Красная рука, черная простыня, зеленые пальцы Рахманин уже не рад Успенский читать

Рахманин жил в Москве один. Он снимал угол у старушки. Но сама его старушка постоянно жила у другой старушки – своей соседки. Так что Рахманин, снимая угол, фактически снимал целую московскую комнату с телефоном. И первое, что он увидел, войдя к себе, большое красное пятно на стене. Точнее, блекло-красное. Он позвал хозяйку.

– Нина Николаевна, что это?

– Где?

– Вот здесь на стене.

– Ничего. Обои потрескались.

– А вот это красное что?

– Где красное, Витек? Это серебряный накат.

– А красного нет?

– Нисколечко нет. Это у тебя пятна радужные в глазах. Со мной такое тоже бывает. Особенно после гимнастики.

– Вот это новость! – поразился Рахманин. Вы гимнастикой занялись?

– И я занялась. И Наталья Ивановна занялась. Нам по телевизору велели. «Для тех, кому больше семидесяти».

– Вот и хорошо,сказал Рахманин. Со временем и я к вам присоединюсь. Особенно если буду жив. Значит, нет красного?

– Нет, совсем нет.

Рахманин успокоился. Но тут зазвонил телефон. И страшный голос пропел Рахманину:

– Бегут, бегут по стенке Зеленые Глаза. Они девочку задушат, да, да, да.

Потом раздались гудки.

Он плюнул и пошел на улицу.

Рахманин был одинокий ковбой. Обходился в Москве без друзей и знакомых. Пожалуй, в первый раз он пожалел, что не к кому пойти и рассказать о происшествиях последних двух недель.

Он шел куда глаза глядят. В своем Покровском-Стрешневе он знал каждый уголок. Но сейчас он увидел, что оказался в районе, в котором никогда не был. Стояли дома непривычной конструкции, росли деревья незнакомого вида. И на улице не было ни одного человека. Казалось, что в этой части города только что наступило самое раннее-раннее утро.

Он подошел к остановке трамвая. Номера были какие-то странные No 1932-1958, No 1983-19…

– Как цифры на кладбище,подумал Рахманин.

И сразу же показался трамвай. Он шел почти бесшумно, хотя выглядел очень старым на вид, как будто сошел с дореволюционной фотографии, и по логике должен был бы греметь.

Он все ближе и ближе. Глаза у Рахманина полезли на лоб, потому что трамвай был черного цвета. Не трамвай, а катафалк.

Двери распахнулись. Виктора так и потянуло в черную прямоугольную дыру. Еще секунда, и он сделал бы шаг. Но у него хватило разума повернуться и шагнуть в обратную сторону.

И все резко переменилось. Появились люди. Возник шум города.

– Почему я не вошел в него?думал Рахманин. Почему?

И он понял. На трамвае стояла цифра1968. Это был год его рождения.