъ, она не такъ дурна, какъ тебѣ кажется. Правда, ленты немножко выцвѣли и солома помялась съ праваго бока, но въ общемъ еще ничего — у насъ въ гимназіи бываютъ хуже.
«Слава тебѣ Господи!— подумала Леночка:— я боялась, что она будетъ смѣяться», и очень ловко перемѣнила разговоръ.
Прогулка въ коляскѣ продолжалась около часа; породистые сѣрые рысаки бѣжали быстро, отбивая копытами по каменной мостовой; экипажъ катился плавно, и такъ хорошо, такъ пріятно было сидѣть на мягкой эластичной подушкѣ, что Леночка, позабывъ всѣ домашнія невзгоды была совершенно довольна.
— Игнатій, домой!— крикнула г-жа Немирова кучеру, и рѣзвые кони, какъ бы инстинктивно понявъ пріятное для нихъ значеніе слова «домой», понеслись еще быстрѣе.
— Вотъ и пріѣхали,— сказала Любочка, когда экипажъ, послѣ долгихъ заворачиваній изъ улицы въ улицу, наконецъ остановился около большого каменнаго дома, на подъѣздѣ котораго давно дожидался одѣтый въ черный фракъ съ бѣлымъ жилетомъ и бѣлымъ галстухомъ лакей.
— Милости просимъ, mademoiselle Hélène,— обратилась г-жа Немирова къ Леночкѣ: — вы сегодня на цѣлый день наша гостья; прошу ни въ чемъ не церемониться и быть совершенно какъ дома.— Леночка поблагодарила, и въ то же самое время невольно подумала, что ея домъ далеко не походитъ на раззолоченныя палаты Немировыхъ: сколько блеску, сколько изящныхъ бездѣлушекъ встрѣчала она на каждомъ шагу, просто глаза даже разбѣгались; особенно когда Любочка ввела ее въ свою комнату — это былъ совершенно маленькій рай. Леночка никогда даже во снѣ не видала ничего подобнаго.
— Какъ у тебя здѣсь хорошо,— сказала она и съ восхищеніемъ опустилась на диванъ.
— Да ничего, не дурно; папа и мама балуютъ меня, ни въ чемъ не отказываютъ…
— Не то, что мои родители!— нечаянно сорвалось съ языка у Леночки.
— А что же они скупые?
— Не знаю право; должно быть, потому что рѣдко исполняютъ то, о чемъ я прошу ихъ.
— Бѣдняжка! Это тебѣ вѣроятно очень тяжело и непріятно.
— Безъ сомнѣнія.
— Ты попробуй плакать, капризничать, авось будетъ лучше.
— Напротивъ, мама разсердится, папа закричатъ — вотъ и все. Хотя бы сегодня, напримѣръ, почему мама не хотѣла оставить меня подольше у васъ?— нѣтъ, говоритъ, въ девять часовъ приду.
— Да, знаешь, меня саму это просто разсмѣшило; въ особенности, когда она сказала, что у васъ въ домѣ ложатся спать рано, точно маленькія дѣти.
Леночка была очень довольна, что наконецъ могла излить то, что накопилось у нея на душѣ, передъ такимъ же неразумнымъ существомъ какъ сама. Любочка слушала съ большимъ вниманіемъ, принимала самое живое участіе и давала много разныхъ совѣтовъ, въ числѣ которыхъ предлагала наотрѣзъ отказаться идти домой, когда мама явится въ девять часовъ.
— Вѣдь мы уже не маленькія,— сказала она торжественно:— пора быть самостоятельными, и хотя разъ въ жизни выдержать характеръ.
Эти послѣднія слова очень понравились Леночкѣ: она мысленно рѣшила сегодня же примѣнить ихъ къ дѣлу и не уходить отъ подруги до тѣхъ поръ, пока сама не пожелаетъ. Время между тѣмъ летѣло незамѣтно; къ обѣду пріѣхали гости, собралось нѣсколько товарищей Володи — такъ звали маленькаго брата Любочки — виновника сегодняшняго торжества; затѣмъ три знакомыя подруги, и было очень весело; дѣти играли, бѣгали. Г-жа Немирова дала имъ полную свободу, они дѣлали что хотѣли, потому что квартира была чрезвычайно большая; взрослые находились за четыре комнаты; одна миссъ Рочь иногда заглядывала къ веселой компаніи, но и то, увлеченная интереснымъ, англійскимъ романомъ, по наружному слѣдила за тѣмъ, что тамъ творилось.
— Господа: мороженикъ идетъ!— крикнулъ Володя,— надо позвать его — я хочу угостить моихъ гостей мороженымъ. Любочка, сбѣгай къ мамѣ, спроси можно ли; если да, то пусть она пришлетъ денегъ.
Любочка отправилась исполнить данное ей порученіе съ большимъ удовольствіемъ. Вернувшись обратно, она держала въ рукѣ пятирублевую бумажку.
— Ура!— крикнулъ Володя и сейчасъ командировалъ лакея за мороженымъ.
«Вотъ это жизнь, такъ жизнь!— опять подумала Леночка:— не то, что у насъ, трясутся надъ каждой копейкой; право, если бы было возможно, я, кажется, никогда бы не вернулась домой».
Часовая стрѣлка между тѣмъ показывала половину седьмого, до девяти оставалось не особенно далеко.
— Что ты смотришь на часы?— спросила Любочка, замѣтивъ движеніе подруги.
— Такъ, ничего; думаю, пожалуй мама скоро придетъ.
— Характеръ выдержишь?
— Непремѣнно.
— Увидимъ!
Освѣжившись мороженымъ, дѣти начали бѣгать и рѣзвиться больше прежняго, до тѣхъ поръ, пока появившаяся въ дверяхъ долговязая фигура миссъ Рочь не напомнила, что пора идти на балконъ кушать фрукты, и спуститься къ пруду, чтобы совершить давно ожидаемую прогулку по водѣ. Веселая компанія не заставила два раза повторять себѣ приглашеніе: съ шумомъ вбѣжала она на балконъ, въ нѣсколько минутъ опустошила стоявшія на столѣ вазы съ фруктами и направилась къ берегу пруда, гдѣ ее ожидала украшенная разноцвѣтными флагами лодка. Мальчики взяли весла, Люба сѣла на руль и лодка отчалила. Солнышко давно уже скрылось, въ воздухѣ чувствовалась прохлада… всѣмъ дышалось такъ легко, хорошо, пріятно; лицо каждаго изъ присутствующихъ выражало полное, безграничное удовольствіе,— одна только Леночка по временамъ вдругъ задумывалась; ее тревожила мысль, что скоро будетъ девять часовъ, мама придетъ, и тогда какъ быть?— Повиноваться безпрекословно, значитъ навсегда выставить себя безхарактерной въ глазахъ Любочки; тогда она уже не дастъ ей покоя, будетъ дразнить, всѣмъ разскажетъ въ гимназіи и, даже, пожалуй, съ досады проболтается, что ее дома называютъ Ленушкой; сказать мамѣ на отрѣзъ — «не пойду», конечно можно, но она разсердится, станетъ спорить, настаивать — выйдетъ цѣлая исторія. Самое лучшее пуститься на хитрость, т.-е. подкараулить, когда мама подойдетъ къ дому, никѣмъ незамѣченной выйти навстрѣчу и сказать, что г-жа Немирова убѣдительно проситъ ее остаться ночевать. Любочкѣ же, торжественно объявитъ, что мама въ назначенный часъ приходила, но она, т.-е. Леночка, отказалась слѣдовать за нею и, несмотря ни на какія увѣщанія, все-таки осталась — настояла на своемъ. «Это будетъ отлично», мысленно порѣшила дѣвочка и, начертивъ планъ дѣйствій, ожидала прихода матери съ большимъ безпокойствомъ, боясь, чтобы она какъ нибудь не пришла прямо въ комнаты. Но вотъ, наконецъ лодка причалила къ берегу; пассажиры высадились. Леночка прыгала и смѣялась наравнѣ съ другими, продолжая безпрестанно посматривать черезъ чугунную рѣшетку сада на улицу, по которой должна была проходить мама. Ровно въ половинѣ девятаго увидѣла она ее, идущею по тротуару и, воспользовавшись тѣмъ, что остальныя дѣвочки заняты разсматриваніемъ альбома, незамѣтно прокралась черезъ выходную дверь.
— Ну, что, Ленушка,— сказала мама:— весело тебѣ было? Я пришла домой звать.
— Весело, очень весело, только вотъ въ чемъ дѣло: Любочкина мамаша такъ убѣдительно проситъ меня остаться ночевать, что отказать нѣтъ возможности. Такъ ужъ позволь, пожалуйста — завтра утромъ я могу даже одна придти.
Говоря это, Леночка захлебывалась отъ волненія и безпрестанно озиралась кругомъ, во-первыхъ, изъ страха, чтобы кто не подслушалъ ихъ разговоръ, а во-вторыхъ — отъ непривычки лгать мамѣ.
— Коли хочешь, пожалуй оставайся; только завтра ни въ какомъ случаѣ не ходи одна,— я пришлю Акулину.
— Хорошо,— радостно согласилась Леночка:— значитъ до свиданія!— и поцѣловавъ маму, побѣжала обратно на крыльцо, гдѣ постояла до тѣхъ поръ, пока та совершенно скрылась изъ виду.
— Ну,— сказала она, войдя въ зало:— поздравьте меня, дѣло покончено.
— Какое?
— Я сейчасъ объявила мамѣ, что остаюсь здѣсь до завтра; вѣдь ты меня не прогонишь, Любочка?
— Напротивъ, буду очень рада; молодецъ же ты, если дѣйствительно такъ поступила.
— Что же мама?
— Ничего; начала было возражать, но я сказала, что поставлю на своемъ, и кончено.
— Молодецъ,— еще разъ повторила Любочка: — теперь никто не скажетъ, что въ тебѣ нѣтъ силы характера…
Леночка самодовольно улыбнулась.
— Значитъ, прекрасно; ты у насъ ночуешь?
— Хоть три ночи: я человѣкъ самостоятельный.
Игра пошла еще оживленнѣе; въ десять часовъ подали чай и только-что гости расположились вокругъ стола, въ прихожей раздался звонокъ, вслѣдъ за которымъ въ комнату вошли три дамы, одѣтыя по дорожному, и пожилой мужчина; за ними слѣдовали швейцаръ и лакей, держа въ рукахъ чемоданы.
— Тетя Лида! дядя Коля! Вѣрочка! Маня! милые, дорогіе, голубчики,— вскричали Любочка и Володя и бросились навстрѣчу.
— Наконецъ-то! Мы такъ давно и съ такимъ нетерпѣніемъ ожидали васъ,— сказала г-жа Немирова: — думали, что вы уже не будете.
— Нѣтъ, намъ непремѣнно хотѣлось пріѣхать гораздо ранѣе, но сначала дѣла задержали въ Москвѣ — должны были двумя днями позже выѣхать; затѣмъ, по непредвидѣннымъ обстоятельствамъ, останавливались въ Твери и, наконецъ теперь, къ довершенію всѣхъ препятствій, поѣздъ вздумалъ опоздать на цѣлый часъ. Мы очень боялись, что, пока доберемся до васъ, Володя ляжетъ спать и не придется сегодня передать ему маленькій подарочекъ. По счастію этого не случилось; онъ, какъ видно, еще бодрствуетъ и даже окруженъ гостями.
— Я, тетечка, сегодня, по случаю дня рожденія, долго не лягу,— отозвался Володя:— мама сказала, что могу сидѣть пока захочу.
— Тогда мы сейчасъ раскроемъ ящикъ, гдѣ заколоченъ подарокъ,— сказалъ дядя Коля.— Пожалуйста, Петръ,— обратился онъ къ лакею: — потрудись внести баулъ, который стоитъ въ прихожей.
Лакей отправился за бауломъ, а г-жа Немирова еще разъ подошла къ такъ-называемой тетѣ Лидѣ, ея родной сестрѣ, и крѣпко-крѣпко расцѣловалась; она давно ожидала ее съ мужемъ и двумя дочерьми, на цѣлый мѣсяцъ, и наконецъ дождалась.
Пока онѣ обмѣнивались различными привѣтствіями, Володя уже успѣлъ получить подарокъ — прелестную телѣжку и лошадь, которую можно было впрягать и выпрягать, а Любочка — миніатюрную столовую и чайную посуду, изъ настоящаго саксонскаго фарфора. Оба они были совершенно счастливы, и такъ увлеклись новыми игрушками, что даже совсѣмъ позабыли о присутствіи своихъ гостей. Къ одиннадцати часамъ всѣ товарищи Володи и подруги Любочки разъѣхались; осталась одна только Леночка. Г-жа Немирова посмотрѣла на нее съ удивленіемъ.
— Ваша maman развѣ не приходила и никого не присылала за вами?— спросила она ее.
— Нѣтъ, она приходила,— отвѣчала Леночка, переконфузившись,— но… по…
— Но что же?
— Развѣ Любочка не говорила вамъ, что просила меня остаться ночевать.
— Нѣтъ, она мнѣ ничего не говорила.
— Да, мамочка, я знала заранѣе, что ты не будешь противъ.
— Конечно, душа моя, во всякое другое время я очень рада, но сегодня, къ сожалѣнію, никакъ не могу оставить mademoiselle Hélène; ты видишь, сколько къ намъ пріѣхало неожиданныхъ гостей, ихъ надо размѣстить съ комфортомъ и удобствомъ; не смотря на то, что квартира наша обширна, для нее положительно не хватитъ мѣста.
— Какъ же она теперь одна будетъ возвращаться?
— Мы дадимъ лакея проводить до извозчика.
— Не надо, я не боюсь,— отозвалась Леночка, а у самой, какъ говорится, душа въ пятки ушла при одной мысли о томъ, какимъ образомъ она дома объяснитъ свое неожиданное появленіе, и какъ доберется одна въ такую позднюю пору.
— Петръ, проводите барышню до извозчика,— приказала г-жа Немирова лакею.
— Слушаю, сударыня,— отозвался послѣдній.
— А ты, Любочка, помоги mademoiselle Hélène одѣться; я на-дняхъ сама буду къ вашей maman, очень извинюсь, что вышла такая неловкая вещь, и объясню, что всю путаницу надѣлала Любочка, которая безъ моего вѣдома васъ пригласила.
Услыхавъ намѣреніе г-жи Немировой объяснить все ея матери и самой пріѣхать въ ихъ мизерную квартиру, Леночка окончательно растерялась.
«Вотъ тебѣ и сила характера!— подумала она, прощаясь съ хозяевами: — съ какими глазами я теперь покажусь домой?» Лакей между тѣмъ открылъ дверь, Леночка спустилась съ лѣстницы.
— Ей, извозчикъ! извозчикъ!— кричалъ Петръ, оборачиваясь на всѣ стороны, но извозчика по близости не оказалось.
— Барышня, повернемте направо въ улицу,— предложилъ лакей: — у трактира скорѣе найдемъ.
Леночка молча перешла черезъ дорогу и послѣдовала за лакеемъ; въ улицѣ дѣйствительно около подъѣзда трактира оказался сладко спавшій въ дрожкахъ извозчикъ. Петръ принялся будить его, извозчикъ нехотя открылъ заспанные глаза, лѣниво вытянулъ руки и, зѣвнувъ на всю улицу, сначала отрицательно покачалъ головою, а потомъ, снова уткнувшись въ грудь подбородкомъ, громко захрапѣлъ.
— Что же ты молчишь, нѣмой что ли?— грубо спросилъ его Петръ и опять толкнулъ въ спину.
— Занятъ!— процѣдилъ онъ сквозь зубы, повидимому, нисколько не обидѣвшись полученными толчками.
— Давно бы такъ и сказалъ; пойдемте, барышня, дальше, найдемъ другого.
Леночка зашагала дальше; ее нисколько не тревожила мысль, найдутъ ли они извозчика, но она съ безпокойствомъ думала о томъ, какимъ образомъ объяснить домашнимъ причину своего неожиданнаго возвращенія. Она даже въ душѣ была рада, что извозчикъ отказался везти,— по крайней мѣрѣ, больше останется времени сообразить, какъ бы половчѣе выпутаться изъ бѣды. Но вотъ, наконецъ, къ крайнему неудовольствію дѣвочки, Петръ отыскалъ дрожки, усадилъ ее и, раскланявшись почтительно, пошелъ обратно. Леночка покатила домой. Буренькая лошаденка бѣжала далеко не такъ быстро, какъ рысаки Немировыхъ; дрожки тоже оказались не настолько покойными, какъ ихъ щегольская коляска; они заѣзжали въ каждую колею, безпрестанно шли бокомъ, а Леночка чувствовала, что ее подкидываетъ то вправо, то влѣво и, держась за кучера и увидавъ передъ собою длинную темную улицу съ цѣлымъ рядомъ мерцающихъ фонарей, невольно струхнула.
— Барышня, а барышня,— вдругъ окликнулъ ее извозчикъ,— который же тутъ вашъ домъ, мы пріѣхали.
Леночка подняла голову.
— Это совсѣмъ не нашъ домъ,— отвѣчала она;— даже и не та улица.
— Вотъ еще, не та улица!— я не спалъ вѣдь, когда меня нанимали.
— Да нѣтъ же, голубчикъ, могу тебя увѣрить, ты ошибся.
— Ну, ужъ этого, матушка-барышня, быть не можетъ? Слава тебѣ Господи, не первый годъ ѣзжу въ извозѣ; васъ еще, я думаю, на свѣтѣ не было, какъ я уже на козлахъ сидѣлъ. Вы сами, должно быть, свой домъ не узнали.
— Наша улица дальше, за угломъ; вотъ тамъ, гдѣ церковь, видишь?
— Вижу, только не поѣду; извольте слѣзать, да пѣшкомъ идти, потому что потомъ вы опять скажете «поѣзжай дальше!», а у меня лошадь безъ того устала.
— Не скажу я этого, когда ты. подвезешь меня куда слѣдуетъ!
— Нѣтъ, какъ вамъ угодно, дальше не поѣду,— отвѣчалъ извозчикъ и, потянувъ возжи, остановилъ лошадь.
Леночка тихо заплакала.
— Что же, барышня, сидите-то?— слѣзайте! Вѣдь сами говорите, домъ не далеко, такъ почему же не желаете пѣшкомъ пройтись?
— Потому что боюсь; теперь темно.
— Никто не куситъ, здѣсь не лѣсъ, волковъ нѣтъ.
Леночка, вмѣсто отвѣта, залилась слезами, и все-таки не
сходила съ дрожекъ.
— Слѣзайте же!— настаивалъ извозчикъ:— мнѣ нѣтъ времени съ вами разговаривать: хозяинъ забранитъ, коли вернусь слишкомъ поздно; скажетъ «лошадь уморилъ!» Онъ у насъ такой сердитый, что бѣда.
— Но мнѣ даже заплатить тебѣ нечѣмъ,— уже сквозь рыданія отвѣчала бѣдная маленькая дѣвочка.
— Еще того лучше! Какъ же, не имѣя въ карманѣ денегъ, извозчика нанимаете?
— Дома мама отдастъ за меня, только поѣзжай скорѣе.
Извозчикъ замолчалъ; нѣсколько минутъ онъ оставался въ глубокомъ раздумьѣ, снять ли ему дѣвочку съ дрожекъ силою и ѣхать на квартиру, не получивъ ни копѣйки, или ужъ довезти до конца. Затѣмъ, очевидно, рѣшившись на послѣднее, ударилъ кнутомъ по спинѣ своей усталой лошаденки, которая, вслѣдствіе боли и неожиданности, сдѣлала такой внезапный прыжокъ, что Леночка чуть не полетѣла черезъ голову назадъ.
— Я довезу васъ до дому,— говорилъ извозчикъ:— но вы за это заплатите мнѣ вдвое.
— А за сколько тебя нанялъ человѣкъ?
— За сорокъ копѣекъ; слѣдовательно, теперь вы должны будете отдать восемь гривенъ.
«Боже мой!— подумала Леночка:— сила характера обойдется очень дорого, не только мнѣ, но и моимъ бѣднымъ родителямъ: восемь гривенъ для нихъ большія деньги; папа навѣрное будетъ очень недоволенъ, а больше ничего не оставалось дѣлать? Противная, гадкая Любочка, это она все виновата, подстрекнула меня. Нѣтъ, ужъ больше никогда въ жизни не буду стараться казаться самостоятельною и хвастать силою характера…»
— Ну, добрались, что ли?— опять обратился къ ней извозчикъ грубымъ голосомъ:— или еще велите ѣхать дальше?
Леночка съ радостью узнала знакомую улицу и домъ.
— Вотъ, вотъ, къ этому подъѣзду,— отвѣчала она, указывая пальчикомъ.
Дрожки остановились, она соскочила на тротуаръ и подбѣжала къ двери- но прежде, чѣмъ рѣшиться постучать или позвонить, долго собиралась съ духомъ. Наконецъ, сдѣлавъ надъ собою усиліе, дернула колокольчикъ.
— Кто тамъ?— раздался заспанный голосъ Акулины.
— Свои, отоприте.
— Господи! Отцы родные! голосъ Ленушки!
И Акулина отворила дверь.
— Кто тамъ, что случилось?— крикнулъ самъ Прутковъ.
— Ничего, Ленушка пріѣхала,— отозвалась Акулина, продолжая съ недоумѣніемъ смотрѣть на дѣвочку.
— Ленушка? неужели?
И мама, на-скоро накинувъ капотъ, тоже вбѣжала въ прихожую.
— Что это значитъ, дитя мое, почему ты воротилась ночью?— допытывалась она тревожно, замѣтивъ сильное волненіе дочери.
Леночка, вмѣсто отвѣта, бросилась ей на шею, залилась горючими слезами и долго, долго не могла проговорить ни слова… На лѣстницѣ, между тѣмъ, опять послышались чьи-то шаги, и снова раздался звукъ неистово задребезжавшаго надъ самымъ ухомъ Акулины колокольчика.
— Съ нами сила крестная!— проговорила послѣдняя, сдѣлавъ съ испугу такой уморительный прыжокъ, что, глядя на нее, не было возможности удержаться отъ смѣха.
— Это… это… это… извозчикъ…— пояснила Леночка,— ему надо отдать деньги.
— Сейчасъ, другъ мой, сколько?
— Ахъ, мамочка, такъ много, что я не рѣшаюсь даже выговорить.
— Да отопри же ему, Акулина,— сказалъ Прутковъ: — вѣдь онъ всѣ двери изломаетъ.
Извозчикъ дѣйствительно немилосердно стучалъ кулаками.
— Что же, барышня, мои деньги-то забыли!— проговорилъ онъ сердито, когда Акулина впустила его въ прихожую.
— Сколько тебѣ надобно?— спросилъ папа.
У Леночки сердце такъ и дрогнуло.
— Восемь гривенъ.
— Восемь гривенъ! Да ты съума сошелъ; я знаю вѣдь откуда привезъ барышню.
— Знаете, откуда привезъ, а не знаете, гдѣ мы были.
— Какъ гдѣ были?
— Да такъ; заѣхали въ чужую улицу, пришлось назадъ ворочаться и сдѣлать большой кругъ.
— Это уже твоя вина.
— Почему?
— Значитъ, ты не знаешь дороги.
Извозчикъ, котораго подобное замѣчаніе очевидно задѣвало за живое, снова принялся доказывать, что ничего подобнаго съ нимъ никогда не можетъ случиться.
— Тогда зачѣмъ же ѣхать въ чужую улицу?
— Меня такъ наняли.
— Неправда,— вмѣшалась Леночка, все время молча слушавшая перебранку:— тебѣ улицу назвали вѣрно, а ты забылъ или не разслышалъ.
— Вотъ еще, разсказывайте!
Прутковъ долго спорилъ, стараясь всѣми силами отвоевать хотя половину назначенной извозчикомъ суммы, но послѣдній твердо стоялъ на своемъ, и до того кричалъ, что въ концѣ-концовъ пришлось согласиться.
Леночка, обливаясь слезами, чистосердечно исповѣдалась матери во всемъ; самое трудное было для нея сознаться въ томъ, что, желая доказать подругѣ свою самостоятельность и силу характера, она рѣшилась солгать мамѣ въ глаза, когда та пришла звать ее домой.
— Ну, Леночка, разорила ты насъ на цѣлый рубль почти,— сказалъ отецъ, войдя въ гостиную, гдѣ происходило объясненіе.
— Знаю, папочка, что очень, очень виновата передъ тобою и мамою, но прости меня, не сердись!.. На будущее время я никогда ничего подобнаго не сдѣлаю, и измѣнюсь во всѣхъ отношеніяхъ къ лучшему…
И дѣйствительно, съ этого достопамятнаго дня, Леночка совершенно переродилась: стала входить въ положеніе родителей, помогала мамѣ хозяйничать, не требовала, чтобы ей покупали наряды, и разъ навсегда отказалась отъ мысли хвастать передъ кѣмъ бы то ни было самостоятельностью и силою характера.