19. Человек, который хочет сделать солнце — Под небом Арктики — Александр Беляев

Верхом на олене ехал по тундре человек, закутанный в теплые тунгусские одежды. В правой руке он держал небольшую палочку, при помощи которой управлял оленем. И всадник и олень, видимо, были измучены долгим путем. Человек подбодрял себя и оленя песней:

– Холодный ветер. Сильный ветер. Прямо в ноздри ветер. И на четырех ногах трудно бежать в такой ветер.

Всадник легонько похлопал оленя по шее и палочкой указал, куда они держат путь. Олень понял. Он мотнул усталой головой, приподнял ее, фыркнул и прибавил ходу.

И когда первые фонари блеснули из-за горизонта, как яркие луны, олень побежал еще быстрее, забыв о трех сутках непрерывного бега.

– Вот молодец! Вот хорошо бежишь! Скорей добежишь – скорее отдохнешь, – продолжал напевать человек. – Вот и дом из дерева. Вот и дом из камня. Вот и дом изо льда. Вот солнце, сделанное человеком, чтобы отгонять мрак. Одно солнце, два солнца, три солнца, много солнц. Они связаны жилами оленя и прибиты к столбам. Вот уже и люди видны, которые умеют делать солнце. Ашихин тоже скоро научится делать солнце. И будет жить в большом доме. И солнце будет у него в комнате.

– Эй, эй! Послушай, человек! – обратился он к встречному. – Где хозяин живет?

– Хозяева были, да все вышли, – ответил бородатый человек с вологодским выговором.

Ашихин остановил оленя и с огорчением посмотрел на бородатого человека.

– Куда вышли? – спросил он.

– Да тебе кого надо? Какого хозяина? Ишь, запарил животное! – заметил бородач, глядя на вздымавшиеся бока оленя.

– Кого? – Ашихин в замешательстве почесал затылок, запустив руку под меховой шлем. Он искал нужные слова. Бородач терпеливо ждал. – Ну… хозяин… Самый главный, который у вас? Самый главный?

Бородач усмехнулся:

– Главный инженер, что ли?

Ашихин неуверенно кивнул головой.

– Поезжай прямо по улице. Вон дом около фонаря, видишь? А следующий и будет инженера, Пелькина. Понимаешь? Андрей Пелькин. Главный инженер. Из лопарей он у нас. Толковая башка.

Ашихин поблагодарил и тронул палочкой оленя. Олень вздохнул и зашагал.

Все дома были одинаковые, и все фонари одинаковые. А Ашихин постеснялся спросить поточнее, у которого фонаря дом главного. Мудреная штука – город. Вот Ашихин проскакал на своем рогатом скакуне сотни километров по тундре без дорог, без карты, без компаса и не сбился с пути, не сделал ни одного лишнего километра. А на этой городской улице он сразу заблудился. И зачем люди в городах делают все такое одинаковое?

– Подожди, – оказал Ашихин оленю, – идет какой-то человек.

Ашихин спросил, где дом Пелькина.

– Да вот он и есть, – ответил прохожий, указывая на дом, возле которого остановился Ашихин. – Только он еще спит.

– Ничего, я подожду, – обрадовался Ашихин.

И едва только Ашихин спрыгнул, уставшее животное повалилось на снег, легло на бок и начало лизать снег. Ашихин уселся на ступеньках, погружаясь в дремоту. Ему снился чудесный сон. Он видел шары, много шаров. Они были сделаны изо льда. Ашихин брал в руки шар, сдавливал ладонями, и шар вдруг начинал светиться, как те солнца, которые привешены к столбам. Потом он бросал яркие шары, и они катились по снегу, раскатывались во все стороны, бежали все дальше по тундре, к поселкам, к рыбацким хижинам на берегу моря, вскакивали на столбы и светили. Ярко светили, весело. Жители смотрели и хлопали в ладоши и хвалили Ашихина, который научился делать солнце на радость людям…

– Ты что тут сидишь? – вдруг услышал Ашихин женский голос и с трудом открыл глаза – ресницы слиплись от мороза и покрылись инеем. – Замерзнешь!

Перед ним стояла румяная молодая девушка. Ее русый локон, выбившийся из-под шапки, совсем поседел от инея. И этот серебристый локон придавал свежему, молодому лицу девушки особую прелесть. Быть может, Ашихин и в самом деле замерзает и видит перед смертью хорошую, светлую девушку? Она улыбается ему. И он отвечает ей с улыбкой:

– Я приехал к главному, к Пелькину.

– К главному Пелькину? – продолжая улыбаться, спрашивает девушка, и ее зубы сверкают при свете фонаря, как молодой снег. – Почему же ты не постучался?

Ашихин посмотрел на небо, но свет фонаря мешал ему видеть звезды.

– Я рано приехал. Ночью приехал. Будить не хотел, – ответил он.

Девушка нажала пуговку. Дверь открылась, и на пороге показался человек в шерстяном свитере, кожаных брюках и меховых сапогах.

– Здравствуй, Пелькин. Вот тут тебя ожидает товарищ. Он, кажется, всю ночь просидел на крыльце.

Через несколько минут все втроем уже были в комнате Пелькина.

– Ну, рассказывай, зачем приехал, товарищ, – радушно обратился к нему Пелькин. Ашихину приятно было видеть, что у «главного» лицо северянина, лицо лопаря. Но Ашихин не знал по-лопарски, а по-русски хотя и говорил, но плохо.

– Ты кто? – спросил Пелькин.

– Ламут. Тунгус. Ашихин.

Ашихин приготовился рассказать, зачем приехал, но слова не шли. Развлекала необычайная обстановка этого дома. На табуретке стоял блестящий золотистый вогнутый диск. В нем красным накалом горела звезда. Диск был похож на осеннее солнце, когда оно только показывается над горизонтом и снова заходит. И от солнца шло тепло. Яркая лампа светила с потолка. Много он видел ярких ламп. Их называют электрическими – слово, которое он слыхал, знает, но еще не может ни выговорить, ни понять.

– Я хочу с тобой работать. Хочу учиться. Хочу уметь делать солнце, лампы, – сказал он.

Пелькин и Колосова переглянулись.

– Прекрасная находка, – сказала она быстро Пелькину. – Нам надо как можно больше привлекать к работам местное население. Я беру Ашихина к себе, – сказала Вера. – Он будет работать вместе с Джимом. Негр и тунгус. Отлично. Ашихин научит Джима любить Север.

– Подожди, дай подумать, Вера, – сказал Пелькин.

Приход Ашихина взволновал Пелькина. Он вспомнил свою жизнь, свою карьеру от лопарского мальчика, бродившего со стадами оленей по тундрам, до главного инженера заполярной линии электрификации Севера. Путешествие на ледоколе, полет на аэроплане, авария, первое знакомство с переносной ветросиловой установкой, сыгравшей такую роль в его судьбе… Педагогические курсы в Мурманске, годы учения в Ленинграде… Пелькин был одним из первых нацменов Севера, поднявшихся на уровень высших технических знаний. За ним идут другие… Вот этот Ашихин…

– Ты хочешь учиться? Это хорошо, Ашихин. Но учиться лучше в большом городе. Тебе нужно ехать в Ленинград, в институт народов Севера.

Ашихин отрицательно покачал головой:

– Я знаю, там есть наши. Я слыхал о Ленинграде. Только я хочу здесь. Может быть, моя голова не такая, что надо в Ленинград. Я попробую здесь, поработаю.

– Может быть, ты и прав, – с той же задумчивостью продолжал Пелькин. – Здесь тоже можно учиться. Хорошо. Оставайся. Можешь жить пока у меня.

– У меня есть олень, он лежит и отдыхает.

– Устроим и оленя. Издалека приехал?

Ашихин назвал оленеводческий колхоз, отстоящий от Челюскина километров на триста. Пелькин покачал головой.

– Хочу делать лампы.

– Делать лампы можно скоро научиться, – ответил Пелькин, – только лампы делают не здесь, а в Ленинграде.

На лице Ашихина отразилось разочарование.

– Ты не огорчайся, – утешил его Пелькин. Он вынул лампочку и показал ее Ашихину. Тунгуз почти с благоговением принял ее в свои руки и держал бережно, как драгоценность. Так держит только археолог редчайший предмет старины.

Пелькин ввинтил лампочку и включил свет. Ашихин хлопнул в ладоши.

– Ну отдохни, выспись, а потом примемся за работу, – сказал Пелькин.

– А олень?

– Хорошо, давай раньше устраивать твоего оленя, – рассмеялся Пелькин. Ему понятна эта забота об оленях. Животное, которое стоит этих забот. Без оленя едва ли могло бы существовать человечество в северных широтах. Не было бы на свете ни Пелькина, ни Ашихина, ни…

Оставшись в доме один, Ашихин подошел к выключателю и долго осматривал его, осторожно трогал пальцем. Потом повернул, как Пелькин. Свет в лампе погас. Ашихин испугался и повернул еще раз. Свет снова вспыхнул. Ашихин вскрикнул от радости. Он тоже умеет делать свет. Это совсем нетрудно…