Сказка Следствие ведут Колобки Следствие шестое Колобок против Дебиленко Успенский читать

По всей Москве уже давно наступило раннее летнее утро и только в Краснопресненском детском парке запутались остатки темноты.
Знаменитый сыщик Колобок проводил в НПДД совещание с сотрудниками. Если вы не забыли, НПДД — Неотложный Пункт Добрых Дел. Колобок — великий сыщик, друг детей. Его сотрудники Колобки — это военизированный помощник Булочкин и лаборантка с химическим уклоном Колбочкина.
Колобку было тесно. По нем плакала Европа, а он занимался в Москве мелочами. Он тигриным шагом метался из угла в угол помещения, которое было совсем небольшим. Весь НПДД был размером с кабину лифта из хорошего дома.
В комнате было тепло и уютно, как-то очень по-домашнему. Пахло кофе и подожженной манной кашей. Однако Колобок был очень сух и чрезвычайно официален:
— Удивительное дело, — говорил он. — Преступность в нашем парке с каждым днем падает, а преступников становится все больше и больше.
— Что же тут удивительного! — сказала Колбочкина. — Преступностью в нашем парке командует директор товарищ Надежный. Он пишет на главной доске, что она падает. А преступниками командуем мы, мы их ловим. Вот их все больше и больше становится.
— Не очень-то мы их ловим, — добродушно проворчал Колобок. — Кривоватый тип Дебиленко, который кошек и собак на шапки переводит, до сих пор еще не найден. Из музея боевой славы нашего парка похищена боевая шашка командира товарища Крылатенко. Нет ни шашки, ни преступника.

Колобок сделал несколько мягких, тигриных, почти неслышных шагов. Неслышных потому, что он был в валенках.
— Скажите мне, товарищ Булочкин, как вы будете смотреть в честные глаза наследников нашего командира? Они, можно сказать, оторвали шашку от семьи для нашего музея, а мы за ней не уследили.
Дисциплинированный Булочкин покраснел. Он не знал, как ему смотреть в честные глаза наследников.
— А вы как будете смотреть, товарищ Колбочкина?
— Зажмурившись, — нашлась верная помощница.
— Разве что, — сказал Колобок. — Да, — печально подвел он итоги, — нет ни острой шашки, ни преступника.
— Их надо брать по отдельности, — твердо сказал Булочкин.
— Почему, — удивился Колобок.
— Вместе они очень опасны.
И тут в дверь позвонили. Колобок схватил большое увеличительное стекло и стал рассматривать разбитую форточку, лежавшую у него на столе.
— Войдите.
Вошла строгая сухощавая гражданка пенсионерно-спортивного вида. Она была в кедах, в тренировочном костюме и с открытым зонтом.
— Караул! — тихо кричала она. — Двойной караул!
— Почему двойной? — поразился Колобок.
— Ребенка украли, — объяснила продуктовая спортсменка. — Уже второй раз.
— Гражданка Четверухина, — строго сказал Колобок. — Мы уже с вами знакомы по аналогичному делу. Вы уверены, что его украли? Может быть, он сам от вас сбежал.
— Уверена, уверена.
— Но кому он нужен?
— Такой ребенок всем нужен. Это же будущий Эйнштейн. Будущий академик, гордость страны. Тысячи научных открытий в оборонной сфере.
— Почему в оборонной сфере? — спросил Колобок.
— Он с танками не расстается.
— Шеф, — сказал военизированный Булочкин, — я чувствую руку иностранной военщины.
— Да? — ехидно сказал Колобок. — В прошлый раз вы чувствовали руку инопланетянщины и что же оказалось?
Булочкин виновато заморгал глазами, но продовольственная спортсменка поддержала его:
— Этот продолговатенький товарищ прав. Ребенка украла военщина.
— Отставить споры! — сурово приказал Колобок. — Начинаем действия. У нас есть три преступления. Похищение мальчика — раз. Это вы, Булочкин, берете на себя. Пропажа сабли товарища Крылатенко — это два. Это я беру на себя. И кривоватый тип Дебиленко, который переводит собак и кошек на шапки, — это три. Это для вас, товарищ Колбочкина. И имейте в виду, это очень опасный тип. По нему давно уже плачет милиция.
— Шеф, я имею план. Я прикрепляюсь к гражданке Четверухиной, — сказал Булочкин. — Мы вместе ведем поиски.
— Отлично.
— Я отправлюсь в командировку по всем помойкам, — сказала Колбочкина. — Там больше всего собак. И там будет этот кривоватый тип.
— Отлично, — согласился Колобок. — А я отправлюсь в музей боевой славы нашего парка на пару часов.
— Шеф, вы будете там экспонат? — спросил верный Булочкин.
— Я буду заседант. То есть я буду там сидеть в засаде.
— Ага, — поняла Колбочкина. — Преступник всегда возвращается на место преступления. И тут-то вы его цап и хватаете за обе руки!
— Ничего подобного! — возразил Колобок. — Следите за моей мыслью. Преступник похитил саблю товарища Крылатенко. Сабля очень опасная штука. Ею можно порезаться. А ножны он не взял. Значит, он придет за ножнами. Вот тут-то я его и задержу.
— Колобок, Колобок, — сказал Булочкин. — А может быть, сабля тупая.
— Булочкин, Булочкин, вы когда-нибудь рубили капусту? Разве можно рубить капусту тупой саблей?
— Нельзя. Ничего не выйдет.
— А товарищ Крылатенко рубил не капусту, а головы врагам революции, которой он верно служил, пока его не расстреляли. Так что сабля у него должна быть в сто раз острее.
— Его расстреляли белые? — спросил Булочкин. — Которым он рубил головы?
— Нет. Красные. Но к сабле это не имеет отношение.
— Шеф, — прервала свою задумчивость Колбочкина, — а как я узнаю преступника Дебиленко, по которому плачет милиция?
— У него такие приметы. Правое ухо больше левого. На груди татуировка: «Как мало прожито, как много сделато!». И от него сильно пахнет псиной.
— Я никогда не нюхала псину, — сказала Колбочкина. — Эх, была бы у нас служебно-розыскная собака, нам было бы много легче.
— Булочкин, сколько стоит сейчас на рынке хорошая собака? Лучше всего щенок.
— Дорого, шеф, рубля три. Я приценялся.
— Ой, — закричала гражданка Четверухина, — у моего мальчика Леши есть замечательная собака. Я ее все время хотела выбросить из дома. Теперь я ее вам подарю.
— Немедленно дарите, — сказал Колобок.
— Немедленно не могу. Ее украли вместе с мальчиком.
— Ладно. Все по рабочим местам! — приказал Колобок. И запел вполголоса свою любимую песню, песню о силах разума в Москве.

Когда общественность слаба,
Когда уже бессильна пресса,
Тогда для нас трубит труба,
Для нас — защитников прогресса.

В этой песне был такой припев:

Если спросят, мы ответим,
Что желаем счастья детям,
Каруселей и зверей
И незапертых дверей.

Лаборантка Колбочкина уже третий час исследовала помойки и антисанитарные ларьки, но все безрезультатно. Ее постепенно охватывала грусть, переходящая в печаль.
— Три часа жизни долой и никаких результатов. Колобок меня за это по головке не погладит.
И верно, из своего пионерского детства Колобок вынес всего один лозунг, но какой: «Пионер, не теряй ни минуты!». А она потеряла уже целых сто восемьдесят минут.
И тут ей навстречу вышел мороженщик Коржиков с тележкой.
— Товарищ мороженщик, — спросила Колбочкина, — где вы приобрели такую красивую шапку?
Мороженщик Коржиков считал себя человеком России, более того, человеком Земли и даже человеком Вселенной. Он всегда говорил так, словно на него смотрят все жители Москвы одновременно. Он говорил заголовками газет:
— Шапки шьют люди! К следующему году дадим каждому человеку по шапке! Не шапка красит человека, а человек красит шапку!
— Вот я и спрашиваю вас — кто красил эту шапку? — спросила Колбочкина. — Назовите фамилию.
— Краска не валится с неба! Животных красит природа. Это же натуральный соболь или типичный бобер!
— Сами вы, гражданин, натуральный соболь или типичный бобер. Это же типичная собака, крашенная под соболя.
Продавец Коржиков снял шапку, внимательно рассмотрел ее, даже лизнул ее и завопил на весь парк заголовками криминальной хроники:
— Мафия проникла в народ! Обман подстерегает нас на каждом шагу. Преступники среди нас. Берегите ваших четвероногих друзей!
— Не кричите так громко, — сказала Колбочкина. — Лучше опишите этого человека. Как он выглядит, какие у него уши, во что одет, что у него написано на груди?
— Что у него написано на груди, я не знаю, — сказал Коржиков нормальным голосом. — Я его не читал. Уши у него холодные. На лице у него написано, что он жулик. И выглядит он так же. Он все время трется здесь, около помоек.
— Зачем же вы у него покупали шапку?
— А затем, что он продает очень дешево. Не то что в магазинах. Магазины сошли с ума! Лучше растить цены, чем урожай!
С этими многозначительными словами он укатил свою тележку в глубь парка.
— Все ясно, это действует кривоватый Дебиленко, — поняла Колбочкина и твердо решила, что никуда не уйдет из помоек, пока не задержит и не обезвредит этого кривоватого Дебиленко.

Тем временем постепенно закончился день и к парку подступил мокроватый вечер. Посетители покидали аллеи и детские площадки. В лотках и палатках гасли огни. А в музее боевой славы, наоборот, зажегся яркий свет. Ночной сторож — продавец мороженого Коржиков — обходил помещение. Он сторожил музей за полставки и поэтому готовился ко сну на всю катушку. Он тихонько напевал свою любимую сторожевую песню:

Наши экспонаты —
Пушки и гранаты,
Седла лошадиные,
Сабли, кивера…
И картины славные,
Где солдаты справные
На врага бросаются
С криками «Ура!».

Дальше шел припев, который особенно нравился Коржикову:

Мы, сотрудники музея,
Не устанем повторять,
Что не пустим ротозея
Экспонаты охранять.

Во втором куплете Коржиков был согласен с каждым словом:

Ох как портит нервы
То, что есть шедевры,
Что к сигнализации
Не подключены.
И администрации
О сигнализации
Мы сигнализировать
День и ночь должны.

А третий куплет ему совсем не нравился, он был какой-то каркающий:

Мне без прекращенья
Чудятся хищенья,
И под подозреньем
Каждый, кто вошел…
Если пионерчики
Стащат револьверчики,
Как же это кончится
Все нехорошо…

Не зря он беспокоился. Пока он пел, к нему в тележку залез какой-то тип.
Едва он допел последний куплет, как в помещение неслышными рысьими шагами вошел Колобок.
— Насчет пионерчиков я не уверен, — сказал он, — а вот таких людей, как кривоватый тип Дебиленко, вам опасаться стоит.
— Стой, кто идет! — закричал заголовками Коржиков. — Музей — это звучит гордо! Музей — это не кабаре! Документы на полку! Почему люди приходят по ночам!
— Я Колобок! — сказал Колобок. — Вот мое удостоверение. А прихожу я ночью потому, что имею ключи от всех помещений. И по моим сведениям, в ваш музей собирается явиться один очень опасный преступник.
— Сам Колобок! — закричал Коржиков. — Событие московского масштаба! Гиганты идут к простому народу! Человек-легенда посещает музей.
— А вы почему здесь? — спросил Колобок. — Вы же по утрам торгуете мороженым.
— Это верно, — согласился Коржиков незаголовочным голосом. — Вон стоит моя тележка. Здесь я на полставки. Внуку на «варенку» коплю.
Все-таки он не удержался и снова закричал заголовками:
— Дети наших детей — это наши дети. «Варенка» — двигатель прогресса. Пенсия хорошо, а зарплата лучше. — Но закончил он совсем уж пессимистически: — Наши внуки — это наш путь на кладбище.
— Отставить разговоры! — приказал ему Колобок. — Скажите лучше, кто это подставил лестницу к вашему окну?
— Я не ставил.
— Кто подпилил затворы на окнах?
— Я не пилил. Тут крутился один ремонтник.
— Все ясно. На вас готовится нападение, это не ремонтник, а жулик. А вы песни поете. Немедленно гасим свет и сидим в засаде. Есть у вас оружие?
— Да тут полны стены оружия. Мы же музей боевой славы.
— Это экспонаты, их трогать нельзя, — сказал Колобок.
— Некоторые можно, — возразил Коржиков. — Вон, например, лежат гантели славного русского полководца Суворова. Их можно трогать сколько хочешь. Или вот, например, чугунный утюг генерала Багратиона. Да тресни ты им жулика по башке, он сразу шелковым станет.
— Ой, слышу лестница скрипит! — закричал Колобок. — Выключаю свет. Ложись.
Свет погас и в неярком свете луны стало видно, как какая-то тень как-то несколько коревато проникла сквозь окно в помещение музея.
— Ага, попался! — закричал сторож Коржиков и бросился вперед.
Он вступил в бой с тенью, подставил вошедшему ножку и все время подбадривал себя криками:
— Шестьдесят лет на боевом посту не пропали даром! Ни шагу назад, позади Москва! Преступники не уйдут от расплаты!
Коржиков хоть и был почти пенсионер, но был здоров как бык.
— Сам ты преступник! — вдруг послышался голос Булочкина. — И еще балда!
Колобок опешил и немедленно зажег свет.
— Товарищ Булочкин, что вы здесь делаете? — строго спросил он.
— Преступника ловлю, — ответил Булочкин. — Мы с гражданкой Четверухиной бежали ради жизни перед сном. Вдруг я вижу — в музее свет горит. К окну лестница приставлена. Вот я и подумал, что здесь преступник, и полез его задерживать. А этот мороженный тип как стукнет меня чем-то.
— Не мороженный тип, а типичный мороженщик! — возразил Коржиков. — И не чем-то, а гантелями полководца Суворова.
— А потом как добавит какой-то железякой!
— Не железякой, а утюгом генерала Багратиона, — сказал он. — Теперь его придется в починку нести.
— Я боюсь, что в починку нести придется товарища Булочкина, — сказал Колобок. — Я его понесу в перевязку в НПДД, а вы сидите здесь и ждите настоящего преступника.
Когда Колобок и Булочкин удалились, Коржиков подумал про себя: «Чего это я буду сидеть и ждать преступника здесь, когда я его боюсь. Я буду сидеть и караулить его на улице. Там, по крайней мере, народ ходит».
И он вышел из помещения на улицу. А как только он вышел, из его тележки вылез какой-то замороженный тип с черным чулком, натянутым на лицо. В чулке были только прорези для глаз и ушей. Он вытряхнул из-за шиворота иней, вынул из кармана мешок и приступил к осмотру музея.
— Так, дорогие начальники, — говорил он, — посмотрим, что у вас здесь имеется. Во-первых, ножны для сабли. Это мы берем. Это нам необходимо. Во-вторых, я вижу чугунную пушечку. Нет, ее мы не возьмем. Это огнестрельное оружие, за него дают десять лет. Вот орденов мы наберем целый карман. И на грудь повесим сколько влезет.
Кривоватый тип Дебиленко, а это, как вы догадались, безусловно был он, нацепил себе полную грудь орденов. Среди них был орден за взятие Измаила в… году и три медали «Мать-героиня». Получалось, что он, кривоватый тип Дебиленко, лично нарожал двадцать семь человек детей. Да, не зря у него на груди была нарисована надпись: «Как мало прожито, как много сделато!».
И тут на его беду в окне появилась вечерняя спортсменка гражданка Четверухина. С криком: «Товарищ Булочкин, куда это вы подевались?» — она просто упала на растерянного Дебиленко.
— Я не Булочкин, — ответил он ей.
— А кто вы такой? — подозрительно спросила она. — И что вы делаете в нашем парковом музее?
— Я здесь экспонат, — ответил Дебиленко. — Вон у меня сколько орденов на груди.
— Интересный экспонат, — сказала гражданка Четверухина. — Экспонат в женском чулке! От кого вы скрываете свое лицо?
— А может, я застенчивый, — говорит кривоватый тип. — Может, я не хочу красоваться перед посетителями. А может, я олицетворяю неизвестного героя. А может, я памятник неизвестному солдату.
Но гражданку Четверухину провести было не так-то просто. Она схватила со стены казацкую пику и закричала во весь голос:
— Руки вверх.
А потом добавила:
— И ноги тоже!

Кривоватый тип без всякого спора рухнул на пол и поднял вверх руки и ноги. На шум с улицы прибежал продавец-сторож Коржиков.
— Ага, попался, дорогой товарищ! — радостно закричал он.
— Тамбовский волк тебе товарищ, — мрачновато ответил Дебиленко.
И тут только Коржиков рассмотрел его. Он снова закричал лозунгами:
— Негритянский преступник похищает боевую славу! Америка шлет к нам своих худших сынов! Сегодня грабят парковые музеи, завтра начнут грабить школы!
— Никакой он не негритянский, — сказала гражданка Четверухина. — Он просто матерый. Надо сдать его в милицию. Для начала надо приковать его к этой вот чугунной пушке.
— Вот и отлично, — согласился сторож. — Мы прикуем его наручниками маршала Рокосовского.
Он взял наручники, в которых когда-то водили знаменитого маршала, и приковал ими Дебиленко к пушке.
— Вы стойте здесь и охраняйте его, — приказала гражданка Четверухина. — А я пойду пока позову милицию, если она не спит.
Она вышла из музея быстрыми спортивными шагами, а сторож Коржиков подумал про себя: «Чего это я буду караулить его здесь, когда я его боюсь. Лучше я буду караулить его на улице. Там хотя бы народ ходит».
Потом он произнес вслух, чтобы нейтрализовать преступника:
— Пойду-ка я покурю на свежем воздухе. Этот тип все равно никуда не денется. С пушечкой он далеко не уйдет. Он просто с места не сдвинется.
«Да? — решил про себя преступник. — Не уйдет? Не сдвинется? А вот еще как и уйдет. Не хотел я брать эту огнестрельную штуку, да сама жизнь заставляет».
Пушка была вовсе не тяжелой. Он легко поднял ее, взвалил на плечо и вместе с пушкой ступил на лестницу. Лестница сразу же сломалась, и Дебиленко с пушкой и со страшным треском упал на мягкий газон.
Как только он упал на мягкий газон, в музей вошло много милиции, сторож Коржиков, гражданка Четверухина и даже сам Колобок.
— Упустили! Упустили! — схватился за волосы Колобок. — Позор на мою седую голову!
И тут за голову схватился сторож Коржиков:
— Пушка пропала.
И все сразу поняли, что с этого момента ситуация чрезвычайно осложнилась. Вместе с пушкой и саблей преступник становился в три раза опасней.

Ночь кривоватый Дебиленко провел в кустах. Было холодно и мокро. Тени жались по углам. Но теней он не боялся. У него в руках была пушка. Когда наступило утро, Дебиленко выбрался из кустов и направился в сторону ближайшей мастерской металлоремонта.
Первым человеком, который шел ему навстречу, была Колбочкина. Она шла на утреннее совещание в НПДД и ничего не знала о ночных событиях.
— Гражданин, гражданин! — строго сказала она. — Почему вы разгуливаете с огнестрельной пушкой по улицам?
— Я не разгуливаю, — нахально сказал Дебиленко. — Я несу ее в ремонт. Это экспонат. Видите, пушка уже совсем износилась.
И святая Колбочкина поверила проходимцу.

На совещании Колобок был сердитым. А Булочкин перебинтованным. Присутствовала и гражданка Четверухина.
— Подведем итоги, — говорил Колобок. — Похвастаться нечем. Кривоватый тип Дебиленко не обнаружен. Ножны сабли товарища Крылатенко на месте, но пропала знаменитая пушка крестьянских волнений имени Степана Разина. Пропавший мальчик Леша даже нигде не проявился.
Он своим любимым тигриным шагом прошелся по комнате.
— Булочкин, доложите о проведенной операционной работе. Чем вы занимались?
— Бегал ради жизни.
— Это мы уже проходили, — сказал Колобок.
— Получил записку: «Принесите в парк на пристань хлеб и яблоки жаркур».
— И что такое жаркур? — спросил Колобок.
— Не знаю точно, но думаю, что это Железный Армейский Курок.
— Жаркур — это жареная курица, — вмешалась лаборантка Колбочкина.
— Потрясающе, — сказала гражданка Четверухина. — Я срочно пойду домой готовить жаркур. Это может спасти моего мальчика от военщины. Булочкин, за мной.
— Булочкин, — тихо позвал Колобок. — Когда жаркур будет готов, вы устроите засаду около пристани. Как только военщина придет за жаркуром, схватите ее и доставьте сюда.
— Шеф, а если военщина схватит меня?
— Тогда не сдавайтесь и пускайте вверх ракеты. Вот вам ракетница, которую я незаметно взял из музея боевой славы нашего парка.
— Шеф, а разве можно брать оружие из нашего музея.
— Не только можно, но и нужно, — сказал Колобок. — Наш музей так плохо охраняется, что из него скоро все растащат. Пусть уж лучше оружие попадет в наши руки, чем в руки преступников.
Как только Булочкин и Четверухина вышли из комнаты, в разговор вступила лаборантка Колбочкина:
— Шеф, а пушка крестьянских волнений не пропала. Я сама видела утром, как ее несли в ремонт.
— Кто нес? — впился в нее Колобок. — Особые приметы, рост, вес?
— Я не помню точно, — сказала Колбочкина. — Но может быть, кто-нибудь еще, кроме меня, видел этого типа с пушкой.
— Отличная мысль. Немедленно отыщите мне мороженщика Коржикова, — приказал Колобок. — Он лично приковывал этого типа к пушке наручниками маршала Рокосовского.

Скоро Колбочкина вернулась в НПДД вместе с Коржиковым, и Колобок снова приступил к допросу.
— Мне кажется, вы оба видели одного и того же человека. Только вы, товарищ Коржиков, видели его в музее, прикованного к пушке, а вы, товарищ Колбочкина, видели его на улице с пушкой в руках. Будем составлять словесный портрет. Готовы?
— Готовы.
— Лицо у него было такое? — Колобок показал обложку служебного журнала.
— Нет. Совсем нет, — сказали свидетели.
— Такое? — Колобок показал кувшин, расширяющийся кверху.
— Нет.
— Так может быть, такое? — Колобок вытащил помойное ведро и перевернул его вверх дном. На пол посыпался мусор, но зато в этот раз пришла удача.
— Точно, — закричала Колбочкина.
— Во-во. У него была такая морда, — сказал Коржиков.
— Не надо крепких выражений, товарищ Коржиков, — сказал Колобок. — Ведь мы с вами воспитанные люди. Теперь поговорим об ушах.

Он приставил к ведру по бокам две обеденные тарелки.
— Уши у него были такие?
— Нет, — в один голос закричали свидетели.
— Так может быть, такие? — Колобок приставил к ведру два чайных блюдца.
— Нет, — снова сказали Коржиков и Колбочкина.
— Так может быть, такие? — Колобок приставил с одной стороны ведра тарелку, а с другой — чайное блюдце.
— Точно! — в голос завопили свидетели.
— Это он, — закричала Колбочкина. — Я узнаю его.
— Все ясно, — подвел итоги Колобок. — Это есть кривоватый тип Дебиленко, по которому плачет милиция. И который кошек и собак на шапки переводит. Как вы помните, у него одно ухо больше другого. — Колобок подвел итоги: — Следственный эксперимент закончен. Теперь осталось самое легкое — надо поймать этого дважды преступника.
— Трижды преступника, — сказал Коржиков. — Он, пока сидел у меня в тележке, бесплатно пятьдесят пачек мороженого съел. И всю тележку пропах псиной.
— И самое печальное, — сказала Колбочкина, — что этот преступник хорошо вооружен: саблей и целой пушкой.
Колобок и Колбочкина остались в НПДД продумывать план операции по захвату кривоватого Дебиленко, а Коржиков пошел по парку со своей тележкой, выкрикивая лозунги:
— Преступники едят мороженое на глазах у милиции!
— Артиллерия на службе уголовщины!
— Авторитет Колобка висит на волоске!

В это время в другом конце парка, около пристани, на берегу сидел с удочкой маленький мальчик. Рядом с ним сидела маленькая собачка Бобик.
— Бобик, Бобик, как есть хочется, — говорил мальчик.
Бобик слегка подскуливал ему.
— А что, Бобик, — спрашивал мальчик, — может, вернемся к бабушке?
Бобик испуганно оглядывался.
— Не хочешь, Бобик? Вот и я не хочу. Давай вместе терпеть. Я думаю, сегодня моя записка сработает и бабушка принесет еду в парк.
Сзади мальчика около мусорных бачков что-то загремело, почти загрохотало. Это появился кривоватый Дебиленко с пушкой. Он буквально весь шатался от усталости.
Дебиленко зашел на пристань и сказал:
— Ну все. Надоела мне эта пушка. Сейчас бросаю ее и все, и концы в воду.
И конечно же, он сам полетел в воду вслед за пушкой, потому что крепко-накрепко был прикован к ней наручниками.
— Караул! — закричал Дебиленко. — Тону!
Хотя вода была ему всего-навсего по колено.
— Дядя, дядя, — сказал Леша, — держитесь за мою удочку.
Он помог дяде выбраться из воды.
— Ой, дядя, а я где-то вас видел.
— Все так говорят, — ответил Дебиленко. — «Это не вас ли разыскивает милиция?». «Это не вас ли разыскивает милиция?» И все потому, что я много снимаюсь в кино.
Он тут же перешел к делу:
— Ой, какая собачка. Она очень похожа на шапку. Отдай ее мне.
— Ни за что. Это мой Бобик.
— «Мой, мое, моя, мне!» — передразнил Дебиленко. — Все всё к себе тянут. Эх, Россия, до чего тебя докатили! Давай уходи отсюда!
— Почему? Я здесь рыбачу.
— А я здесь охочусь. Это мое место.
— Интересно, — спросил интеллигентный мальчик Леша, — на кого это вы охотитесь и из чего? Из пушки?
— На кого надо, на того и охочусь, — сказал Дебиленко. — И не из пушки, а из капканов. У меня и сабля здесь спрятана.
Он вытащил из-под мусорного бачка большую длинную саблю товарища Крылатенко.
— Ой, — сказал Леша, — знаете на кого вы теперь похожи с пушкой и саблей?
— На кого? — гордо спросил Дебиленко.
— На Бармалея из книжки Чуковского.
— Эх, если бы не пушка, я бы тебе показал, — сказал Дебиленко. — Я бы тебя догнал и отлупил. Слушай, как ты думаешь, что крепче — сабля или наручники?
— Я думаю, сабля крепче, — сказал Леша.
— А вот мы сейчас проверим, — сказал Дебиленко. — А ну-ка вдарь саблей по наручникам. Я сам никак не могу, у меня правая рука пушкой занята.
Леша взял саблю, как следует размахнулся и вдарил по цепочке наручников. Конечно, она перерубилась.
— Что я говорил? — сказал Леша. — Сабля крепче.
— А теперь, мальчик, — заявил Дебиленко, — беги отсюда, пока я тебя самого саблей не вдарил. И забирай своего недорезанного Бобика. Понял?
Он говорил очень зло, и Леша понял, что он не шутит. Мальчик собрался уходить, но тут послышался газетно-плакатный голос Коржикова:
— Московское мороженое — лучшее мороженое в Москве. Человек сильнее судьбы! Судьба сильнее человека!
Коржиков остановился и даже удивился сам:
— Ничего себе! И так и так правильно получается.
Кривоватый тип Дебиленко схватил Бобика за ошейник и спрятался за помойку. Он тихо сказал Леше:
— Если про меня будут спрашивать, смотри помалкивай! А то от твоего Бобика одна шкурка останется.

Он приставил саблю к шее Бобика, показав, как он с ним поступит, и засунулся с головой в мусорный бачок. А подошедший продавец Коржиков стал спрашивать у Леши:
— Мальчик, а мальчик, ты здесь не видел такого типа, по которому давно плачет милиция?
— А как он выглядит? — спросил Леша.
— Очень просто. Его легко узнать. Он выглядит, как ведро с ушами.
— Нет, — ответил Леша. — А почему о нем плачет милиция?
— Он из музея саблю украл и пушку крестьянских волнений имени Степана Разина. А я этот музей по ночам охраняю. И теперь с меня спросят в десятикратном размере.
— А почему вы сюда пришли?
— Я буду здесь засаду устраивать, — объяснил Коржиков. — Пушка ему совсем ни к чему. Он наверняка сюда придет, ее на помойку выбрасывать.
— А это не ваша пушка? — спросил Леша.
— Ой, конечно, моя! — радостно завопил Коржиков. — Вещи обретают хозяев! Сюрприз на помойке! Помойки помогают людям! Слушай, мальчик, — обратился он к Леше. — Я оставлю здесь тележку с мороженым. Ты покарауль ее. А сам я быстро добегу до музея, оттащу эту пушку. Хорошо?
— Хорошо, — ответил Леша.
Радостный Коржиков убежал, держа пушку как маленького запеленутого ребенка. И тут из помойки вылез кривоватый Дебиленко весь в очистках и шелухе.
— На получай свою мочалку, — бросил он Бобика мальчику. — И сиди теперь здесь сколько хочешь. А я пойду отвезу тележку этому достойному труженику эскимо. Этому славному гражданину полусторожу-полупродавцу.
Он на секунду задержался и предостерег:
— Только вот сюда, за эти бачки, не заходи. У меня тут кое-что приготовлено для опасных бродячих собак.
Это были волчьи и лисьи капканы.

Колобок тем временем проводил очередное оперативное совещание. На совещании было не очень много народа. Всего двое — Колобок и Колбочкина.
— Прошло уже двадцать четыре полновесных часа, — говорил Колобок, — а преступники все еще на свободе. И мальчик Леша не найден. Какие у вас мысли по этому поводу, товарищ Колбочкина.
— У меня такие мысли по этому поводу, — сказала Колбочкина. — Пойти в милицию, взять взаймы служебную собаку Мухтара и посадить ее около парковых помоек. Когда преступник придет туда ловить собак и кошек для перевода их на шапки, собака Мухтар схватит преступника Дебиленко.
— Хороший план, — сказал Колобок. — Но не забывайте, что преступник вооружен саблей и пушкой, а Мухтар вооружен только зубами.
— Значит, вместе с Мухтаром мы возьмем взаймы милиционера с пистолетом.
— Ни за что. Мы должны действовать сами. Это наш уровень. У милиции есть дела посложнее.
Как раз в эту секунду в НПДД влетел заголовочный Коржиков с новыми заголовками:
— Караул! Сегодня пропала тележка, завтра пропадет страна! Преступность выходит из помоек!
— Объясните спокойно, что случилось, — попросил Колобок.
— Спокойно не могу! — кричал Коржиков. — Тележка пропала с моим любимым мороженым-эскимо. Ее украли.
— Кто украл?
— Не знаю. Я оставил ее с мальчиком на помойке. А когда вернулся, мальчик был, тележка исчезла.
— Опять помойка! — задумался Колобок. — Это слово что-то слишком часто стало встречаться в нашем следствии. Надо эту помойку как следует обдумать.
Дверь НПДД снова распахнулась. На пороге стояли Булочкин и гражданка Четверухина.
— Докладывайте, — попросил Колобок.
— Докладываем, — сказал Булочкин. — Жаркур готов!
Он произнес это с таким повышенным энтузиазмом, что Колобку вспомнилось пионерское детство. Ему захотелось встать, сделать салют и ответить: «Всегда готов!» Но Колобок сдержался и сухо сказал:
— Отлично. Берите жаркур и отправляйтесь на пристань в засаду. Если на вас нападут, не забывайте про ракетницу. Кстати, скажите, Булочкин, где находится эта пристань?
— Как где? — вмешалась гражданка Четверухина. — Да около парковых помоек. Там она и находится. Оттуда мусор забирают на специальную мусорную баржу.
— Помойки, опять помойки, — простонал Колобок. — Чует мое предчувствие — там происходит что-то очень нехорошее. Пожалуй, я лично должен осмотреть это загадочное место.

На пристани было тихо. Леша и Бобик, как только заслышали шаги Булочкина и бабушки, сгибавшейся под тяжестью курицы, залегли в высокой траве.
— Вот мы и пришли, — сказал Коржиков. — Будем делать засаду на военщину.
— Странное место они выбрали для передачи продуктов. Кругом помойки, значит, крысы бегают.
— Чего же вы хотите, — сказал умный Булочкин. — Военщина и шпионщина всегда связаны с помойщиной и крысинщиной.
— Ракетница у вас заряжена? — спросила гражданка Четверухина.
— Заряжена.
— Тогда кладите курицу на пристань и прячемся за этими бачками.
Как только они положили жаркур на доски пристани и удалились, Леша шепотом приказал Бобику: «Взять!».
Бобик подбежал к курице, схватил ее зубами и поволок в сторону от пристани.
Булочкин и бабушка Четверухина хотела побежать за ним, но не смогли, оба попали в капканы, поставленные Дебиленко на собак.
— Стой, стрелять буду! — закричал Булочкин. И выстрелил в Бобика из ракетницы. Конечно, он промахнулся. А бабушка Четверухина кинула в Бобика свободной от капкана туфлей и конечно же попала. Бобик бросил курицу, и вдвоем с Лешей они уползли в другую часть парка по высокой траве.
— До чего враг хитер! — сказал Булочкин. — Под собаку замаскировался.
— Это не враг хитер, это мой внук хитер, — ответила бабушка. — Это он собаку научил. Гениальный ребенок. Зря я ему запрещала собаку заводить.

Колобок был прав своим предчувствием. Около пристани разворачивались очень серьезные события. Булочкин и гражданка Четверухина сидели в капканах, прикованных к бачкам, и нюхали помоечный воздух. Кривоватый тип Дебиленко направлялся туда же с украденной у Коржикова тележкой. И был он тщательно замаскирован: имел усы и бороду и был с замотанной щекой, как известный подпольщик Иванов-Ленин в 1917 году.
— Так, — говорил Дебиленко, — мороженое я продал. Другой бы на моем месте эту тележку выкинул бы. А я ни за что. Мне эта тележка сто раз пригодится. Я буду в ней пойманных собак перевозить. А чтоб ее никто не узнал, я ее перекрасил. Теперь она незнакомого фиолетового цвета и написано на ней «Пиражки».
Он был так доволен собой, что почти плясал от радости:
— Купил я в аптеке яду, насовал в эти пирожки. Буду около помоек разбрасывать. Теперь все собаки и кошки мои.
Мальчик Леша шел ему навстречу и говорил Бобику:
— Ой, Бобик, как есть хочется. Ой, смотри, Бобик, тележка с пирожками. Дяденька, вы не дадите пирожки в долг?
— Это как в долг? — удивился Дебиленко.
— А так. Скоро моя бабушка принесет жареную курицу и я вам отдам.
— Послушай, мальчик, — спросил Дебиленко. — А ты меня не узнаешь?
— Нет, — ответил Леша. — А вы кто?
— Я дедушка Мазай. А здесь, в тележке, мои пирожки с зайчатиной. Тебе я, пожалуй, не дам, а вот Бобика твоего угощу.
— Мой Бобик не будет есть прирожки с зайчатиной, — сказал Леша. — Ему зайчатину жалко. То есть зайцев.
— А вот мы сейчас проверим, — сказал замаскированный Дебиленко и бросил Бобику два пирожка.
— Бобик, нельзя брать у чужих! — приказал Леша. Но Бобик не послушал и быстро проглотил пирожок.
Бобику стало плохо. Он заскулил, заплакал и стал ложиться на землю.

— Бабушка! — заревел Леша, как пароход, который приезжал по утрам за мусором. И тут раздался жуткий гром. Это прибежали гражданка Четверухина и Булочкин вместе с прикованными к ним бачками.
— Держись, Леша! — кричала бабушка.
— Караул! — сказал сам себе кривоватый Дебиленко. — Надо сматываться.
Он быстро покатил свою «пиражковую» тележку к выходу из парка.
Около самого выхода из парка навстречу ему выступила встревоженная Колбочкина.
— Гражданин с тележкой, а гражданин с тележкой!
— Ну что? Ну я гражданин с тележкой.
— Предъявите документы! — сурово сказала она.
— Почему?
— Потому что вы очень похожи на одного типа, которого разыскивает милиция.
— Чем похож?
— Головой похожи. Ушами похожи.
— Ничего общего, — возразил Дебиленко, — ваш тип без тележки, а я с тележкой. Я пирожки продаю. Вот возьмите. Видали вы бандитов, которые продают пирожки.
Колбочкина взяла пирожок, понюхала его, но все равно сказала:
— И все-таки предъявите документы.
— Да я ветеран! — закричал Дебиленко. Он распахнул пальто. — Вон у меня сколько орденов на груди. Да я весь израненный. Вон у меня сколько ран на груди. — Он распахнул рубашку.
— А что это у вас на груди написано, товарищ ветеран?
— «Как мало прожито, как много сделато!» — прочитал сам себя Дебиленко. Он схватил тележку и побежал дальше к выходу из парка.
А Колбочкина стояла и думала: «Какой-то странный лозунг типа призыва. Где-то я его уже видела».
Она думала целых десять минут и она вспомнила: «Да это же я читала на стенде „ИХ РАЗЫСКИВАЕТ МИЛИЦИЯ“».
Колбочкина достала радиопереговорное устройство и сказала в микрофон:
— Колобок, Колобок. Я только что упустила кривоватого Дебиленко. Я стою около ворот парка, рядом с объявительной доской.
— Ждите меня! — закричал Колобок. — Считайте до пятидесяти. Я иду к вам вместе с Мухтаром. — Колбочкина не успела досчитать и до сорока девяти с половиной, как появился Колобок с Мухтаром на поводке.
— Вот, — гордо сказал Колобок, — взял взаймы у милиции на пару недель. У них с кормами плохо. Докладывайте.
Колбочкина доложила о происшедшем и показала Колобку вещественное доказательство — «пиражок». Колобок бросил пирожок на землю и скомандовал:
— Мухтар, нюхай! Мухтар, след! Мухтар, взять!
Но Мухтар не понял приказа. Он съел пирожок и облизываясь радостно смотрел на Колобка. Вдруг он заскулил, закрутился на месте и изо рта у него пошла пена.
Колобок вытащил рацию и закричал:
— Скорая ветеринарная помощь! Скорая ветеринарная помощь! Экстренный вызов, отравление служебной собаки.
Как раз в это время подошел мальчик Леша с Бобиком на руках. И ветеринарная скорая помощь забрала собак вместе.

Прошло два дня.
В этот раз на производственном совещании Колобок был мрачнее тучи. Он докладывал сотрудникам:
— Хвастаться нечем. Мухтар в больнице, Бобик при смерти, преступник Дебиленко на свободе.
— Шеф, — сказал Булочкин. — Это поражение. Нам придется уходить в отставку или переходить в другой парк, где нас еще не знают.
— Ни за что! — возразил Колобок. — От постоянных поражений мы становимся все крепче и крепче. Потому что постоянно учимся.
— Я абсолютно согласна с Колобком, — сказала Колбочкина. — На ошибках учатся. А мы так хорошо учимся, что у нас одни ошибки.
— Сегодня Дебиленко будет взят! — сказал Колобок.
— Будет поголовная облава? — спросил Булочкин. — Будем брать всех?
— Будет хорошо продуманная операция под названием «Доктор Колобков». Преступник будет доставлен на дом.
— Кем? Милицией? — спросил Булочкин.
— Нет. Самим собой.
— Но почему, шеф? — спросил Булочкин.
Вместо ответа Колобок протянул ему центральную московскую газету «Вечерний парк».
— Читайте. — Всю? — испугался Булочкин.
— Нет. Объявление в игривой рамке на последней странице.
Булочкин прочитал:

«Вывожу надписи-татуировки специальной жидкостью. Особенно на груди. Исправляю ошибки. Доктор Колобков. Обращаться в кооператив „Звездочки“ в Краснопресненском парке».

— Шеф, но ведь это обман, — сказал Булочкин. — Мы же не умеем выводить татуировки.
— Это не обман. Это военная хитрость. Зато когда его посадят в тюрьму, он сможет в окошко видеть звездочки. И это будет правда. И у нас теперь вывеска над дверью другая!
— Шеф, а почему он придет?
— Потому что за ним много преступлений. Внешность можно менять. А надпись на груди — особая примета. В первой же бане его захватят наши боевые товарищи пенсионеры.
Раздался стук в дверь.
— Ну что, будем брать или будем либеральничать? — спросил Колобок.
— Будем брать, — решился Булочкин.
Дверь открылась и вошла гражданка Четверухина с судками. Все как навалились на нее. Судки так и покатились во все стороны. Особенно разлился суп.
— Вы что, с ума сошли? — закричала Четверухина. — Я вас полюбила как родных, я вам еду принесла. И котлеты для Бобика. Я его иду навещать, а вы на меня набросились.
— Это мы не на вас набросились, — объяснила Колбочкина. — Это мы на опасного преступника набросились. Мы в засаде сидим. Он сейчас придет. Это кривоватый Дебиленко с саблей.
— А вы смело идите навещать Бобика, — предложил Булочкин.
— Нет, уж лучше теперь я смело останусь здесь. Я никуда не пойду. Я боюсь этого вашего кривоватого Дебиленко с саблей.
В дверь снова постучали. На этот раз вошел такой уютноватый дедушка в валенках на босу ногу и с усами а ля «молодой Буденный, вьетнамский вариант». Он обратился к присутствующим с таким особым кино-крестьянским акцентом:
— Скажите любезные уважаемые господа, здеся проживает дохтур Колобков?
— Проживает он дома, а работает он здесь! — смело и решительно ответил Булочкин. — А вы кто такой?
— У меня надпись на груди.
— И что же у вас там написано?
— Это военная тайна. Ее нельзя читать посторонним. Что надо, то и написано. Дайте мне специальную жидкость на дом.
— Да что же у вас там такое написано? — удивилась Колбочкина. — Может быть, «Не забуду мать родную», а может быть, вообще что-нибудь ругательное?
— У меня написана шифровка генерального штаба. Ее писали для конницы Буденного. Это когда я служил личным шифровальщиком товарища Ворошилова.
— Протяните руки, товарищ шифровальщик! — сурово приказал Колобок.
— Зачем? Вы дадите мне жидкость?
— Я вам надену наручники, гражданин Дебиленко. Ваша игра проиграна!
Гражданин Дебиленко, а это именно он скрывался под видом уютного дедушки, прыгнул вверх и каратистским ударом разбил настольную лампу Колобка.
Все начали скользить и падать на пролитом супе. А кривоватый Дебиленко кричал:
— Не подходите ко мне, я психованный. У меня сабля.
Когда наконец в домике снова зажегся свет, все увидали кривоватого Дебиленко, крепко-накрепко привязанного к стулу резиновыми подтяжками. А Колобок ходил, придерживая штаны руками.
— Унести его в милицию и сдать там вместе со стулом! — приказал Колобок. — Операция «Доктор Колобков» окончена.

Колбочкина и гражданка Четверухина с удовольствием потащили кривоватого Дебиленко в участок.
Булочкин был в очередной раз потрясен:
— Шеф, я все в жизни понимаю. Но я не могу понять, как это вы не испугались подойти к нему и связать его, ведь у него была сабля, засунутая в валенок.
— Булочкин, Булочкин, думать надо. Ведь у него была не простая сабля, а сабля товарища Крылатенко. А товарищ Крылатенко был боевой командир, он шутить не любил. У него была сабля полуторного размера. Ею не то что рубить в НПДД невозможно, ее из ножен-то вытащить нельзя: потолок мешает.

А через несколько часов в НПДД зашли мальчик Леша и гражданка Четверухина с большим тортом в руках. Она сказала:
— Колобок, Колобок, мы хотим подарить вам то, что больше всего необходимо вам в вашей опасной и сложной работе.
— Торт! — сразу понял решительный Булочкин.
— Да ничего подобного! — закричала гражданка Четверухина и открыла крышку.
Под крышкой сидела живая и здоровая собака Бобик. Она радостно и во весь голос сказала:
— ГАВ!