7. Пленники огня — Под небом Арктики — Александр Беляев

К Симакову подошел Фома:

– Гарью пахнет, капитан.

– Я ничего не чувствую, – сказал Симаков, нюхая воздух.

– У меня ноздри старого таежника. Сегодня ветер на юг, а потянет на север, и вы почувствуете, – ответил Фома.

– Ну, что тебя беспокоит? – спросил Симаков. – Наверное, охотники костер развели.

Фома неопределенно закивал головой.

– Все может быть, – ответил он. – А только… не лучше ли нам выбраться отсюда поскорее?

– Ты думаешь, что в тайге пожар? – уже с некоторым беспокойством спросил Симаков.

– Пахнет, да! – за бородатого штурмана ответил Джим, втягивая воздух широкими ноздрями. Почувствовали запах гари и Бугаев и Симаков.

– Пожалуй, ты прав, – сказал капитан. – Надо удирать.

По сучьям деревьев, с лиственницы на лиственницу, прыгали с испуганным писком белки. Их было множество, и все они неслись на север, убегая от пожара. Внизу по просеке мчались три зайца. В стороне, в чаще, показался большой медведь. Он вышел на просеку, встал на задние ноги, понюхал воздух и, вновь тяжело опустившись на передние, поспешно зашагал в лес, с необычайной быстротой поворачивая свое тело.

Над лесом с криком летели стаи птиц. Фома хлопал по бокам своими тяжелыми ручищами и стонал. В нем проснулся охотник. Сколько дичи! Но сейчас не до нее. Приходилось звонить в колокол, созывая всех на авральные работы.

Один за другим на палубе появлялись обитатели «Тайги»: механик Алексей Жуков, геологи – золотистоволосая Анна Фокина и черная, как цыганка, Зинаида Камнева, врач Дубровина, студенты-практиканты – Митя Дудин (Игнат узнает в нем пилота «Стрекозы») и Федя Грицай. Выбежали даже две собаки-лайки, встревоженные колоколом и поднявшейся суматохой. Они возбужденно лаяли с борта на птиц и зверей.

Наконец появился толстяк-радист Гребенщиков. Он сообщил, что со «Змея», высотной электросиловой установки, сообщают о начавшемся пожаре.

– Знаем. Наш Фома пронюхал этот пожар раньше, чем они с неба заметили.

Джим посмотрел на «Змея».

– Им там хорошо, – сказал он. – До них не только огонь, но, пожалуй, и дым не дойдет.

– А если проволока, которой «Змей» привязан к «Тайге», перегорит, что тогда? – возразил Игнат.

– Не так уж страшно, – отозвалась Анна Фокина.

«Это она смеялась», – подумал Джим, услыхав голос девушки.

Момент был такой, что не до официальных представлений. Гости познакомились с экипажем немым кивком головы.

– Все полые части «Змея» наполнены водородом, – продолжала Фокина. – «Змей» не упадет; его отнесет за линию пожара.

– Однако ветер на юг, и «Змей» может упасть в пламя, – тревожно сказала Камнева.

– Внимание! – крикнул капитан. – Все по местам. Работу машин на полный ход!

Жуков побежал к своим моторам. Фома стал за штурвал. Капитан Симаков с Игнатом и Джимом отправились к капитанской рубке, под нею сгруппировались остальные.

Загудели моторы. «Тайга», дрогнув всем телом, медленно двинулась вперед. Скоро сухопутный корабль подошел вплотную к стене лиственниц. Дальше идти было некуда. Бешено загудели пропеллеры на носу.

– Неужели одной винтовой тягой можно двигать это чудовище? – спросил Игнат.

– На снегу можно, – ответил Симаков. – Здесь же пропеллеры только помогают: «Тайга» движется на колесах, которые вращаются при помощи моторов. Будет время, расскажу подробно. А кое-что и сами увидите.

– Рама! – крикнул он.

Впереди вездехода выдвинулась металлическая рама, укрепленная на низких колесах. Передние концы рамы были соединены тонкой металлической пластинкой. Позади пластины, на некотором расстоянии от нее, проходила металлическая труба. Она шла параллельно пластине и также соединяла своими концами боковые металлические стержни. Все вместе и составляло «раму», напоминающую связанные впереди, но очень широко расставленные оглобли.

– Ток! – продолжал командовать Симаков, наклоняясь к слуховой трубе.

Джим и Игнат увидели, как тонкая металлическая полоса впереди «оглобель» покраснела и накалилась добела. Полоса врезалась в лиственницу и прошла сквозь ее ствол с легкостью ножа, разрезающего масло. Соки дерева обратились в пар, вырвавшийся из разреза. Показался дымок. Но в тот же момент из трубы, находившейся за пластиной, через дыры начали вырываться струи пенистой жидкости, облеплявшей место среза. Вспыхивающее пламя тотчас тушилось. Шипение усилилось. Пар и дым покрыли электрический нож.

– Клешни!

Две пары рычагов, оканчивающихся железными клешнями, вынырнули откуда-то снизу. Дудин и Грицай ловко управляли железными руками. Клешни схватили дерево выше среза и отвалили в сторону. «Тайга» подвинулась вперед. Камнева, Фокина, Дубровина помогали Дудину и Грицаю направлять падение деревьев в тех случаях, когда «руки» не успевали вовремя сделать это. «Тайга» ощетинилась механизированными баграми, клешнями, рычагами.

Работа была напряженная, небезопасная, требующая большой ловкости и сноровки. Капитан время от времени справлялся по радио, с какой быстротой движется пожар. С вышки «Змея» ему сообщали об этом.

– В каком направлении лежит ближайшая граница леса? – спросил капитан змеевиков.

– Перед нами до горизонта сплошной лес, – отвечали со «Змея». Симаков нахмурился.

– Придется послать на разведку Анну, – сказал он.

– На авиетке «Стрекоза»? – спросил Игнат.

Капитан кивнул головой.

– Геолог-авиатор. Я вижу, вы тут универсалы, – сказал Игнат.

– Приходится, – ответил Симаков. – Анечка любит летать.

Он отдал распоряжение.

Через несколько минут «Стрекоза» уже взвилась почти отвесно над вездеходом, взяв курс на север, и скрылась за лесом. Вскоре она вернулась.

Симаков начал подсчитывать, что движется быстрее – «Тайга» или пожар. Судя по тому, как он мотал головой, итоги получались неутешительные.

– Ну, что? – спросил Игнат.

– Пожар нагоняет, – ответил Симаков. – А к вечеру ветер должен усилиться.

Пожар усиливался. Огонь, охватывавший все большее лесное пространство, сам создавал ветер. Он уже гудел по верхушкам деревьев, разнося едкий дым, но искр еще не было видно.

Над «Тайгой» затрещала и круто опустилась на палубу «Стрекоза». Возбужденная, раскрасневшаяся Анна Фокина указала кратчайший путь из леса.

День угасал. На небе зажигались первые звезды. Звери уже все пробежали, птицы пролетели.

– Теперь бы тучи, дождик, а небо, как назло, чистое, – ворчал Симаков.

Со «Змея» сообщили, что пожар делает прыжки: поднявшийся ветер переносит горящие сучья, ветки, вызывая новые очаги. Дело принимало нешуточный оборот.

Откуда-то вновь появились обезумевшие животные. Разные обитатели леса бежали вперемежку, не обращая внимания друг на друга. Становилось трудно дышать.

– Уложить трубу и роторы! – приказал Симаков.

Высокая труба ветросиловой установки оказалась складной. Она осела, словно провалилась. Роторы были положены набок, как пароходные трубы при прохождении парохода под мостом.

– Остановить моторы воздушной тяги!

Часть моторов затихла. Пропеллеры, покружившись на холостом ходу, остановились. Дудин и Грицай быстро сняли их и уложили внутрь корпуса.

– Дугу!

– Есть дугу! – по-морскому ответил Грицай.

В носовой части сухопутного корабля, над палубой, поднялись три металлические дуги, одна выше другой.

– Задраить иллюминаторы!

– Есть задраить иллюминаторы!

Джим и Игнат ожидали, что будет дальше. «Тайга» напоминала корабль перед наступлением циклона. Она готовилась вступить в борьбу с огненной бурей и стихией леса. Лес цепко держал в своих лапах, огонь упорно нагонял корабль.

Симаков глубоко вздохнул. «Тайга» была готова для штурма.

– Дать лесорезы. Полный ход! – раздалась новая команда.

«Тайга» быстро двинулась вперед, как танк в атаку. Накаленный добела резак подкашивал толстые стволы, и они падали в разных направлениях. Деревья, шумя, как морские волны, опускались прямо на «Тайгу», падали на дуги и по ним соскальзывали вниз. Иные падали поперек дороги. «Тайга» переползала, поднимаясь то носом, то кормой, как корабль при килевой качке. Иногда на пути наваливалось столько стволов, что приходилось отступать и снова двигаться, чтобы разбросать их.

– Это уже напоминает борьбу ледокола со льдом, – заметил Игнат.

– Да, но за ледоколом не гонится, по крайней мере, огненный смерч, – заметил Джим.

Совсем стемнело. Несмотря на шум моторов, треск падающих деревьев и шипенье огнетушителей, уже слышался гул настигающего пожара. Потемневшее ночное небо на юге становилось багровым. Мелкие искры пролетали над «Тайгой», как метеоры.

– Сюда может попасть искра, весь этот мусор необходимо убрать, – сказал Игнат.

– Ты прав, – ответил капитан. – Вот тебе и Джиму нашлась подходящая работа.

Джим и Игнат стали сбрасывать с палубы груды сучьев, хвои, шишек.

– Тепленько становится работать, – сказал через некоторое время Игнат, утирая пот с лица и поглядывая на Джима.

Черная фигура негра уже была ярко освещена заревом пожара и казалась бронзовой.

– Да, теплеет, – заметил Джим, также останавливаясь, чтобы передохнуть.

На помощь Джиму и Игнату пришли Фокина и Камнева.

Мимо пробежал Грицай и сказал на ходу:

– Скверное дело. Не хватает огнегасительной пены. Запасы истощаются. Дубровина не успевает изготовлять. Кто-нибудь помогите ей.

Анна сбросила охапку мусора за борт и ушла.

В лесу уже было светло и горячо, как в июльский полдень.

– Невеселые дела, Джим, – тихо сказал Игнат. – Пожалуй, спокойней нам было бы продолжать путь на аэроплане. На худой конец из этого ада могут вырваться один-два человека на «Стрекозе».

– Да, пожалуй, вот эти там наверху уцелеют. – Джим показал рукой: высоко над лесом ярко светился «Змей».

– Нет, и там им не сладко, – продолжал он, следя глазами за клубами багрового дыма, поднимавшимися к самому «Змею».

В это время Игнат и Джим работали на корме, возле лебедки, к которой был привязан «Змей».

Прибежал Грицай и начал отдавать трос.

– Змеевики Тестов и Гринев просят поднять их повыше, поджариваются и задыхаются. Они сейчас висят над самым пожаром, – объяснил Грицай.

«Змей» начал медленно подниматься.

Палуба была очищена вовремя. На нее все чаще летели искры и головни. Но работу нельзя было бросать ни на одну минуту: беспрерывно накапливались новые обломки, сучья, шишки от деревьев, падающих на дуги и скатывающихся вниз.

Игнат подошел к капитанской рубке.

– Как дела? – спросил он Симакова. – До конца леса далеко?

– Не менее десяти километров, – ответил капитан.

От жары на носу уже трудно было стоять. Позади «Тайги» по стволам и пням скошенных деревьев змеились огоньки. Одно сухое дерево пылало. Пожар разгорался совсем близко от вездехода. Его корпус все более нагревался. Было тяжело дышать. Жар усиливался с каждой минутой. Но ни один человек из всего экипажа, не исключая девушек, не проявлял паники. Игнат шутил:

– А ты еще боялся, Джим, что окоченеешь от холода на севере. Пожалуй, тут теплее, чем в твоей Флориде.

Джим улыбался, сверкая зубами.

На самой палубе вспыхнула куча хвои, другая, третья… Дудин бегал, заливая пламя огнетушителем.

Пожар трещал, гудел, завывал, свистел. Птицы и звери уже давно опередили «Тайгу». Только одни люди вели последнюю борьбу с пламенем. Они изнемогали. Дудин пустил в ход палубные шланги, но в баке было не так много воды, чтобы ее хватило до конца лесного пути. При этом вода нужна была и для охлаждения моторов и бензиновых баков, которые могли взорваться от нагревания. Змеевики ежеминутно сообщали свои наблюдения. Они уже давно видели границу леса и давали направление. Граница была близка, но сплошное море огня – еще ближе. К счастью, ветер переменился. Дым и горячий воздух относило в сторону. Иначе все задохнулись бы прежде, чем пожрало бы их пламя.

– Я вижу просвет, – закричал Игнат своим громовым голосом.

Все встрепенулись, посмотрели вперед, но за дымом ничего не было видно. Однако Игнат не ошибся. Всего несколько рядов деревьев отделяло тайгу от границы леса.

Засыпаемые искрами, задыхающиеся, пленники огня продолжали бороться за свою жизнь, сбрасывая с палубы загоравшиеся сучья. Грицай с остатками воды в ведре обегал людей и окатывал их. От одежды поднимался пар.

Вдруг раздался с кормы крик Дудина:

– Трос. «Змей» зацепился за сук дерева. Стоп. Остановите машину.

Эти слова тотчас же были переданы капитану. Каждый пережил тяжелую секунду внутренней борьбы. Положение для всех было ясным: задержка «Тайги» хотя бы на несколько минут может стоить жизни всем. Спастись возможно, только пожертвовав «Змеем» и змеевиками. Позади на много километров бушевало огненное море. И «Змей» неминуемо упадет в огонь. Но допустить гибель товарищей… никогда. Всем спастись – или погибнуть всем.

– Стоп.

«Тайга» остановилась, как взнузданный конь. Дудин, облив себя остатками воды из ведра, дергал трос, пытаясь освободить его.

«Не задерживайтесь из-за нас. Спасайте вездеход и экипаж», – радировали змеевики.

Капитан только досадливо махнул рукой. Дудин продолжал то накручивать на лебедку, то отпускать трос. Но трос прочно зацепился за сук. Дерево уже пылало внизу. Огни пламени, перебираясь с ветки на ветку, приближались к тросу. Трос разогреется, металл сделается мягче и порвется…

Все, забыв о личной безопасности, с волнением следили за работой Дудина. Фома, простучав тяжелыми сапогами по железной палубе, исчез в люке.

– Игнат, есть у тебя револьвер? – спросил Джим.

Игнат дрогнул от этого вопроса и с тревогой посмотрел на Джима. Неужели у него не выдержали нервы и он хочет покончить с собой? Но Джим, преодолевая волнение, улыбался. Игнат после короткого колебания передал револьвер Джиму. В ту же минуту из люка поднялся Фома с винтовкой в руках. Ему и Джиму пришла в голову одна и та же мысль. Они начали посылать в сук пулю за пулей. Сук надломился – трос был освобожден. Все вздохнули с облегчением.

А кругом «Тайги» бушевало пламя. Жар становился нестерпимым. Оставаться далее на палубе было невозможно. Симаков отдал приказ всем спуститься во внутреннее помещение корабля. Но сам он решил оставаться на капитанском мостике.

– Живьем сгоришь, – возражал Игнат.

Симаков упорствовал.

– Я должен… – Симаков задохнулся от дыма, закашлялся и пошатнулся.

Игнат схватил его своими огромными ручищами, как ребенка, и понес к люку.

В кают-компании Симаков очнулся и вновь пытался выйти на палубу. Игнат сжал руку капитана и строго сказал:

– Сиди, «Тайга» движется вперед и сама выберется из пожара. Осталось каких-нибудь полкилометра.

Анна Фокина уронила голову на стол. Обморок… Джим бросился к ней на помощь. Но что он мог сделать? Поднял золотоволосую голову девушки, растерянно дул в лицо. Дубровина с белым, как у мертвеца, лицом шатаясь и цепляясь за горячие стены, побежала к аптечке за спиртом. Но возле двери сама упала.

– Однако дело – табак, – проговорил Фома, ни к кому не обращаясь.

– Алло. Вы живы? – телеграфировали змеевики. – «Тайга» находится у края леса. Осталось не более…

– Что такое? Почему он не договорил? – взволновался Симаков и закричал в телефонную трубку: – Тестов! Тестов! Алло! Гринев! Не отвечают. Неужели «Змей» оторвался? Я иду на палубу, – сказал Симаков решительно.

Игнат видел, что на этот раз отговаривать бесполезно.

– Погоди. Раньше батьки не лезь в пекло, – загудел Фома, расставляя перед Симаковым руки, – говорю, погоди, а не то стукну. Сиди. Я сейчас…

Фома, переваливаясь, как медведь, вышел и скоро вернулся с кожаным пальто, шлемом и темными очками.

– Вот, надень. Да водой облейся. Полведра я еще сберег.

Симаков быстро оделся. Фома облил его с ног до головы.

– Теперь идем.

Игнат также последовал за ними.

С трудом взобрались по горячей железной лестнице до люка. Фома, надев кожаные рукавицы, открыл люк. Их обдало горячим багровым дымом. Фома быстро захлопнул люк.

– Крышка. Каюк, – сказал он. – Нельзя выходить. Все равно сгоришь. – И он насильно свел Симакова с лестницы.

Шатаясь, дошли до кают-компании. Люди сидели и лежали на столах, там было не так жарко, как на накалившемся полу. Молчание, гул моторов, шум пожара…

– Однако как будто посвежело немного, – сказал Фома.

И в тот же момент раздался голос змеевика, несший весть о спасении.

– «Тайга» вышла из пожара. Живы ли вы? Мы живы.

Холодный ветер быстро остуживал стенки «Тайги». Спасены.